Риск эгоистического свойства - Алюшина Татьяна Александровна - Страница 43

– Что-о? – от удивления забыла переживать Катерина. – В какой любви?

– В безответной, Катюха! Ходила такая красотуля, никого не замечала, пресекала любые намеки, всем друг-товарищ. И напором, наскоком тебя не возьмешь, у тебя братец, из-под земли достанет и с ней же сровняет!

– Почему ты мне никогда об этом не говорил?

– А зачем? Если бы ты кем-то из них заинтересовалась, тогда бы и поговорили.

– Ну, ты даешь, Тим! – ошарашенно протянула она. – А я все гадала, почему парни наши девиц и напором и наскоком обхаживают, а меня все бочком так, с почтеньицем обходят. А это, значит, ты им расстановку сил объяснил.

– А ты думала, я тебя там просто так, без прикрытия оставлю, среди кобелей активных? – возмущенно вопрошал брат-защитник.

– Да уж, активных сверх меры. Только они мне все неинтересны были.

– Кать, не только они, – тоном наставления продолжил Тимофей, – тебе тридцать два, ты уникальный доктор и уже давно большая девочка. Сколько мужиков за тобой ухаживало?

– Ну-у, – призадумалась Катерина, – наверное, много.

– А сколько раз тебе делали предложение выйти замуж?

– Три.

– Четыре, – поправил Тим, – двое коллег, третий тот, с конференции, и отец твоего пациента.

– Ну хорошо, четыре, – согласилась раздраженно она, – к чему ты об этом?

– А помимо предложений выйти замуж, – не удосужил немедленным ответом наставник, – посчитать, сколько раз тебе предлагали жить вместе, сойтись, завести роман, заняться прямолинейным сексом, ты помнишь?

– Да к черту, Тим! – взбунтовалась Катька. – Ну, предлагали, и что?

– А ты их всех царственно отшивала, потому что они тебе неинтересны. А знаешь почему? Ты их всех сравнивала со мной, и в твоих глазах они соревнование проигрывали. Это, конечно, льстит моему мужскому тщеславию, только я, Кошка, плохой мальчик, а не образец для подражания.

– Это почему же? – возмутилась она. – Ты сильный, красивый и умнее их всех, вместе взятых!

– Нет, Катюха, не умнее. Мне просто пришлось, минуя детство, стать взрослым, узнав все про жизнь и выживание.

– И научить меня этому! Ты же спас меня, Тим! Вот где бы и кто бы я была, если бы не ты?

А он почему-то разозлился, подобрался весь, как перед боем, ощетинился, даже глаза сузились от злости.

– Сколько можно, Кать! Детство сиротское твое давно кончилось, а ты все живешь в уверенности, что плохая девочка! Настолько плохая и недостойная, что никому не нужная и все от тебя отказались! Ты каждый день имеешь дело с детьми и нормальными любящими родителями. Вот когда ты станешь матерью, ты откажешься от своего ребенка? Ты отдала бы его старой суке, зная, что она испоганит всю его жизнь? Давно пора понять, что это твои родители, сестра, бабка б…ди эгоистичные и суки безжалостные, а не ты!

– Тим, чего ты так возмущаешься? – поразилась Катерина прорвавшимся из него эмоциям.

– Да того, твою мать!! – орал он. – Того, что это не я, а ты спасла меня!! Я объясню тебе, где бы ты была! Ты золотая медалистка и поступила бы в любой институт, который указала тебе бабка. Пусть не врачом, кем-то другим стала! Обижали бы тебя люди при такой твоей затюканности и полном незнании жизни, но ты бы справилась! Наполучала выше крыши от жизни, но справилась и мудрой стала сама, без подсказок всему научилась. Силе воли, Кошка, никто не научит, это врожденное, и она у тебя есть! А вот я! У меня впереди была одна дорога – на «малолетку», а потом всю жизнь по зонам! И я прямиком топал туда, и знал об этом, и не сопротивлялся, да потому что выживать надо было и не сдохнуть! А сделать я это мог воруя, грабя, в банду какую-нибудь вступил бы обязательно! И никаких иных перспектив! Пока не встретилась ты! У меня смысл жизни появился, мотивация. Видишь, благодаря тебе я и слова-то такие знаю и говорить на литературном языке обучился! Я в своих собственных глазах стал защитником. Вдруг оказалось, что есть для чего и кого стать лучше, жизнь изменить, есть о ком заботиться, защищать. Я тогда не понимал всей важности этих перемен, но своим волчьим нутром чувствовал, что ты единственный шанс, чудом выпавший мне, чтобы изменить свою жизнь! Только для тебя и благодаря тебе я выгреб из этой ямы дерьма! Не я, а ты стала моим спасением! А ты меня все в герои записываешь, единственный, который любит тебя такую «никчемную», а никому другому ты любить себя не позволяешь. А вдруг бросят, и ты снова окажешься виноватой и недостойной любви. А ты заранее знаешь, что недостойна, зачем тогда экспериментировать? А секса избегала все время, думая, что, переспав с кем-то, ты вроде как меня предаешь. А самое главное – это же сближение, это же открыться кому-то, пусть на чуть-чуть! А этого ты не допустишь! Ты все про детскую психологию знаешь, изучала отдельным курсом, а свое детство не пересмотрела, не подвергла анализу! Почему? В скорлупе безопаснее? Больно трогать?

