Буря Жнеца (ЛП) - Эриксон Стивен - Страница 71

– Рад, что вы так хорошо меня поняли, – сказал Карос Инвиктад.

– Я забочусь не о себе, – ответила она, закончив признание и подписываясь; росчерк носил следы сильного дрожания руки. – Все ради Рулада.

– Он дарил вам лишь яд, Низаль.

– И все же, – сказала она, прижимаясь спиной к спинке стула, – я не о себе забочусь.

– Ваше сочувствие восхищает…

– Оно распространяется и на вас, Карос Инвиктад.

Он протянул руку, схватил лист, помахал в воздухе, чтобы высушить чернила. – Меня? Женщина, ты оскорбляешь меня…

– Не намеренно. Но когда Император узнает, как вы казнили женщину, понесшую ему наследника…ну, будь вы глава Патриотов или кто…

Признание выпало из пальцев. Жезл прекратил навязчивое движение. Послышался хрип: – Лжешь. Легко проверить…

– Действительно. Позовите целителя. У вас должен быть хотя бы один на дежурстве – вдруг палачу осколок кости в глаз воткнется… или, скорее, у него мочевой пузырь лопнет. При такой занятости…

– Когда мы выявим твое притворство, Низаль, всякие разговоры о милосердии прекратятся. Невзирая на признание. – Он склонился, поднимая пергамент. И оскалился: – Слишком много чернил. Все расплылось, не читаемо.

– Я привыкла использовать стило и восковые таблички.

Он шлепнул лист на стол перед ее носом, перевернув. – Снова. Я буду через миг. С целителем.

Она услышала, как дверь открылась и закрылась за спиной. Записала признание еще раз, положила кисть, встала. Склонилась над коробкой и двухголовым жуком. «Ты ходишь по кругу, по кругу. Тебе знакомо отвращение? Отчаяние?»

Внизу раздался грохот. Голоса. Что-то упало на пол.

Дверь сзади распахнулась.

Она повернула голову.

Карос Инвиктад шагал прямо к ней.

Она увидела, как он поворачивает нижнюю часть жезла, увидела выползающий из него узкий клинок.

Тогда Низаль подняла глаза, встречая его взор.

И не увидела в глазах мужчины ничего человеческого.

Он вонзил лезвие в грудь, прямо в сердце. Повернул дважды. Она осела, упала, уронив ногами стул.

Она видела, как пол летит навстречу… услышала, как трещит лоб, почувствовала смутное жжение… и сомкнулась тьма. «Ох, Тиссин…»

Брутен Трана оттолкнул плечом раненого стражника и вошел в контору Кароса Инвиктада.

Глава Патриотов пятился от скорченного на полу тела Низали – в руке жезл, снизу торчит алое лезвие. – Ее признания потребовали…

Тисте Эдур подошел к столу, пнув ногой валявшееся на боку кресло. Поднял лист пергамента, прищурился, разбирая летерийские слова. Одна строчка. Заявление. Действительно признание. На миг ему показалось, что сердце останавливается.

Воины Тисте столпились в коридоре. Не оборачиваясь, Трана произнес: – К’ар Пенет, подбери тело Первой Наложницы…

– Что за бесчинство! – прошипел Карос. – Не трогайте ее!

Зарычав, Брутен Трана шагнул к нему и хлестнул по лицу тылом левой ладони.

Брызнула кровь; Карос Инвиктад пошатнулся, отбросив жезл, ударился плечом о стену – снова полилась кровь из носа и рта… он уставился на красные руки, и в глазах блеснул ужас.

Из коридора какой-то воин произнес по-эдурски: – Командир, второй женщине отрубили голову.

Брутен Трана осторожно скатал пергамент и спрятал под кольчугу. Затем нагнулся, подняв Кароса на ноги.

Взмахнул кулаком еще и еще раз. Струйки крови, сломанные зубы, брызги красной слюны.

Снова. Снова.

Завоняло мочой.

Брутен Трана натянул шелковый воротник, свисавший с обвисшей шеи, и затряс летерийца – голова моталась из стороны в сторону. Он тряс и тряс…

… пока чья-то рука не опустилась на запястье.

Брутен Трана поднял голову, увидев сквозь красную дымку спокойное лицо Пенета.

– Командир, если вы продолжите трясти этого бесчувственного человека, можете сломать ему шею.

– И что, ведун?

– Первая Наложница мертва. Убита его рукой. Вам ли осуществлять возмездие?

– Возьми тебя Дочери! – прорычал Трана, уронив Кароса на пол. – Заберите оба тела.

