Вампиры города ветров - Нейл Хлоя - Страница 12

Интонации Этана трансформировались из полных страха в заметное восхищение, на которое он не был щедр. В голосе прозвучала такая же нотка почтения, как когда люди говорят о Майкле Джордане или Джо Намате[7].

— Ты без ума от Амита Пателя, — заметила я, расплываясь в улыбке. — Броманс[8]. Как мило. — И как по–человечески, добавила я про себя, но вслух не произнесла, зная, что он не воспримет это как комплимент.

Этан пренебрежительно закатил глаза:

— Ты слишком юна, чтобы быть такой сильной.

Я восприняла это не как камень в огород моей человеческой молодости, а как ощущение Этаном моей вампирской зрелости. Хмыкнула и нахмурилась, но по другому поводу.

— Она приедет в Чикаго, — предположила я.

Организация моего убийства была частью плана Селины по захвату власти в чикагских Домах, но я помешала ей убить Этана, метнув в нее кол. Какими бы ни были ее другие мотивы, она приедет в Чикаго, чтобы найти меня… Если уже не приехала.

— Похоже на правду, — согласился Этан. Он открыл рот, собираясь произнести что–то еще, но промолчал, видимо размышляя. Затем, сурово нахмурившись, скрестил руки на груди. — Я ожидаю, что ты передашь мне всю информацию касательно Селины, которую сможешь собрать в других Домах.

Несмотря на формулировку, это не был ни вопрос, ни «ожидание», а самый настоящий приказ. И поскольку в Домах имелся лишь один доступный источник информации, он был чертовски оскорбителен. Желание избежать подобных разговоров в четыре часа утра было той самой причиной, по которой мне не хотелось жить и Доме.

— Не собираюсь шпионить за Морганом, — огрызнулась я.

Хоть я и не знала, как далеко хочу зайти в отношениях с ним, была уверена, что «далеко» включает шпионаж. Кроме того, из–за дела с рейвами личное и профессиональное уже и так смешались в моем сознании. Пусть чисто символически, но я уже привела Этана к цели и идти дальше была не готова.

Как и ожидалось, мой вызов его верховной власти спровоцировал напряжение.

— Ты доложишь мне обо всем, о чем тебе велели докладывать. — Его голос был холоден и резок.

Волосы у меня на затылке встали дыбом — реакция на проявление магии, которую источают вампиры, эмоционально реагируя на происходящее; магии, наполнявшей комнату по мере ожесточения нашего спора. Вампиры не способны колдовать, но мы магические существа, хищники. Добавьте к этому наливающиеся серебром глаза и клыки, и перед вами — полный набор защитных механизмов вампира, которые начинают активизироваться.

Я сжала руки в кулаки и попыталась замедлить дыхание. Полагаю, мои глаза стали серебряными, но я пыталась сдержать клыки. Однако она хотела кое–чего другого…

За последние пару месяцев я заметила, что когда расстраиваюсь или пугаюсь, срабатывает инстинкт «держись–или–беги» и вырастают клыки, я чувствую в себе вампира, что–то отдельное внутри, будто мы не до конца слились. Трехдневное генетическое изменение должно было превратить меня — полностью и до конца — в вампира с серебряными глазами, клыками и всем прочим. Я не понимаю, как одновременно могу быть вампиром — жажда крови, ночная жизнь, клыки и обострившиеся чувства — и чувствовать себя человеком. Словно во мне поселился призрак. Но так оно и есть.

Однажды я сказала об этом Катчеру. Его непонимание и неуверенность поразили меня. Если он не знал, что происходит, откуда было знать мне? Как со всем этим разобраться? И что еще важнее — чем я должна была стать?

Часть меня удивлялась, нашептывала то, с чем я едва могла смириться, — что это ненормально. Что со мной как с вампиром что–то не так.

Сейчас я чувствовала в себе тигрицу, готовую к прыжку; ощущала, как она двигается и устраивается под костями. Мои мышцы вибрировали, налитые необыкновенной силой. Она требовала, чтобы мои глаза налились серебром, клыки выступили, а магия заполнила комнату. Хищница хотела швырнуть слова Этана ему в лицо, бросить вызов.

