Магия кошмара - Страуб Питер - Страница 82

— Спокойно, Джиллиган, — произнес я, стараясь сохранять выражение лица трезвого авторитетного человека.

Я вспомнил, что мой компаньон запланировал позднюю встречу с одним из самых успешных музыкантов, певцом, чьи записи продавались миллионами, несмотря на абсурдность названия группы: «Собачье Дерьмо», или «Клапан в Заднице», что-то такое. По моим подсчетам клиент Джиллигана, чье имя, насколько я помнил, было Сирил Футч, в скором будущем мог стать решающей фигурой для поддержания моей фирмы, и когда маленький носатый забияка заметил мое присутствие, я решил выразить ему уважение, с которым к нему относились в избранном им финансовом учреждении.

— Уверяю вас, нет никакого повода для беспокойства, нет, конечно, нет, и в сущности, Джиллиган, ты же понимаешь, я не могу упустить возможности познакомиться с твоим гостем, который оказал нам честь, обратившись за помощью и советом.

Когда я произносил свою речь, Джиллиган залился краской, хотя слова я произносил с самым серьезным видом, заботливо выговаривая каждый слог как можно четче, несмотря на все трудности, возникшие у меня с собственным языком. Джиллиган заметил бутылку, торчащую из-под мышки, и зажженную сигару между пальцами моей правой руки, о чем я совершенно позабыл.

— Эй, да забудьте вы это дурацкое правило, что курить нельзя, — сказал я. — Как насчет выпить с боссом?

Джиллиган подскочил на ноги и пошел мне навстречу не совсем ровной походкой.

Все, что было дальше, — монтаж отдельных частей видеопленки. Я помню, как Сирил Футч подпирал меня сбоку, пока я выражал нашу преданность делу сохранения его драгоценного имущества, еще он упрямо настаивал, что его зовут Саймон Галч, или Сидней Мач, или что-то похожее, потом он повалил меня на диван; я вижу странного маленького парня с татуированной головой и смешным именем Пус (человек с таким именем был среди записанных посетителей, хотя, может, это был совсем и не он); Пус принял от меня сигару и съел ее; я помню, как затягивался сигаретой глупо улыбающегося Джиллигана и как пил из бутылки с маленьким, белым, дохлым червячком, плавающим на дне, как нюхал белый порошок, рекомендованный какой-то женщиной; помню, как пел «Старый крест» в полураздетом виде. Я позволил разрисовать свое лицо красками, чтобы «почувствовать вкус» к «этой музыке». Женщина, но не та, что советовала мне попробовать белый порошок, а другая, которая постоянно находилась в состоянии безудержного веселья, что мне тогда очень понравилось, посадила меня в лимузин и всю дорогу домой экспериментировала с его кнопками и рычагами. Когда мы поднялись по ступенькам к двери, она взяла ключ из моей дрожащей руки и с ликованием вставила его в замочную скважину. Остального не помню.

6

Что-то вроде сознания вернулось ко мне от похлопывания по лицу, приглушенных криков женщины рядом со мной; голова в котелке возникла надо мной и прорычала:

— Быстро в душ, чертов идиот!

Второй ассистент прогнал ее прочь; женщина, которую я принял за Маргариту, заплакала. Я стал вырываться из рук человека, схватившего меня за плечи, и он сжал рукой мой затылок. Когда я открыл глаза в следующий раз, то был раздет догола и дрожал под натиском ледяной воды из душа в мраморных пределах душевой кабины. Чарли-Чарли Рэкет стоял, прислонившись к косяку открытой двери кабины, и смотрел на меня с плохо скрытым нетерпением.

— Я замерзаю, Чарли-Чарли, — сказал я. — Выключи воду.

Чарли-Чарли протянул руку в кабинку и превратился в мистера Клабба.

— Я сделаю воду теплее, но вы мне нужны трезвым, — сказал он.

Я свернулся калачиком.

Потом я оказался на ногах и постанывал, потирая лоб.

— Время душа окончилось, — позвал мистер Клабб. — Выключайте воду.

Я сделал, как мне было сказано. Дверь открылась, и банное полотенце опустилось на мое левое плечо.

Сидя рядышком на диване в спальне, мистер Клабб и мистер Кафф, освещенные тусклым светом лампы, наблюдали мое путешествие до кровати. Черный кожаный рюкзак стоял на полу между ними.

