Возвращение в Арден - Страуб Питер - Страница 28

Семь

Мои руки и ноги не двигались. Но в другом измерении они не лежали на полу моего кабинета, а работали, уводя меня в лес. Я наблюдал за обоими процессами, думая, что такое один раз уже случалось: когда я открыл морской сундучок и увидел там фотографию, стоявшую в это время на моем письменном столе. Воздух и в кабинете, и в полях был сладким, напоенным запахами. Свет погас, и в темноте я шел по темному пшеничному полю, продирался через кусты, легко перепрыгивал ручей. Тело мое было легким, как во сне. Я слышал телефон и одновременно сверчков и сов. Ночной воздух, казалось, окутывал деревья дымкой, как туман.

Я прошел через второе поле и вошел в лес. Белели березы, как девичьи тела. Моя правая рука коснулась доски пола, но в призрачном мире это был кленовый ствол. Миновав его, я углубился в чащу. Вправо от меня пробежал олень, и я пошел за ним. Деревья росли все гуще и гуще. Я перелез через ствол гигантского клена, преграждавший дорогу, и продолжил путь. Мое сердце забилось сильнее, я понял, куда я иду.

Это была поляна, окруженная огромными дубами, с выжженным пятном в центре. Она ждала меня здесь.

Я знал, что ноги сами приведут меня туда. Надо было только идти.

Когда деревья сомкнулись вокруг меня, пришлось раздвигать ветки руками. Иголки набились мне в волосы и за воротник, напомнив колючий куст, поймавший меня возле Волшебного Замка. Почва стала вязкой; на месте моих следов оставались чавкающие черные дыры. У подножия деревьев росли красные и белые грибы.

Становилось все темнее, и я почувствовал страх. Казалось, лес готов сдавить меня и похоронить в своих пахучих объятиях. Даже воздух стал гуще. Я взобрался на пень, обожженный молнией. Под ногами копошилось что-то скользкое. Я наступил на гриб размером с овечью голову, и он растекся под моей ногой жидкой зловонной массой.

Ветка оцарапала мне лицо. Я услышал, как разрывается кожа. Единственный свет исходил от гниющих стволов и листьев. Раскидистое дерево преградило мне путь; пришлось встать на четвереньки и проползти под его ветвями, почти утопая во влажном слое листвы.

Я встал и очутился на поляне, той самой. Моя рубашка позеленела от мха, бинт с левой руки сполз и размотался. Я попытался отряхнуться, но руки меня не слушались.

Деревья шептались за моей спиной. Я прошел вперед, к черному пятну в центре поляны. Наклонился и потрогал угли. Они были теплыми, и от них тянуло сладковатым дымком. Я упал на колени в мертвой тишине леса.

Что случится, если она вернется? —спросила меня Ринн, и я сейчас испытывал ужас еще больший, чем в первый раз. До меня донесся высокий шуршащий звук оттуда, где свечение листьев вокруг поляны было особенно ярким. Звук движения. По коже у меня поползли мурашки.

Потом я увидел ее.

Она вышла на поляну между двух черных берез. Она не изменилась. Если бы в этот момент что-нибудь коснулось меня, я бы разбился, рассыпался на белые холодные осколки. Она пошла ко мне – медленно, неостановимо.

Я позвал ее по имени.

Шум усиливался – шепчущее шуршание резало мне уши. Ее рот открылся, и я увидел, что вместо зубов у нее белые, отполированные водой камни. Лицо ее было маской из листьев, руки превратились в древесные сучья.

Я упал навзничь и ощутил под руками гладкое дерево. Воздух забил мне легкие, как вода. Я понял, что кричу, только когда услышал собственный крик.

– Открыл глаза, – сказал голос. Я увидел перед собой раскрытое окно и раздуваемые ветром занавески. Стоял день. Воздух был обычным, легким.

Другой голос:

– Вы проснулись, Майлс? Слышите меня? Я попытался ответить, и изо рта у меня хлынула зловонная жидкость.

– Он жив, – сказала женщина. – Слава Богу.

Очнулся я в постели. Было еще светло, и внизу звонил телефон.

– Не обращайте внимания, – сказал кто-то. Я повернул голову; в кресле возле двери сидела Алисон с книгой – одной из тех, что я отдал Заку. – Телефон звонил все утро. Это шериф Говр. Он хочет о чем-то с вами поговорить, – на последней фразе она потупила глаза.