А еще лучше — сбросить его самого на пол и делать все, что хочется.

Все эти желания и действия были дикими, первобытными и… доставили бы невероятное удовольствие. Плохие мысли!

Я сжала эфес катаны, впиваясь ногтями в оплетку рукояти и пытаясь сохранить контроль над собой. После неудавшейся попытки обсудить эту проблему с Катчером я решила держать все при себе. Этан не в курсе, и я не собиралась делиться с Мастером вампиров, и так сомневавшимся во мне, сомнениями в моей вампирской полноценности.

Тигрица застыла в ожидании. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы справиться с ней, продышаться и обуздать магию, крошечными вихрями кружащуюся по кабинету.

«Добро пожаловать в Дом Кадогана», подумала я и, ощутив прилив силы, подавила ее, подняла подбородок и уставилась на Этана. Его глаза были огромными хрустальными зелеными озерами.

— Я — Страж этого Дома, — горячо заявила я, — и не хуже тебя понимаю ответственность, которую на меня налагает эта должность. Я согласилась помочь тебе проникнуть в места, куда вход вампирам заказан, и оказать содействие в расследовании рейвов. Ты — первый человек, который узнает, что Селина в городе, если я услышу об этом, но не лезь в мою личную жизнь!

— Не забывай, с кем разговариваешь, Страж!

— Я никогда ничего не забываю, Салливан!

Прошла почти минута — мы оба не двигались, и воздух сгустился от нашего обоюдного упрямства.

Но затем — чудо из чудес! — Этан смягчился. Напряжение и магия рассеялись. Один холодный кивок — это все, что я получила в ответ, но я наслаждалась им, смаковала, решив сохранить в памяти момент, когда он уступил.

Едва сдержалась, чтобы не закричать: «Я победила!» — но подавить легкую усмешку не смогла.

Мне следовало знать, что торжество преждевременно.

— В любом случае ты поставишь меня в известность, если приведешь Моргана в Дом Кадогана, — сказал Этан. В его голосе прозвучало достаточно самодовольства, чтобы стереть улыбку с моего лица.

Разумеется, он хотел все знать и насладиться победой — тем фактом, что я привела новоиспеченного главу Дома Наварры и союз Кадогана и Наварры к его порогу. Учитывая прежние сомнения относительно моей лояльности, усиленные противоречивым превращением из человека в вампира, — как убедиться в том, что я не сливаю информацию Дому Наварры? Лучше всего — держать меня в целости и сохранности при себе, в Кадогане, а Моргана — на привязи.

Я не была уверена в своем полном равнодушии к Моргану. Еще слишком рано, отношения едва начались. Но по сравнению с человеком, которого Мэллори очень точно прозвала Дартом Салливаном, Морган был прекрасным принцем в джинсах «Дизель».

Замечание Этана, хоть и весьма оскорбительное, я поняла как намек удалиться. Бессмысленно притворяться, что через пару минут мы вместе посмеемся над произошедшим. Чем дольше я оставалась в кабинете, тем сильнее рисковала, что вампирша вырвется наружу. Я не могла себе позволить так рисковать. Поэтому, не глядя ему в глаза, прожигавшие мне кожу, встала со стула и направилась к двери.

— И не забывай, — добавил Этан, — мой интерес к твоей личной жизни вызван исключительно интересами Кадогана.

Как мериться силами с таким типом?!

— Меня интересуют союзы, — сказал он, — возможность повесить над дверью эмблему Наварры как наших союзников. Не пойми превратно…

— Я бы не посмела, Салливан!

Сложно понять превратно, когда он признал, что я его привлекаю, хотя и скупо; практически отдал меня Моргану. Это произошло сразу после того, как он предложил сделать меня его фавориткой. Его любовницей. (Конечно, я отказалась.)

И вот он опять поднимает эту тему. Может быть, Этан Салливан, несмотря на железный самоконтроль, сам не знает, чего хочет?

— Что за тон! — продолжал он.

— Что за намеки! — Я балансировала на грани неподчинения, но не могла оставить за ним последнее слово. Не в этом вопросе.

Он стиснул челюсти:

— Просто делай свою работу.