— Джентльмены, — сказал я, — хотя сейчас я не могу найти слов, чтобы объяснить состояние, в котором вы меня нашли, я надеюсь, что благодаря вашей доброте вы сможете простить... или не придавать значения... тому, что я, должно быть, сделал... я не вполне помню обстоятельства.

— Молодую женщину мы отправили, — сказал мистер Клабб, — и вы можете не бояться никаких неприятностей с этой стороны, сэр.

— Молодую женщину?

Я вспомнил сверхактивную фигуру, играющую рычагами в лимузине. Фрагмент сцены в офисе Джиллигана пришел ко мне на ум, и я громко взвыл.

— Не слишком чистая, но довольно приятная для оборванки, — сообщил мистер Клабб. — Полное отсутствие образования в плане социального общения. Грубая в обращении. Несдержанна в выражениях. Никакого понятия о дисциплине.

Я застонал — привести такое чудовище к себе в дом!

— Никакого понятия о чести тоже, сэр, если позволите, — сказал мистер Кафф. — Пагубные привычки превращают их в воров. Дай им только шанс, и они открутят золоченые ручки с гробов собственных матерей.

— Пагубные привычки? — сказал я. — Что вы имеете в виду?

— Они берут все, что им нравится, — сказал мистер Клабб. — Прежде чем прогнать ее, мы нашли у нее эти вещи, без сомнения, принадлежащие вам, сэр.

Шагая ко мне, он доставал из карманов следующие предметы: мои наручные часы, золотые запонки, бумажник, зажигалку в античном стиле, подаренную мне мистером Монфортом де М., ножик для сигар и оставшиеся сигары из тех, что я покупал в тот день.

— Я вам очень признателен, — сказал я, надевая часы.

Все остальное я запихнул в карман пижамы, кроме сигары. Я заметил, что было около четырех часов утра. Сигару я протянул мистеру Каффу, попросив принять ее в знак моей благодарности.

— С благодарностью принимаю, — сказал он.

Мистер Кафф откусил кончик, выплюнул его прямо на ковер, зажег сигару и принялся пускать тошнотворные клубы дыма.

— Может быть, мы могли бы отложить наш разговор до того времени, пока я не приду в себя от своего же неразумного поведения. Давайте соберемся в... — Какое-то время я просидел, прижимая ладони к своим глазам. — В четыре часа дня?

— Всему свое время — принцип, которого мы строго придерживаемся, — сказал мистер Клабб. — У вас будет время на то, чтобы проглотить аспирин и алка-зельцер, а у ваших верных помощников — возможность насладиться превосходным завтраком, от воспоминаний о котором наши желудки начинают урчать. Человек вашего положения и достоинства должен найти в себе силы побороть последствия перебора спиртного и приняться за работу хотя бы для того, чтобы поднять с постели лакеев и слуг.

— Потому что такой человек, как вы, сэр, всегда помнит о том, что бизнес требует постоянного присутствия, не важно, каким больным и разбитым он себя чувствует, — сказал мистер Кафф.

— Старый мир поглотило пламя, а новый еще только зарождается, — сказал мистер Клабб. — Возьмите трубку.

— Ладно, — сказал я, — но мистеру Монкриффу это очень не понравится. Он работал на герцога Денби, а тот ужасный сноб.

— Все дворецкие — снобы, — сказал мистер Клабб. — Три жареных яйца по отдельности, а также шесть жареных ломтиков бекона, жареная картошка, гренки, горячий кофе и бутылка вашего лучшего коньяка для лучшего усвоения пищи.

Мистер Монкрифф поднял трубку телефона, выслушал мои приказания и проинформировал меня тихим, холодным голосом, что поговорит с поваром.

— Эта закуска предназначается вам и молодой леди, сэр?

С чувством невыносимого стыда, от которого усилилась тошнота, я осознал, что мистер Монкрифф наблюдал, как молодая спутница провожала меня наверх в спальню.

— Нет, — ответил я, — эта молодая леди, моя клиентка, была очень добра ко мне и проводила меня до спальни, когда мне стало плохо. Это еда для двух мужчин, моих гостей.

Непрошеное воспоминание нарисовало мне спектакль: тощая девица дергает меня за уши и визжит, что такой бесполезный старый пердун, как я, недостоин заниматься делами их группы.