– Что случилось?

– Хорошо, что вы не курите. Иначе вас разбросало бы по всему полю.

– Что случилось?

– Вы включали газ?

– Какой газ?

– На кухне. Он был включен почти всю ночь. Миссис Сандерсон сказала, что вы выжили только потому, что были наверху. Я разбила окно на кухне.

– А кто его включил?

– Это вопрос. Миссис Сандерсон утверждает, что вы пытались покончить с собой.

Я потрогал лицо. Царапин не было. Бинт на левой руке держался нормально.

– А свет?

– Погас. Лампы, похоже, лопнули. Черт, вы должны были чувствовать запах. Сладкий такой.

– Я его чувствовал. Я сидел за столом, а потом вдруг очутился на полу. Мне показалось, что мое тело стало невесомым.

– С этим домом что-то не так. Два дня назад, когда вы вернулись, свет во всем доме вдруг зажегся. Сам по себе.

– Ты тоже это видела?

– Конечно. Я была в своей комнате. А прошлой ночью свет вдруг выключился. Отец говорит, это что-то с проводкой.

– А он не сказал, что ты должна держаться от меня подальше?

– Я обещала, что уйду, как только вы придете в себя, Я вас и обнаружила. Говр звонил нам и сказал, что вы не берете трубку. Сказал, что ему срочно нужно с вами поговорить. Отец спал, вот я и пошла. Дверь оказалась закрыта, тогда я влезла через окно в нижнюю спальню и тут почуяла запах газа. Я разбила окно в кухне, чтобы газ вышел, и пооткрывала все другие окна. Потом пошла наверх. Вы лежали на полу.

– А когда это было?

– Около шести утра. Или чуть пораньше.

– Ты в шесть уже встала?

– Я только вернулась домой. Ну вот, я увидела, что вы живы, и тут появилась миссис Сандерсон. Она сразу позвонила в полицию. Она почему-то решила, что вы хотели себя убить. Потом она ушла и сказала, что вернется завтра. Если она нужна вам сегодня, позвоните ей. И Говру я сказала, что вы позвоните ему, когда вам станет лучше.

– Спасибо, – сказал я. – Ты спасла мне жизнь. Она с улыбкой пожала плечами:

– Если кто и сделал это, то старик Говр. Это ведь он попросил меня сходить к вам. К тому же, все равно скоро бы пришла миссис Сандерсон. И вы не собирались умирать.

Я поднял брови.

– Вы тут ходили. И издавали разные звуки. Меня узнали.

– С чего ты взяла?

– Вы назвали меня по имени. Или мне так показалось.

– Ты правда думаешь, что я хотел себя убить?

– Нет, – она встала, зажав книгу под мышкой. – Я думаю, вы не такой дурак. Да, совсем забыла. Зак благодарит вас за книги и хочет снова увидеться.

Я кивнул.

– Вы уверены, что с вами все в порядке?

– Уверен, Алисон.

У двери она остановилась и повернулась ко мне. Она открыла рот, потом закрыла и наконец решилась сказать:

– Я очень рада, что с вами все обошлось. Телефон зазвенел снова.

– Не беспокойся, – сказал я. – Я уже знаю, в чем дело. Белый Медведь хочет пригласить меня на ужин. И знаешь, я очень рад, что ты оказалась здесь.

– Давай немного расслабимся, прежде чем касаться серьезных вопросов, – предложил шериф Говр два дня спустя, вытряхивая в чашку ледяные кубики. Моя интуиция меня не подвела, хотя бы частично. Я сидел в большом продавленном кресле в гостиной Белого Медведя, в той части Ардена, где я в прошлый визит припарковал свой “нэш”. В большом доме Говр жил один. На одном из кресел громоздилась кипа старых газет; красная обивка дивана засалилась от времени; кофейный столик украшала батарея банок из-под пива. На спинке кресла висел пистолет в кобуре. С двух концов дивана светили две большие лампы с подставками в виде глухарей. На стенах темно-коричневые обои – жена шерифа, кто бы она ни была, явно боролась с условностями. Висящие там же картины, я мог поклясться, были повешены не ею: фото самого Белого Медведя в рыбацкой шляпе, держащего удочку с пойманной форелью, и репродукция “Подсолнухов” Ван Гога.