Риск эгоистического свойства - Алюшина Татьяна Александровна - Страница 15

Два разных мира, две вселенные, отдаленные в галактике!

Надо попробовать это изменить!

И вдогонку всем размышлениям отстраненно спросил себя: а надо ли?

Кстати о птичках, чтобы что-то менять, требуется приложить определенные усилия и иметь столь же определенную заинтересованность…

Вопросы, так и оставшиеся без ответов, и слабые посылы к действию, так и не приведшие к каким бы то ни было решениям!

Через год Лиля в форме «вот вам факт!» поставила его в известность, что собирается идти учиться на ландшафтного дизайнера.

– Мне это очень интересно. И мало ли, может, когда ты начнешь усадьбы богатым строить, мои знания тебе пригодятся.

– Как учиться? А дети? – слабо сопротивлялся Кирилл, больше для проформы.

– С детьми будут родители, няньку наймем. Да и не весь же день я на занятиях.

Собственно, что возразишь? Ну, хочешь учиться – иди, если все решила.

Она училась, а он пережил дефолт, умудрившись выкрутиться, как уж между прутьями мелкой решетки. До сих пор не понимает, как ему это удалось! И коллектив сохранить, и заморозить всего один – один! – объект на полгода!

Выстоял. Молодец.

И в гору попер, по причине разорения некоторых более мелких конкурентов, освободивших место на соревновательной площадке. Заодно сливавших объекты, подряды, площадки по бросовым ценам.

Лиля с блистательным дипломом закончила свое обучение. По случаю этого события и его, Кирилла, окончательного победного закрепления фирмы в реестре ведущих они всей семьей выехали первый раз на море, в отпуск.

Под ласковым солнышком, под плеск морского прибоя, позволив себе расслабиться первый раз за практически семь, а по большому счету все девять лет, Бойцов присмотрелся к своей семье, к Лиле, к детям, и сделал неожиданные открытия, задумавшись о своей жизни вне работы.

Главных открытий имелось два: первое – дети его обожают, не отпуская от себя ни на минуту, и второе – они с Лилей стали откровенно чужими людьми, не понимающими, да и не желающими понимать друг друга.

Опаньки!

И как же так случилось? Он припомнил свои давние размышления после похода в ресторан на трехлетие Макса – нет, ну там такой диагноз не стоял! Ну отстранились, ну не совсем понимали друг друга, но не так же глобально!

И что теперь со всей этой бодягой делать?!

Разводиться? Да с каких пирогов!

У них дети, и они вполне мирно существуют рядом – ни скандалов, ни выяснений отношений, ни выдвижения обоюдных претензий – живут каждый своей жизнью, безразличные друг к другу, спят в одной постели и иногда занимаются сексом, не всегда безразличным. Вон на курорте каждую ночь занимаются, порой с огоньком, но отстраненно, как чужие.

И он понял, что так не хочет!

Вдруг обнаружилось, что ему хочется близкую, родную, понимающую женщину рядом. На тебе! Проснулся Емеля – семь лет спал, в делах по маковку, а тут смотри ты – бодрствовать решил, да еще вопросцы себе задавать о-очень «продуктивные», из серии «что с этим делать?» и – само собой! – «кто виноват?».

А никто! Дед Пихто и бабка с пистолетом!

Не бывает в семье правых и виноватых! И виноваты и правы оба! Каждый получает то, что позволяет с собой проделывать другому морально, психологически, физически.

Жертва–палач всегда пара, наступающий–уступающий тоже.

Только у них с Лилей и баталий-то никаких не было, и претензий озвученных. Вот так-то!

И в кассу актуальным остается один вопрос: что с этим делать?

А жизнь сама все сделала, не особо интересуясь мнением участников и особливо его, вопрошающего, пробудившегося Емели.

Вернувшись в Москву с курортных берегов, где-то через недельку, Лиля сообщила, что давно задумала поехать в Англию на трехмесячные курсы по ландшафтному искусству. Это курсы с дипломом международного образца и со всяческой пафосной шнягой в итоге.

Она давно мечтала именно об этой суперучебе и сдала специальные экзамены, но до последнего момента не знала, прошла она или нет.

И вот случилось! Взяли! Ей сегодня сообщили, и она едет!