– Тим, хватит! – жестко потребовала Катерина.

– Нет, не хватит! Слава богу, нашелся мужик, который чудесным образом не подвергся сравнению со мной, смог уложить тебя в постель и вызвать в тебе сильное желание. Но ты и его тут же мысленно отгородила от себя, да еще, думаю, умище свой продемонстрировала чем-нибудь язвительным, но честной позволила себе быть только в постели, уверен. Ты же его в свою жизнь пускать не собираешься и рассказывать о себе.

– А с чего я должна что-то рассказывать? – держала стойкую оборону она.

– Да с того, что ты ждешь его звонка, и он тебе интересен, и ты его хочешь, и продолжения хочешь, и придумываешь за него, что плохого он о тебе подумал, поэтому и не появляется больше. Знаешь, как все это называется? Влюбленность. А еще, запомни, нормальный мужик не станет с соседкой заниматься пустым одноразовым перепихоном, потому что потом проблем не оберешься. Даже холостой не станет, а мужик, у которого дети, ни за что! Чтобы умный, богатый, свободный мужик, имеющий доступ к любому понравившемуся женскому телу, занялся любовью с одинокой соседкой, он должен так сильно на нее запасть и так хотеть, чтоб крышу сносило! Поэтому уверен, что сбежал он не от тебя, а от того, что чувствует.

Она собиралась возразить, опровергнуть все, что он наговорил ей сейчас, но поток возмущенного отрицания Катерины Воронцовой остановил звонок в дверь.

Катерина переполошенно-удивленно посмотрела на Тимофея.

– Иди открывай, – фирменной усмешкой одарил Тим, привычно считывая ее мысли. – Сейчас день, и герой твоего романа на работе. Это не он.

Да, не он, а дочь его Софья явилась с определенным поручением.

Соня держала на вытянутых руках пироговый предлог для посещения Катерины, огромных размеров, расточавший умопомрачительный запах и жар, возлежа на деревянной доске, прикрытый полотенцем.

– Катерина Анатольевна! – улыбаясь как на празднике, громко оповестила о цели визита Соня. – Меня Валентина прислала, она сказала, вы сегодня дома, и испекла для вас пирог!

И, обойдя Катерину, не дождавшись приглашения, прямиком прошествовала в кухню, не переставая громко болтать:

– Давайте чаю попьем. Я тоже пирога хочу, Валентина к вам на посиделки стесняется без спросу прийти, она ведь более тактичная, чем я, говорит…

Поток словесный прекратился при обнаружении Соней в кухне Тимофея. Улыбаться она перестала, положила тяжелую ношу на стол и тоном бывалого следака уголовки строго спросила:

– Вы кто?

– Вы Соня, – утвердил Тимофей, улыбаясь одной из своих обворожительных улыбок.

– Софья, – поправила девица, не купившись на его улыбку, и продолжила допрос: – А вы друг Катерины Анатольевны или коллега?

– Нет, – однозначно ответил Тимофей, ожидая неизбежного продолжения.

Катерина видела, что ему нравится дразнить девчушку и сама она ему нравится. Она переглянулась с Тимом, и он, заметно только для Кати, кивнул – «не вмешивайся!». Ну, Сонька, она еще у нее получит, мелкая хулиганка!

– Ага, – проявила чудеса сообразительности Соня, – значит, близкий друг, в смысле любовник?