Увечный бог (ЛП) - Эриксон Стивен - Страница 42

  Стерпишь, Улаг? Слышишь ли смех Трелланов? Хохот людей?

  Против грядущего, Улаг, ты беспомощнее лежащего на скале ребенка. Тень орла скользит по залитым слезами глазам, по нежному личику. Ребенок затихает, зная - опасность близка. Но увы, он еще не умеет ползать. А руки матери давно пропали.

  Мы рыдали бы над его участью, Онос Т'оолан. Если бы могли".

  Надежный Щит Буян оторвался от земли, моргая, чтобы избавиться от слез, потрогал рассеченную щеку. - Ладно, - сказал он, сплюнув кровь, - я, наверное, заслужил. По крайней мере, - сверкнул он глазами на Геслера, - ты сейчас так скажешь. Правильно? Скажи, Гес, или помоги встать. Я намерен оторвать тебе голову и швырнуть в ближайшую помойку.

  - Я хотел привлечь внимание, - отвечал Смертный Меч. - С тобой по-хорошему не получается.

  - Тебе откуда знать? Ты ни разу не пытался. За все годы, пока я проклят твоей компанией.

  - Ну, - ответил Геслер, покосившись на топающую мимо массу фурий Че'малле, - так получается, что я нашел решение. Избавлю тебя от проклятия.

  - Ты не можешь сбежать и бросить меня здесь...

  - Нет, я отсылаю тебя.

  - Чего?

  - Я Смертный Меч. Могу делать что-то вроде.

  - Отсылаешь куда?

  - К ней. К тому, что от нее осталось.

  Буян отвернулся, поглядев на юг, на пустую унылую равнину. - Ты ведь всегда меня недолюбливал?

  - Нужно узнать, Буян. Да, я мог бы поехать сам, но ты же Надежный Щит. Там души друзей, висят повсюду словно дурной запах. Неужели ты так и оставишь призраки блуждать, Буян?

  - Но что я, по-твоему, должен с ними сделать?

  - Мне откуда знать. Благословишь, наверное, или еще что-то сделаешь. Что должен.

  Дестриант Келиз ехала назад, к ним. Оказавшись рядом, оглядела каждого по очереди, нахмурилась, видя рассеченную щеку и красный фингал под левым глазом Буяна. Остановила "скакуна" Ве'Гат. - Почему бы вам просто не поговорить? Духи подлые, мужики всюду одинаковы. Что стряслось?

  - Ничего, - ответил Буян. - Я должен удалиться.

  - Удалиться?

  - Временно, - заверил Геслер, снова взбираясь в седло из чешуйчатой кожи и костей - на спину Солдата. - Как чесоточный щенок, он надолго не отвяжется.

  - И куда он поедет?

  - Назад, туда, откуда мы, - сказал Геслер. - К Охотникам за Костями. Их сильно потрепали. Нужно узнать, насколько сильно.

  - Зачем?

  Буян вытаращился на Геслера, тоже ожидая ответа; однако Смертный Меч попросту выругался и пинком послал "скакуна" в движение.

  Едва он отъехал, Келиз настойчиво спросила Буяна: - Ну?

  Тот пожал плечами: - Если впереди трудности, Дестриант, хорошо знать, что творится у союзников.

  Ответ ее встревожил, хотя причин она не понимала. - Тебе нужен эскорт.

  - Нет, не нужен.

  - Нужен, нужен, Щит. Твоему Ве'Гат нужно есть. Я велю Сег'Чероку придать вам трех Охотников К"эл и двух трутней. Когда отправляетесь?

  Он пошел к "скакуну". - Немедля.

  Женщина прошипела какое-то эланское проклятие и послала Ве'Гат вперед.

  Буян ухмылялся, залезая в седло. "Классическая малазанская военная структура в действии. Короткое, яростное обсуждение - и вперед. Мы ждать не любим. А Геслер? Ну, я тебе челюсть сломаю".

  Гриб заметил, как уезжает Буян, и скривился. - Что-то будет.

  Синн фыркнула: - Спасибо. Я только заснула, а ты меня разбудил. Кому нужен этот Буян?

  - Мне.

  - Они почти все мертвы, - заявила она. - Он едет убедиться. Хочешь с ним, Гриб? Желаешь поглядеть на труп Кенеба? И мне ехать с тобой? Смогу узнать, что именно стервятники сделали с братом. Истина у тебя в сердце, Гриб. Ты ее чуешь, как и я. Они мертвы.

