Перемирие - Горъ Василий - Страница 11

Несмотря на то что глава клана Зей’Нар считался у Циклопов чуть ли не изгоем – в насквозь милитаризованном обществе его стремление к мирной жизни вызывало презрение, – за усилением его клана пристально наблюдал весь Маат’Ор. Ведь «мирная доктрина» клана просто обязана была быть прикрытием хорошо завуалированного плана захвата верховной власти. Однако задирать этого соперника ни Шер’Нар, ни Саат’Нар особенно не старались: то, что нынешний глава клана Зей’Нар отличается чудовищной злопамятностью и при этом обладает весьма солидным флотом, среди Вел’Арров не знали разве что только младенцы.

Еще одним механизмом удержания власти, придуманным главами клана Дийн’Нар, являлся так называемый принцип Высшей Справедливости. Согласно основным его тезисам, победа в «великой войне кланов» должна была достигаться исключительно благодаря силе духа воинов, участвующих в конфликте сторон. А не за счет технического преимущества. Поэтому контролирующие соблюдение этого принципа представители Бейт’Ло имели свободный доступ ко всем научно-исследовательским институтам и промышленным предприятиям Маат’Ора.

Естественно, те, кто придумал этот механизм, заботились прежде всего о благе Дийн’Нара – самые перспективные изобретения первыми внедрялись в клане Отца Вождей и соответственно увеличивали технологический разрыв между его вооруженными силами и флотами остальных противоборствующих сторон.

Кстати, создание структур, аналогичных Бейт’Ло, считалось дурным тоном: у таких отступников «вдруг» возникали проблемы с ближайшими (и не очень) соседями, в результате которых кланам становилось не до внедрения ноу-хау. А потом ослабевшие в результате войны на несколько фронтов «мыслители» обязательно поглощались приверженцами традиционного образа жизни.

– Мирных жителей как таковых у Вел’Арров нет, – поглядывая на экран «Суфлера», продолжал рассказывать Забродин. – Даже в клане Зей’Нар, последние сорок с лишним лет не вступающем в вооруженные конфликты, структура общества напоминает структуру ВКС Конфедерации. Представьте себе, сэр – не успев научиться ходить, ребенок-Циклоп попадает в военную школу. К шести годам, пройдя первичный курс обучения, он направляется в учебное заведение второго уровня, где над талантом юного пилота, инженера или ученого начинают работать профессионалы. Еще десять лет – и «заготовка» передается в нечто вроде нашего вуза. Где и проводит еще четыре года своей жизни. В итоге двадцатилетний Циклоп, закончивший третью стадию обучения, получает военное звание и приступает к службе. В той области, которую ему рекомендовали еще во время распределения в учебное заведение второго уровня. Никакой свободы воли у Циклопов нет: услышав вопрос, можно ли поменять профессию, если та, которой ты учился, тебя не удовлетворяет, все без исключения пленные реагировали одинаково. Поднимая правое плечо и склоняя к нему голову.

– И что значит этот жест? – поинтересовался генерал.

– Удивление. Они просто не понимают вопроса, сэр! Если Одноглазого вырастили оператором технологической линии какого-нибудь промышленного предприятия, то он будет им до самой смерти, – возмущенно фыркнул аналитик. – Представляете?

– Угу, – кивнул Харитонов. И, задумчиво посмотрев куда-то сквозь стену, пробормотал: – Тогда получается, что…

Договорить предложение до конца Харитонову не удалось – завибрировал комм, и, посмотрев на его экран, генерал рывком встал с кресла.

– О, черт!!! Простите, майор, но я вынужден прервать нашу беседу. Скиньте мне файл с вашим анализом – я изучу его на досуге. А сейчас мне надо срочно лететь на Базу.

– Хорошо, сэр! – кивнул аналитик и, пробежав пальцами по виртуальной клавиатуре, добавил: – Все… Скинул… Я свободен?

– Да. Большое спасибо – вы мне очень помогли. Кстати, когда вы последний раз ели?

– Вчера… Кажется…

– Карпин! – прикоснувшись к сенсору вызова адъютанта, рявкнул генерал. И, не дожидаясь ответного «да, сэр!», приказал: – Сопроводишь майора Забродина в «Подкову» и проследишь, чтобы его там плотно покормили. И распорядись, чтобы подали мой флаер.

