Выкуси - Немцов Максим Владимирович - Страница 32

Нападавшая отстранилась и схватила его за перед рубашки, крутнула вбок. У Фу сперло дыханье.

— Ррыык! — ррыыкнула она.

— Я скучал, — сообщил Фу.

— Твои страданья только начинаются, — сказала Эбби. На ней была мини-юбка из зеленой шотландки, под ней — черное гимнастическое трико с низким вырезом на груди, над ним — шипастый собачий ошейник, а на ногах — лаймово-зеленые «чак-тейлоры», которые она иногда называла «чаками запретной любви», хотя Фу толком не мог понять, почему именно.

— Ты мне как бы ребра ломаешь.

— Это оттого, что я — носсссс-ферату, силам моим имя легион и прочее! Tres клево, поп?

И тут Фу понял, что она действительно это сделала — ей как-то удалось превратиться в вампира. Кольца из носа, бровей и губ у нее исчезли, пирсинги затянулись. Наколотый на шее паук тоже сбежал.

— Как? — только и спросил он, одновременно высчитывая ее шансы на выживания. Еще вчера он разговаривал с ней по телефону и был вполне уверен — она бы не преминула сообщить о преобразовании, если б его уже совершила; значит, сейчас у нее первые сутки. По-прежнему велика вероятность, что она окажется среди тех, кто сходит с ума и самоуничтожается. Хотя Эбби и безумия, и тяги к самоубийству отсыпали с горкой, это не значит, что он должен оставить попытки ее спасти.

Она поцеловала его еще раз, и по ощущениям это было мило, однако он крайне внимательно следил, чтобы ни у нее губа не треснула, ни у него. Пока удается. Эбби оттолкнула его, но снова поймала в ладонь его затылок, чтоб он не стукнулся о пол. Теперь, умерев, она казалась чуточку заботливее, хотя спокойствия в ней не прибавилось.

— Терпение, ниндзя моей любви, я употреблю тебя, как мангавласую вкусняшку и мужскую шлюху, кои ты есть по своей сути, но сперва нужно испытать мои новые силы. Выпусти из клеток крыс — я покомандую ими своими вурдалачьими мыслями. Может, заставлю их в кухне прибраться.

«Ладно, из дебрей безумия мы пока не совсем выбрались», — подумал Фу. А вслух сказал:

— Да, а потом поглядим, можно ли заставить синих птичек завязывать бантики у тебя в волосах.

— Не глючь, Фу! Ты должен мне повиноваться! Я Графиня Абигайль фон Нормал, королева сцук ночи, а ты мой подобострастный сексуальный раб!

— Так ты графиня или королева? Ты сказала и то, и другое.

— Заткнись, щегол, пока я не высосала тебя досуха!

— Ладно, — ответил Фу. Мудрый знает, когда уходить от боя.

— Не так, Фу. Я в том смысле, что буду над тобой господствовать, а ты — беспрекословно мне повиноваться!

— Как-то иначе, нежели в любой другой день?

— Отринь банальности и ботанские вопросы, Фу. Ты тотально козлишь мне торч от власти над ночью.

— Никак фонарик себе купила?

— Ну, всё. Сейчас я надеру тебе ниндзью жопу. — Эбби соскочила с него и приняла стойку кунг-фу «крадущийся тигр, сдохни от зависти», известную всем, кто посмотрел хоть одно кино про боевые искусства.

— Постой! Постой! Постой!

— Хор, — ответила Эбби и расслабилась в гораздо менее опасной позе «затаившийся тигр, отвисающий с пачкой „Читоз“», известной всем, кто хоть раз этим хрустел.

— Сначала тебе надо поесть, восстановить силы, — сказал Фу. — Ты вампирский салага. Тебе еще надо привыкнуть к своим силам.

— Ха, — ответила Эбби. — Ты говоришь, как смертный без малейшей возможности постичь всю глубину темного дара. По пути сюда я перепрыгнула машину. И бежала тотально быстрее трамвая «Ф». У меня «чаки» еще горячие от остаточной скоростюхи. На, потрогай. Полижи, если необходимо. Я уже вижу эту кагбэ ауру вокруг тебя, она типа вся ярко-розовая и совсем не идет твоему отпадному причесону и мужественному тарану.

Фу опустил голову. Да, таран в штанах его выдавал. Он произнес:

— Не нужно торопиться, Эбби.

— А, ну и да — ты глянь! — В один миг она перемахнула всю студию к кухонной стойке, а в следующий метнулась обратно и ударилась в фанерный щит, закрывавший окно.