  Услышав жестокие слова, Гриб съежился и отвел взор. Ряды К'чайн Че'малле, Солдаты Ве'Гат - массивные вытянутые головы колышутся в едином ритме, шкуры покрылись пылью, заставившей потускнеть алое золото чешуи на шеях и боках. Оружие на перевязях из кожи трутней покачивается и лязгает. Резные шлемы скрывают глаза. "Но у каждого солдата один и тот же взгляд. Видел слишком много, знает, что будет еще хуже.

  Дядя Кенеб, для тебя все кончено. Наконец-то. Ты ведь ничего такого не желал, правда? Жена тебя бросила. Все, что у тебя было - армия, и ты умер вместе с ней. Разве ты желал чего-то иного?"

  Но он же не понимает этих истин. Он молод, не видал жизни. Пытался проникнуть в головы людей вроде Кенеба - тех, у кого за спиной много лет - но не мог. Он может лишь повторять их рассказы. Вихрь. Резня, бегство. "Потерянная любовь, но что я об этом знаю?

  Кенеб, ты ушел. Никогда мне не увидеть твоего лица - негодования, с которым ты иногда на меня смотрел. Но даже тогда я знал: ты меня не бросишь. Просто не сможешь, и я это знал. Именно это я и потерял. Не знаю, как это назвать... но оно ушло, ушло навеки".

  Он глянул на Синн. Глаза ее были закрыты, подбородок опустился на грудь. Тело покачивалось в ритм движениям Ве'Гат. "Твой брат погиб, Синн. А ты просто спишь. Магия все внутри выжгла, так? Ты носишь лицо девушки, кожу девушки - но кем бы ты ни была там, внутри, ты уже не человек. Да?

  И ты хочешь, чтобы я был с тобой.

  Ну, если это означает конец боли, я готов.

  Кенеб, зачем ты меня бросил?"

  За закрытыми глазами разум ее полетел в место пыли и песка, где свет заходящего солнца обратил утесы в пламя. Она знала этот мир. Видела его много раз, ходила по нему. Где-то в туманных далях знакомые лица. Фигурки суетятся на раскаленных рынках Г'данисбана, под босыми ногами прохлада коридора. Потом - ужас, слуги с окровавленными ножами, ночь в дыму и огне. Повсюду в городе кричат, безумно вопят.

  Вваливается в комнату, в прекрасную комнату... это была ее мать? Сестра? Или какая-то гостья? Двое парней из конюшни и горничная - она вечно смеялась, и она смеялась и в тот миг, чуть не по локоть засунув руку в живот матери. Парень не давал истерзанной женщине упасть. Чего бы ни искала смеющаяся девица в животе, явно не находила.

  Расплывающаяся паника, бегство. Второй парень бросается за ней.

  Босые ноги шлепают по камням, слышно хриплое дыхание. Он поймал ее в коридоре и в прохладной тени использовал кое-что, не кулак, чтобы вонзить почти в то же место; его крики показали, что нашел он не то, чего искал - ведь мигом ранее рухнул необычный барьер в голове, магия хлынула, поднимая парня, пока он не оказался неуклюже прижат к аркам потолка. Его глаза выпучились, лицо потемнело; штука между ног съежилась и спряталась, когда черные сосуды начали лопаться в теле.

  Она смотрела вверх, сосредоточившись на выкаченных глазах, видя, как из них тонкими струйками бьет кровь. И давила, давила. Треснули кости, потекли жидкости, кал вывалился ей под ноги, смешиваясь с ее кровью. Парень сплющивался, распластывался по камню, пока не стал казаться зловещим барельефом, едва похожим на человека - тварь из кожи, штукатурки и вонючей жижи.

  Но ведь, подозревала она, он умер раньше.

  Выкарабкивается наружу, сломанная изнутри, как будто он еще в ней и там останется, как будто у нее уже нет себя самой, нет ничего чистого, нетронутого... как угодно...

  Затем, много позже, лицо ассасина, ночь пещер, демонов и убийств. Она видела сон о яде, да, и там были вздувшиеся тела; но ничто не могло ее очистить, как она не старалась.

  Снаружи города, смотрит на растущее пламя. Солдаты умирают. Мир стал ловушкой и все они казались удивленными, хотя она-то всегда знала. Ловушка. Пламя желало ее и она желала пламени; что ж, она пустила его в себя. Выжечь допуста.