Перемирие - Горъ Василий - Страница 26

– А вы уверены, что вся? – скептически поморщился генерал. – Что мы знаем об их обществе? Да почти ничего!

– Ну, я бы так не сказал, – не согласился Забродин. – Информации у нас хватает. А смоделировать на ее основе различные ситуации не проблема.

– Мы немного изменили шесть блоков «Альтернативы», и последние две недели они работают практически круглые сутки… – перебил Забродина Бергман. – Данные, получаемые контрольно-измерительным комплексом, тут же сверяются с уже имеющимися в базе и при необходимости отправляются на обработку в «Головастика». Коррективы в динамические модели всех трех матриц вносятся в режиме реального времени. А апгрейд их реально существующих аналогов происходит во время каждой ротации пленных по камерам.

– Ротации? А что, парни уже в работе? – удивленно поинтересовался генерал.

– А что, мы вам разве не сказали? – растерянно переглянулись ученые.

Харитонов отрицательно покачал головой и, нахмурившись, посмотрел на Бергмана:

– «Один-один»[63]? Сбои были?

– «Один-один» уже пройденный этап. Его закончили еще позавчера. Тишкина вон уже по «Четыре-один» прогоняем, – усмехнулся Бергман.

– Это – Саша? – рывком развернувшись на месте и уставившись на экран своей локалки, недоверчиво переспросил генерал. – Не может быть!

– Могу показать настоящего Вейд-Ис-Майна, – пожал плечами профессор.

– И как он?

– Крут! И неимоверно грозен! – расхохотался Забродин. – Шо’Онг’Ло – это вам не хухры-мухры! Просто воплощенный кошмар! Одноглазые четвертый час ищут пятый угол.

– Зачем? – не понял генерал.

– Положено! Шо’Онг’Ло – практически Правая рука Бога! Начальство! – ехидно ухмыльнулся аналитик. – Поэтому в свободное от раздумий время Тишкин гоняет своих сокамерников, как кот – попавшую в его лапы мышку. В общем, Одноглазые сейчас на грани обморока, и я им даже сочувствую.

– Разыгрываете? – вглядевшись в лицо мечущегося по камере Циклопа, а потом переведя взгляд на лица забившихся по углам камеры Циклопов, Харитонов недоверчиво посмотрел на Бергмана.

– Нет, сэр! Если не верите – попросите его вам подмигнуть. Ну, через вашу БКашку. Заодно и поинтересуетесь, как он там себя чувствует.

Еще раз оглядев страшно довольные лица подчиненных, Владимир Семенович подключился к персональному каналу подполковника:

– Привет, Саша! Это Харитонов. Ну, как ты там?

Циклоп на экране остановился, оглядел соседей по камере, а потом вдруг оказался на своей кровати. И сделал вид, что погрузился в раздумья.

– Нормально, сэр! Потихоньку привыкаю к новому телу.

Будь Харитонов на месте Тишкина, называть свое состояние «нормальным» он бы не стал. Совершенно точно. Даже начальству. Ибо проблем у «метаморфа» оказалось невпроворот. Во-первых, адаптация к матрице Вейд-Ис-Майна шла медленнее, чем хотелось бы. И если наложение простейших условных и безусловных рефлексов прошло без каких-то особых шероховатостей, то ассимиляция всего того объема знаний, который скачали из памяти Шо’Онг’Ло, требовала безумного количества времени. Высочайшей концентрации. И постоянных тренировок. Поэтому последнюю неделю подполковник жил на «коктейлях» БКашки и стимуляторах.

Во-вторых, пилотские навыки Вейд-Ис-Майна почему-то вступили в конфликт с рефлексами, вбитыми в подсознание еще в Академии. И теперь, добираясь до «Альтернативы» во время ротаций и усаживаясь в виртуальное кресло пилота истребителя Циклопов, Тишкин периодически «зависал». Не понимая, почему интерфейс не совпадает с тем, к которому он привык еще во время освоения базового пилотского курса в Академии.

В-третьих, несмотря на постоянный мониторинг его состояния психологами Комплекса и высочайшее качество матрицы, наложенной на его сознание, кое-какие нюансы из менталитета расы Вел’Арров то и дело выбивали его из колеи.