Увидев четыре алые метки, возникшие на экранах СДО «Ивана Грозного» на минуту и двадцать секунд позже назначенного срока, генерал повернулся к сидящему рядом Роммелю и облегченно вздохнул:

– Ну что, Курт, теперь ты успокоился?

– Ну… как тебе сказать? Вот когда мы проведем всесторонние испытания, то, наверное, дергаться перестану, – не отрывая взгляда от меток, пробормотал командующий ВС Лагоса. И тут же, сдвинув брови, повернулся к командиру линкора: – Ну, и чего мы все еще висим? Курс на ближайший Ключ!

– Ближайший Ключ – Ключ-четыре, сэр.

– Да не к тем, – по-мальчишески улыбнулся Роммель. – К ближайшей метке! Хочу посмотреть на то, что нам прислали Гномы.

Внешне новые орбитальные крепости почти ничем не отличались от Ключей Проекта «ОКр-827»: черный шар, покрытый изломанными панелями бронеплит; еле заметные в радиодиапазоне контуры посадочных пяток и оружейных башен; поблескивающие искорки начавших работу антенн. Однако стоило посмотреть на цифры, появившиеся под тактическим экраном, как Харитонова начинала переполнять гордость: во-первых, масса покоя этого Ключа была в полтора раза выше, чем у его стандартного аналога. Во-вторых, у него присутствовал выхлоп. А значит, и двигатели. В-третьих, Ключ набирал скорость слишком быстро для объекта, обладающего такой массой покоя.

Остальные отличия в глаза не бросались. Однако Харитонов, не понаслышке знакомый с ТТХ[30] этой орбитальной крепости, знал, что каждый Ключ оснащен гипердвигателем, мощнейшим расчетно-астронавигационным комплексом, системой автоматического управления огнем, комплексом радиоэлектронного подавления, эмиттерами силовых полей нового поколения, двумя ангарами под корабли огневой поддержки. И восемнадцатью деструкторами, каждый из которых был во много раз мощнее, чем те, которые стояли на «Беркутах».

Такая комплектация Ключей была выбрана не случайно – еще на стадии проектирования этот продукт научной мысли двух цивилизаций планировалось использовать не только как орбитальную крепость, но и как корабль-матку. Или мобильный опорный пункт при ведении боевых действий на чужой территории. А еще – как транспорт-заправщик, рембазу и склад вооружения. То есть как средство, способное придать ВС Лагоса дополнительные возможности.

Любоваться обводами постепенно приближающихся Ключей удавалось недолго: буквально через пару минут Харитонов обратил внимание, что Роммель начал мрачнеть.

– Что с твоим лицом, Курт? – вполголоса поинтересовался Владимир Семенович.

Услышав вопрос, Роммель оторвал взгляд от тактического экрана и, посмотрев на Харитонова, пробормотал:

– С лицом – ничего. А вот на душе – как-то не очень: я вдруг подумал, что первый шаг к нам навстречу Гномы уже сделали. Нам надо ответить тем же! И чем быстрее, тем лучше.

– Ну и мы, в общем-то, тоже на месте не стоим, – усмехнулся Владимир Семенович. – Если мне не изменяет память, то несколько дней назад мы отправили им восемьдесят тысяч тонн редкоземельных металлов, позаимствованных у Пронина-три. Месяц назад – четыре транспорта с обломками кораблей Циклопов.

– Ресурсы – это еще не все, – вздохнул Роммель. – Гномы ждут обещанной нами военной помощи.

– Помощь будет. Но не раньше, чем через месяц. Сразу после выпуска две трети четвертой очереди прыгнет к Гномам.

– А «старички»?

– Два десятка из третьей. От силы. Остальные останутся тут.

Глава 8

Виктор Волков

На посадочную пятку «Богатыря» заходили парами – сначала Семенов с Горобец, потом пара Гашек – Реми, за ними Вильямс с Фордом, Кощеев с Бойко и мы с Иришкой. Дожидаясь, пока лифт опустит наши «Беркуты» в трюм, я лениво прислушивался к грызне Элен, Гельмута и Линды и параллельно пытался понять, что пять лучших звеньев подразделения «Демон» потеряли на борту этой калоши.