Тайна - Страуб Питер - Страница 50

В первый день летних каникул Том Пасмор, охваченный какой-то непонятной тревогой, вышел из дому и бесцельно побрел по Истерн Шор-роуд в сторону Ан Дай Блумен.

В последние дни учебного года Том побывал на нескольких вечеринках. Он ходил по шикарным комнатам особняков, в которых жили его одноклассники, не встречая нигде Сары Спенс. Том удивлялся, почему большая часть комнат выкрашена в различные оттенки розового цвета, пока не услышал случайно, как мать Поузи Таттл говорит матери Муни Фаерстоун, что Катинка Редвинг нашла лучшего молодого декоратора Нью-Йорка, который просто гений, когда дело касается розового цвета.

— Гений — по-другому не скажешь! И конечно, Катинка нашла его первая.

Каждый вечер ровно в шесть я выглядываю из окна, смотрю на берег, на океан, но самое красивое — небо: оно такого же цвета, как стены моей спальни.

В соседней комнате одного из одноклассников Тома тошнило в ведерко для льда, а спустя несколько часов другому его товарищу пришло в голову выйти на песчаный пляж, закатав до колен брюки от фрака. Но к тому времени небо было уже таким же черным, как настроение Тома.

На последних уроках танца в академии мисс Эллингхаузен Том неуклюже танцевал танго с Сарой Спенс, но когда он спросил девушку, заедет ли за нею сегодня экипаж Ральфа Редвинга, она тут же помрачнела и стала отрицать, что ездит домой на его лошадях.

— Иногда он действительно присылает экипаж, но очень редко, — сказала Сара. — Редвинги — большие собственники, но не стоит делать из этого проблему.

Сара радостно улыбнулась, когда Том сообщил ей, что поедет в Игл-лейк, но после этого стала какой-то молчаливой и напряженной, не то что в первый раз, когда они танцевали вместе. После урока Сара быстро спустилась по лестнице и пошла одна в сторону Капле Бергофштрассе — она по-прежнему казалась Тому очень красивой, но одновременно почему-то несчастной. Он никак не мог понять, в чем тут дело.

Когда Том пришел на выпускные торжества, проводившиеся обычно во дворе за основным школьным зданием, Сара Спенс, сидевшая вместе с другими выпускниками, повернулась и одарила его лучезарной улыбкой. Ральф Редвинг, председательствовавший почти на всех выпускных вечерах, поговорил немного на тему «Гражданская ответственность лидеров общества», затем сообщил, что намерен издать книгу под названием «Исторические здания острова», где будут помещены поэтажные планы и фотографии каждого дома на Милл Уолк, где жили когда-либо члены семейства Редвингов (мамы выпускников восторженно зашушукались). А потом, когда вручили дипломы и награды. Том вышел из полосатой палатки, где давали чай, прошел через футбольное поле и посмотрел в сторону стоянки, где Сара Спенс и ее родители как раз садились в роскошный фургон Редвингов.

Том дошел до угла Ан Дай Блумен и остановился на несколько секунд, чтобы взглянуть на сияющий в просвете между домами океан. Вечером, перед выпускными торжествами, он заходил к Леймону фон Хайлицу. Снова оказавшись в его странной комнате, Том почувствовал себя так, словно вернулся в свой истинный дом. Он любил эту комнату и ее эксцентричного обитателя, тем не менее в тот вечер атмосфера между ними была какой-то напряженной. Мистер Тень очень расстроился, когда Том сообщил ему, что поедет на Игл-лейк, но больше всего юношу расстроил тот факт, что он упорно отрицал это.

— Вы ведь считаете, что я не должен ехать на север, — сказал он. — Я точно это знаю. Хотите, чтобы я остался и работал вместе с вами?

— Ты должен делать то, что хочешь, — сказал фон Хайлиц. — Просто сейчас не самое удачное время для такой поездки.

— То есть, вы не хотите, чтобы я ехал туда именно сейчас?

Мистер Тень ответил на его вопрос другим вопросом:

— Ты собираешься туда один? Разве приглашение Глена не распространялось на твою мать?

Том покачал головой.

В этот вечер он впервые понял, каким одиноким был сидящий перед ним человек, и это заставило его острее почувствовать собственное одиночество. Если Том уедет с Милл Уолк на шесть недель, мистер Тень лишится на все это время своего единственного собеседника. Но Том не мог заговорить с ним на эту тему, и весь остаток вечера фон Хайлиц был мрачен и неспокоен, словно ждал ухода своего гостя, чтобы сделать нечто такое, чего Том не должен был видеть. А Том чувствовал себя очень неловко — это была первая серьезная размолвка между ним и фон Хайлицом. Том как раз хотел спросить старика, не слышал ли он, что произошло в больнице Шейди-Маунт, но в этот момент фон Хайлиц встал, подошел к проигрывателю и поставил пластинку.

— Это Махлер, — сказал он, и спустя несколько секунд комнату наполнили выстрелы и стоны умирающих на поле битвы. Старик опустился в кресло, положил ноги на столик и закрыл глаза. Том молча вышел из дома. Сегодня фон Хайлиц чем-то напомнил ему дедушку. Нельзя было ожидать от столь неординарной личности, чтобы он вел себя так же, как простые смертные.

Том поднял глаза и увидел, как дверь огромного дома в испанском стиле, стоящего на углу Седьмой улицы, широко распахнулась. Тому тут же захотелось стать невидимым, а секунду спустя — очутиться внутри дома. Сначала на ступеньках появилась маленькая, коричневая с белым собачка, натягивающая поводок и лающая в его сторону. Том постарался исполнить хотя бы одно из своих желаний — отступил в тень красной телефонной будки. И тут из дома вышла Сара, одетая в синюю блузку с закатанными рукавами, белые шорты и белые тенниски. Рассмеявшись, она сказала что-то собаке и захлопнула за собой дверь.

Сара и рвущийся с поводка песик быстро спустились по красным кирпичным ступенькам и пошли по мощеной камнем дорожке к улице. Том смотрел, как качаются из стороны в сторону изящные бедра Сары. Она размахивала свободной рукой, но спину держала очень прямо. Волосы девушки вздрагивали при каждом шаге. Собачка выбежала на тротуар и потянула свою хозяйку в другой конец квартала.

Том вышел из-за телефонной будки и стал смотреть вслед удалявшейся Саре. Потом он пересек Ан Дай Блумен и пошел вслед за ней на некотором расстоянии. День, которого он не замечал раньше, теперь казался ему удивительно свежим и ярким: солнечный свет падал на сияющие волосы и красивые плечи Сары. Тому нравилось просто наблюдать за ее походкой, смотреть, как двигаются ее загорелые стройные ноги, едва касаясь тротуара, словно к ступням ее были приделаны крылышки.