«Стоит мне подумать о некоторых вывертах общества Циклопов, скажем, о так называемом Ритуале Уважения, как меня начинает мутить, – мысленно вздыхая, объяснял Тишкин. – Скажем, за особый героизм, проявленный во благо Клана, отличившимся воинам предоставляют величайшую честь – вкусить Священного Молозива из сосцов самой Матери Клана! А этой самой матери, мать ее… через забор и об колено – аж сто двадцать четыре оборота! Черт! Вот крыша-то едет! В общем, сто сорок один год по общегалактическому! А про их сексуальные отношения я даже думать не хочу. Как и вспоминать о том, что у меня – две жены. Младшая из которых ждет ребенка».

Однако самой серьезной проблемой, как ни странно, оказалась проблема со связью: понятие приписки к боевому кораблю или войсковой части в обществе Вел’Арров воспринималось не так, как в ВС Лагоса или в ВКС Конфедерации. Поэтому шансов на то, что воин даже такого высокого ранга, как Шо’Онг’Ло, после своего «удачного побега» продолжит летать на том же корабле, на котором он вернется из плена, не было никаких.

– В общем, что бы мы ни узнали в ставке Онг’Ло, оперативно передать информацию на Лагос мы, скорее всего, не сможем, – сокрушенно вздохнул Тишкин в самом конце разговора. – Значит, привязывать нашу заброску к дате создания «Шила» никакого смысла нет. И монтировать его на каком бы то ни было корабле еще до нашего побега – тоже. Отсюда следует очень грустный вывод: первые результаты от нашего пребывания среди Циклопов вы получите ой как не скоро.

– Насчет привязки и монтажа – согласен, – кивнул Харитонов. – А вот с выводом ты слегка поторопился…

Глава 18

Ирина Орлова

С трудом открыв глаза, я не сразу поняла, где нахожусь: вместо покрытой серо-стальным пластиком переборки «Кошмара» передо мной вдруг оказалось открытое настежь окно. А за ним, среди зелени деревьев, виднелся кусок самого настоящего неба.

«Это был не сон! Мы дома», – подумала я. Однако улыбнуться не смогла: сначала я вспомнила о судьбе крейсера, потом перед глазами снова возник образ вспухшего огненным шаром «Кошмара», замелькали лица погибших ребят, а следом за ними вернулись безумные образы из кошмаров, преследовавших меня все время прыжка из системы Дейр’Ти’Ульс.

– Доброе утро, милая… – Как обычно, мгновенно почувствовав мое состояние, Вик тут же оказался рядом и запустил пальцы в мою шевелюру.

Ни зарычать, ни оттолкнуть его от себя я не смогла – зная меня, как самого себя, он не давал мне ни малейшего шанса возмутиться. Его прикосновения к моей шее и плечам были совершенно асексуальны. А изменения в ритме дыхания, реши я протестовать, конечно же, оказались бы «совершенно нормальными». Только вот муть, постепенно появляющаяся в моем сознании, почему-то начала мешать думать.

В общем, поймать момент, когда горькие воспоминания исчезли неизвестно куда, а на смену им пришло какое-то животное желание, я не смогла. Так же как и сообразить, в какой момент в комнате вдруг потемнело, а на смену шелесту листьев за окном вдруг пришла моя любимая инструментальная композиция «Память о звездах». Зато я вдруг ощутила себя Желанной. Именно так. С большой буквы. И тут же окончательно перестала и помнить, и соображать. В одно мгновение превратившись в придаток к собственной коже, которую все сильнее и сильнее обжигали легкие, но такие невыносимо-ласковые прикосновения. Потом я, кажется, плакала. И даже не один раз. А еще, по-моему, теряла сознание. Или сходила с ума от счастья?

Ощущения, которые я испытывала, были нереально сильными. Настолько, что когда мое тело вдруг перестало чувствовать ЕГО прикосновения, я безумно перепугалась. Почему-то решив, что осталась СОВСЕМ одна. И тут же открыла глаза. А потом… потом утонула во взгляде, полном нежности и ласки.

– Я тебя люблю… – сказала я. Или не сказала, а подумала? Ведь думать я была не в состоянии.

– Я – тоже, – ответили мне его глаза. И я, облегченно улыбнувшись, сгребла его руку, повернулась на бок, вжалась спиной в его грудь и снова провалилась в сон. Но уже без кошмаров, без прощающихся с нами голосов и без мигающей красным метки в одном из вспомогательных окон тактического экрана.