Фу ничего не мог поделать. Она б и кушетку могла швырнуть, и подпрыгнуть футов на пятнадцать, и уцепиться за открытые потолочные балки или даже превратиться в туман, если б только знала как. Но Эбби решила похвастаться своими новообретенными силами, пробив четвертьдюймовый лист фанеры и по-кошачьи приземлившись на улицу под окном. Это была бы жесть, спору нет.

Однако Эбби не знала одного: пока ее не было, звонил стекольщик. Он не сможет приехать застеклить окно еще две недели. Поэтому Фу заменил четвертьдюймовую фанерку щитом в три четверти дюйма. И не прибил его по углам гвоздиками, а закрепил шурупами из нержавеющей стали по всему периметру — так от него никуда не сбежит крысиный пар.

Фу поморщился и прикрыл глаза.

Со скоростью у Эбби все было отлично. Она стала сверхъестественно сильна, но девяносто фунтов вампирской плоти — все равно девяносто фунтов, от этого никуда не деться.

Она ударилась в фанеру, как это сделал бы на ее месте Хит Р. Койот, и тихонько оползла вниз? Уо-уо-уо. Отнюдь. Ох.

Удариться-то она в нее ударилась, но фанерный щит круто выгнулся, слегка треснул посередине — и вновь распрямился. Эбби ракетой пронеслась по всей студии к задней стене, а там, оставив на штукатурке полноростовый отпечаток хрупкой готической девочки, обвалилась ниц на пол.

— Ебать мои носки, — велела она ковру.

— Ты как? — осведомился Фу.

— Поломалась, — ответила Эбби ковру.

Фу опустился подле нее на колени, опасаясь повернуть ей голову, чтобы не видеть, какой ущерб лицу причинила стена.

— Что поломалось?

— Всё.

— Я принесу тебе крови из холодильника. Поправишься быстро.

— Хор, — ответила Эбби, по-прежнему не отлипая от ковра. После начального падения она не шевельнулась. — Только не смотри на меня, ладно?

— Ни за что, — сказал Фу уже из кухни. Он вынул из холодильника пластиковый пакет с кровью и потелепал его в руке.

— Секундочку. Не шевелись, Эбз, у тебя могут быть повреждены кости.

Он проворно вбежал в спальню, схватил с тумбочки, где он держал химикаты, шприц, сбросил колпачок и вколол пакету успокоительное.

— Ну вот, малышка. Попей, и все с тобой будет в порядке.

Через десять минут он услышал, как кто-то поднимается по лестнице, и понял, что Эбби забыла запереть дверь с улицы.

Джеред впрыгнул в студию и замер, увидев Фу на коленях над распростертой Эбби. Вокруг ее головы растеклась значительная лужа крови. И завизжал.

— Прекрати орать! — рявкнул Фу. — Это не ее кровь.

Джеред прекратил.

— Что ты с ней сделал?

— Ничего, у нее все хорошо. Ты не сдвинешь лабиринт с кровати? И помоги мне ее туда перетащить.

Где-то посреди всей этой суеты юбчонка на Эбби задралась, и Джеред показал на продолговатый валик, бежавший у нее через всю попу и спускавшийся немного по ноге под черным трико.

— Это что? Она обкакалась?

— Нет, — ответил Фу, изо всех сил желая не знать, что это. Однако сам он уже проверил. — Это хвост.

— Ого. Жуть.

— Ну, — подтвердил Фу.

17

Сна ни в одном глазу и ни обсоса вокруг

Оката выскреб последние капли крови из контейнера в рот горелой белой девушки. Ему удалось сберечь две из восьми кварт крови, но их не хватит, это он точно мог сказать. А после битвы в мясной лавке и успешного побега оттуда он так ослаб, что своей кровью кормить ее уже не мог. И это он точно знал. Ей потребуется гораздо больше. Кроме того, пора уже придумать, как ее дальше называть — не горелой же белой девушкой. Теперь она больше напоминала настоящего человека, а не просто уголек в человеческой форме. Очень старого и очень страшного мертвого человека, это правда, но все равно личность. Рыжие волосы уже покрывали собой почти всю подушку, к тому же она шевелилась — правда, немного, закрывала рот, когда в него стекали последние капли. От движения у нее теперь не отслаивались чешуйки пепла. Оката был рад. От выступающих клыков было не по себе, но сейчас у нее, по крайней мере, были губы. Ну, вроде.