– Командир, канцлер…

– Не обращай внимания, К’ар Пенет. Хорошенько заверните тела. Возвращаемся в Вечную Резиденцию.

– Как насчет мертвых летерийцев внизу?

– Его стражи? Что тебе до них? Ведун, они дерзнули заступить нам путь.

– Как скажете. Но их целитель погиб, и некоторые истекут кровью, если вы не…

– Не твое дело.

Пенет поклонился: – Как прикажете, командир.

Полумертвый от ужаса Танал Ятванар подошел ко входу в штаб. Она пропала. Пропала из того места, самого надежного места – оковы расстегнуты, железо согнуто и покорежено, цепь распалась, словно сырая глина.

«Карос Инвиктад, это твоих рук дело. Опять. Еще одно предупреждение – «делай что приказано». Ты знаешь все, ты видишь все. Для тебя всё – игры, ты уверен, что вечно будешь победителем. Но она не была игрушкой. Для меня – не была, ублюдок. Я любил ее. Где она? Что ты сотворил с ней?»

Постепенно он начал осознавать, что не все в порядке. Стража бегает по двору. Крики, качающиеся факелы. Главные двери здания распахнуты – он увидел на пороге пару сапог на неподвижных ногах.

«Возьми меня Странник! На нас напали!»

Он бросился вперед.

Показался стражник, переступивший через труп.

– Эй, – закричал Танал. – Что тут стряслось?

Лицо мужчины было бледным. Он торопливо отсалютовал. – Мы уже вызвали целителей, господин…

– Что тут такое, чтоб тебя!?

– Эдур… коварное нападение… мы не ждали…

– Блюститель?

– Жив. Но сильно избит. Избит Тисте Эдур, господин! Смотритель… Трана – Брутен Трана!

Танал Ятванар оттолкнул дурака и побежал по ступеням. Еще тела. Стражники зарублены, они не успели достать мечи. «Почему Эдур совершили такое? Получили весть о наших расследованиях? Брутен Трана… осталось ли его досье? Проклятие! Почему бы просто не убить урода? Выдавить жизнь – пусть лицо покраснеет, как проклятые шелка… О, я бы сумел. Дайте шанс…»

Он достиг конторы, ввалился внутрь и замер, рассматривая брызги крови на стенах, лужи на полу. В воздухе висел тяжелый смрад мочи. Ставший маленьким и жалким Карос Инвиктад сгорбился в громадном кресле, прижав окровавленные тряпки к вздувшемуся, покрытому синяками лицу. Но в глазах его блестели бриллианты ярости. Взор уперся в Танала.

– Господин! Целители уже на подходе…

Раздувшиеся губы неразборчиво пробормотали: – Ты где был?

– Я? Ну, дома. В постели.

– Сегодня ночью мы арестовали Низаль.

Танал огляделся. – Мне не сообщили, господин…

– Нет. Никто не смог тебя найти! Ни дома, нигде!

– Господин, так Брутен Трана забрал потаскуху?

Раздался кашляющий, приглушенный смех: – О да. Хладный труп – но не дух. Однако он утащил письменные признания… во имя Оплотов, как трудно говорить! Он разбил мне лицо!

«А сколько раз ты проделывал то же самое с заключенными?» – Рискнете выпить вина, господин?

Глаза сверкнули из-за тряпки, но все же Карос кивнул.

Танал торопливо покинул комнату. Отыскал глиняный кувшин с неразбавленным вином. «Лучше нюхать его? чем твою мочу, коротышка». Он наполнил кубок, помешкал – и налил второй. «Мне. Почему бы нет, проклятие!» – Целители скоро будут – я сказал страже, что любая задержка будет стоить им жизни.

– Сообразительный Танал Ятванар.

Он поднес кубок Каросу Инвиктаду, подозревая, нет ли в последних словах иронии – таким искаженным стал голос начальника. – Стража была взята врасплох… подлое предательство…

– Те, что не умерли, позавидуют мертвым, – пообещал Карос. – Почему нас не предупредили? Канцлер он или нет, я добьюсь ответа.

– Я не думал, что мы готовы взять шлюху, – сказал Танал, выпив свое вино. Украдкой, из-за края кубка, он следил, как Карос снимает намокшую тряпку, показывая ужасно измолоченное лицо, и осторожно сосет вино, морщась, когда алкоголь попадает в ссадины и ранки. – Может быть, надо было начинать с Эдур. Брутен Трана – он не казался таким змеем. Не сказал ни слова, ничем себя не…