Кирилл не узрел поводов, почему бы ей не поехать, и оплатил суперпуперовские курсы, которые стоили, к сведению, как неплохой автомобиль, а вкупе с трехмесячным проживанием и арендой квартиры в столице Великобритании выходило, как хороший.

Но хочешь – поезжай, дорогая!

Она хотела и через неделю улетела в Лондон.

Вернулась, отучившись, радостная, помолодевшая, заново сверкала по-девичьи глазами, завалила семью подарками и восторженными рассказами.

Ну, может, может, подумалось Кириллу.

И он, заразившись этим ее восторгом, неожиданно, от такой ее зажигающей радости, полночи, почти как раньше, страстно занимался с ней любовью.

И проснулся утром, услышав, что она тихо плачет в подушку. Ему бы спросить, что с ней, но он не спросил.

Почему?

Лиля стала часто летать то в Санкт-Петербург на какие-то семинары, то в Англию на какую-то практику, то в Прагу на миникурсы, то… за каким-то чертом и ладаном много, часто по Европам с остановкой в Питере и краткими визитами между учебами и семинарами в Москву.

В такой вот краткий визит в дом родной она дождалась его с работы поздно вечером, усадила напротив себя за кухонный стол и прямо сказала:

– Я встретила мужчину. Константина Верницкого. Это известный и признанный у нас и в Европе ландшафтный дизайнер и архитектор парков. Он живет в Питере, но очень много время проводит в Европе. Я хочу с ним жить. И он со мной хочет.

– Долго и счастливо, – предположил Кирилл.

– По возможности да, – согласилась она с утверждением.

– Не как со мной.

– Да, не так.

– Ясно.

Что он чувствовал? Обиду? Ревность? Злость?

Ни чер-та!!! Пустоту какую-то, ухающую, заброшенным сквозным тоннелем!

Даже сейчас, спустя восемь лет, он помнил то свое ощущение пустоты, которое наступает, когда завершаешь какое-то большое дело, занимавшее много времени, сил, мыслей, порывов. Закончил, поставил точку и погружаешься в чувство пустоты, никчемности, незаполненности пространства, в котором вот только что происходили дела, бурлила мысль, решалось что-то – и все!

Пустота!

– Ясно, – повторил Кирилл.

И по укоренившейся привычке, ставшей второй натурой за столь долгое и успешное плавание в бизнесе, четко выстраивать и решать задачи перешел от лирики к делу:

– От меня что ты хочешь? Развод? Раздел имущества? Деньги?

– Развод. Дети. Раздел имущества мне не нужен. А вот деньги нужны. Я хочу вложить их в дело Константина и стать его партнером.

– Семейный бизнес, – усмехнулся невесело Кирилл. – Где вы будете жить?

– У Кости большая квартира в Питере, но он там живет редко. В основном он работает за границей, но сейчас с каждым годом заказов в России становится все больше, и мы чаще будем сюда приезжать.

– Мы? То есть ты в данный момент большую часть времени собираешься жить в Европе? – как прояснял пункты очередного договора, спрашивал Кирилл.

– Да. Но несколько месяцев мы поживем в Питере, пока все не уладим и не поженимся. Костя разведен давно, у него две дочки, подростки. Они полгода живут с матерью, а полгода с ним. Это тоже требуется уладить.

– Я понял. Развод – да, денег дам сколько нужно. Дети – нет!

– Кирилл! – вскинулась Лиля.

– А что, ты предлагаешь потащить их сейчас с собой в Питер, «пока все не уладится», к незнакомому дяде, забрать от отца, бабушки-дедушки, из привычной обстановки, а потом и вовсе увезти хрен знает куда! Дети останутся со мной!

– Да ты их не видишь совсем! – атаковала агрессивным обвинением Лиля. – Ты про них хоть что-то знаешь? В какой школе они учатся? Кто их учителя? Как их здоровье? Ты помнишь, что Соня пошла в первый класс? Они тебе не нужны и не интересны!!

– Последние полгода я вижу их чаще, чем ты, – спокойно возразил Кирилл, – и тебя от них отвлекала далеко не работа на благо семьи, а роман с другим мужчиной, как я понимаю.

– И работа тоже, – сникла Лиля, забыв про праведный гнев. – Кирилл, детям нужна мать в первую очередь. Тебе на самом деле они обуза, да и старики уже не в такой силе, чтобы ими заниматься. А когда ты встретишь женщину, ей зачем чужие дети?