Доктор Web для молодого вампира - Стрельцова Маша - Страница 12

— И чего, они теперь все до единого в тебя влюбленные ходят? — насмешливо спросила Мульти. — что-то я толп поклонников у подъезда не заметила!

— Дура ты, — разъяснила я. — Для качественного приворота надо, чтобы девушка действительно любила парня. Приворот — он ведь на пустом месте любовь не создавать не умеет, это просто инструмент для переноса чувств, от одного человека к другому. А я к тому же еще и в приворотах особо не сильна, я только по охранкам специалист — лучше меня никто не сделает. Вот и получаются у меня на клиентов привороты слабенькие, но для моих целей — мне хватает.

— А почему тогда Серега в бойфрендах оказался? — не отставала Мульти.

— Почему, почему, — буркнула я. — Понравился он мне! И вообще — давно это было!

Мульти помолчала, прикурила сигарету и задумчиво сказала:

— А ведь в Америке на тебя в суд бы подали. Ты бы по миру пошла…

— Во-первых — я не в Америке, — заметила я. — Во-вторых — кто знает? Вот ты допустим теперь знаешь — ты трепаться пойдешь об этом, зная меня?

— Да я что, дура? — хмуро ответила она. — Не по-товарищески и вообще…

— Вот именно, и вообще, — кивнула я. — А в-третьих — кто в суд-то подавать будет? Привороженные? Так у них хоть и нет ко мне страстной любви, однако и навредить они мне никогда не навредят, иначе — зачем бы мне их привораживать?

— Тоже логично, — пожала Наташка плечами и сунула бычок в кактус.

— Если он загнется — я тебя матери сдам, — предупредила я, наблюдая как из горшка поднимается вверх голубоватая струйка дыма.

Мульти недовольно посмотрела на меня и снова полила кактус пивом.

Я вздохнула. Мать за этот кактус меня с носками сожрет.

— Слушай, давно хотела спросить — а Ворона-то ты тоже привораживала?

Я на мгновение замерла, пытаясь пережить момент, пока каленая игла с хрустом проворачивается в моем сердце.

— Нет, — тихо ответила я. Тот давний приворот в детстве — не считается. Ибо он давно истек, а взрослый Ворон продолжал меня любить…

— Так а что там у вас получилось-то, я не пойму? Вроде ходили друг около друга, бросали пламенные взгляды, а потом бац, и он в той аварии как-то странно умер. Ты вся переломанная и живая, а на нем ни царапинки. Машк, ты чего? Ну Ма-ашк!

Я молчала, пытаясь срочно залатать дыру в сердце, сочащуюся горем.

Я никому не говорила, что Ворон — это тот самый хулиган Димка из моего детства. Год назад, когда мы с ним снова встретились — он был серьезным бизнесменом с криминальным прошлым и очень красивым мужчиной.

А я так и осталась бесцветной дурнушкой-ведьмой. Только он все равно меня любил. Больше жизни.

И если бы не та авария — была бы я сейчас замужем за ним. Уже рос бы у нас темноволосый малыш с чеканным папиным профилем. Разумеется, ведьмой я бы работать далее не стала — Димка этого бы не допустил. Я бы пекла блинчики и была совершенно счастлива, потому что рядом был бы он, мой любимый…

Память услужливо подсунула мне момент, который я так пыталась забыть, но не получалось. Как год назад я лежала на пыльном асфальте и умирала на руках у Димки. Вернее, и я умерла. Я помню, как я последний раз выдохнула и дикая боль, огнем жгущая мое тело — отступила.

У зыбкой пелены на грани миров я увидела бабушку, и радостно побежала к ней.

— Ты меня ждала? — спросила я. — Так хорошо умереть, мне перед смертью было очень больно.

— Внученька, большая стала, — с нежностью бабушка посмотрела на меня. — Красавица!

— Ну, бабуль, насчет красавицы ты немного загнула, — рассмеялась я. — Как тут?

— Явишься, узнаешь, всему свой срок, — ласково сказала она и подтолкнула меня назад. — Иди отсель покуда, Магда.

— Как это — иди отсель? — непонимающе сказала я. — Я же умерла.

— Димка, охламон, за тебя умер, — вздохнула бабушка. — Сколько раз я его шпыняла, что не доведет его эта любовь до добра.

— Как это — за меня?

— Вы — половинки. Богу без разницы, какую именно часть от целого, правую или левую он получит. Ты иди, Магда, иди.

Пока я молчала, переваривая, силуэт бабушки истончился и пропал. Я хмыкнула и побрела обратно. По пути я внимательно рассматривала все вокруг, но было ощущение, что я лечу в каком-то облаке. Навстречу мне брел Димка.

Я обняла его, целуя и тоскливо шепча:

— Димочка, ну зачем ты это сделал? Как же я без тебя буду жить-то теперь?

— А как бы я без тебя жил? — тихо спросил он.

— Ты большой и сильный, ты бы справился. А я еще маленькая и слабая. Ты обо мне подумал?

— Я не оставлю тебя, — прошелестел он.

И я помню, как я потом сидела прямо на асфальте около покореженной машины и, приложив ухо к его груди, считала затухающие удары его сердца.

Тук…

Вот Димка, живой и здоровый, везет меня к матери на своем серебристом джипе, руки уверенно сжимают руль, безупречный профиль, ироничная усмешка.

— Ты, Димка, гад и мерзавец, — укоряюще объясняю я ему, так как в свой Лексус он меня затолкнул практически силком. Я бы и на своей машине уехала.

— А твои подруги считают, что я красивый, — невинно поднимает он бровь.

— Кто это так считает? — подозрительно спрашиваю я.

— Светка!

— Светке можно, — киваю я. — Светка замужем. Но ты все же того… поосторожнее!

— Леди ревнива? — довольно отзывается он.

— Гад, — печально констатирую я.

Ту-ук.

Вот Ворон, стоя на четвереньках, подсовывает довольному Баксу кусочки курятинки. Тот урчит, как трактор Беларусь, а Димка смотрит на него с отцовской гордостью и гладит по головке:

— Кушай, зайчик, а то злая Магдалина тебя совсем не кормит, аха? Вот тебе еще муксунчик, вот тебе данончик…

Я поневоле горько улыбнулась сквозь слезы — вспомнила, как мы потом объевшегося котенка среди ночи возили в ветеринарку. И там врач назвала его моим мужем… Так и сказала: «А муж ваш пусть выйдет и ждет в коридоре».

Димке понравилось это слово…

Ту-ук…

Сердце его билось все реже и реже. А я упорно вспоминала каждый его взгляд, каждый поцелуй. Это было больно, словно бритвой по живому.

А потом… Потом я помню, как я не хотела жить без него, бесцельно ходила по пустой квартире и злобно ему выговаривала — мол, тебе хорошо, ты умер и никаких проблем, а мне каково без тебя? Я верила, что он меня слышит, ведь он обещал меня не оставить…