Магия кошмара - Страуб Питер - Страница 75

— Нет-нет, — сказал я, — я очень рад вас видеть, тем более что это дает мне возможность представить вас нашим новым консультантам, которые будут некоторое время тесно сотрудничать со мной.

Джиллиган сглотнул, глянул на меня с некоторым подозрением и протянул руку, когда я представлял его гостям.

— Очень сожалею, что не знаком с вашей работой, джентльмены, — сказал он. — Нельзя ли узнать название вашей фирмы? Это «Локуст, Блиней и Бернс» или «Чартер, Картер, Макстон и Колтрейн»?

Назвав две самые известные консультационные фирмы в нашей отрасли, Джиллиган пытался нащупать почву под ногами: ЛББ специализировались на инвестициях, а ЧКМК — на поместьях и фондах. Если мои визитеры работали на первую, он сразу бы понял, что по его шее плачет гильотина; если на вторую, то Скипперу досталось бы по первое число.

— Ни на ту, ни на другую, — ответил я. — Мистер Клабб и мистер Кафф являются директорами своего собственного концерна, который справляется с любыми задачами нашего бизнеса с таким тактом и профессионализмом, что известен только среди тех немногих, с кем они соглашаются работать.

— Отлично, — прошептал Джиллиган, озадаченно уставившись на карту и план первого этажа на моем столе. — Тип-топ.

— Когда они предоставят полученные сведения мне, о них узнают все. Тем временем я бы предпочел, чтобы вы как можно меньше распространялись об этом деле. Хотя перемены — закон нашей жизни, нам хотелось бы избежать ненужной тревоги.

— На меня можно положиться, я обещаю молчание, — сказал Утренний Джиллиган, и это была правда, я знал это наверняка.

Я также знал, что его второе "я", Дневной Джиллиган, разболтает об этом всем, кто еще не услышал новость от миссис Рэмпейдж. К шести часам вечера вся наша фирма будет размышлять над информацией о консультантах такого высокого полета, что они предпочитают оставаться неизвестными для всех, за исключением избранных единиц. Никто из моих коллег не заподозрит Клабба и Каффа в невежестве, а мой авторитет, и так уже большой, возрастет экспоненциально.

Чтобы отвлечь его от плана нижнего этажа в Грин-Чимниз и наброска карты моего поместья, я спросил:

— Полагаю, вас привело сюда какое-то дело, Джиллиган?

— О! Да, да, конечно, — сказал он и со все еще озадаченным видом представил моему вниманию предлог для его присутствия здесь — угрожающее снижение цен на акции заграничного фонда, в который мы посоветовали вложить деньги одному из музыкантов.

Стоит ли нам начать продавать акции, прежде чем мы потеряем еще больше денег, или, может, будет мудрее подождать? Потребовалась всего минута, чтобы решить, что музыкант должен сохранить долю своего капиталовложения до следующего квартала, когда мы ожидали общего улучшения ситуации на рынке, но мы оба, и Джиллиган, и я, знали, что подобную рекомендацию можно получить и по телефону. Вскоре он уже шагал к двери, улыбаясь посетителям и трогательно демонстрируя притворное доверие.

Телефон зазвонил через секунду после того, как детективы вернулись к столу. Мистер Клабб сказал:

— Ваша жена, сэр. Помните: максимальная сердечность.

Здесь тоже было притворное доверие, подумал я, но совсем другого сорта. Я поднял трубку, чтобы услышать, как миссис Рэмпейдж сообщит мне, что моя жена на линии.

Далее последовал разговор максимально двуличный. Маргарита притворялась, что мой неожиданный уход из-за стола и поздний приезд в офис заставили ее беспокоиться о моем здоровье. Я притворялся, что все в порядке, если не считать небольшого расстройства желудка. Хорошо ли она доехала? Да. Как там дом? Немного пыльно, но в остальном — порядок. Она никогда не могла бы подумать, сказала Маргарита, что Грин-Чимниз такой огромный, до тех пор, пока не обошла кругом весь дом, зная, что будет там совсем одна. Ходила ли она уже в студию? Нет, но с нетерпением ожидает момента, когда засядет за работу, и планирует переделать много всего за эти три-четыре дня, к тому же ночью она тоже собирается трудиться. (Под этой репликой подразумевалось, что дозвониться до нее я не смогу, потому что в студии телефона нет.) После нескольких секунд неловкого молчания Маргарита спросила:

— Наверное, еще рано спрашивать, вычислил ли ты предателя.

Я ответил, что рано, но процесс начнется сегодня вечером.

— Мне так жаль, что тебе приходится проходить через такое, — сказала она. — Я знаю, насколько болезненным для тебя оказалось это открытие, и могу только попробовать представить, насколько ты должен быть зол, но надеюсь, что ты будешь милосерден. Никакое наказание не возместит ущерба, и если ты станешь требовать расплаты, то только сделаешь себе еще больнее. Этот человек потеряет работу и репутацию. Не достаточно ли такого наказания?

После нескольких шутливых замечаний разговор подошел к концу, хотя мы еще не попрощались. Потом со мной произошла странная вещь. Я чуть не сказал: «Закрой все двери и окна на ночь и никого не впускай». Я чуть не сказал: «Ты в смертельной опасности и должна вернуться домой». С застрявшими в горле словами я посмотрел через комнату на мистера Клабба и мистера Каффа. Мистер Клабб подмигнул мне. Я услышал свой голос, прощающийся с Маргаритой, а потом она повесила трубку.

— Прекрасная работа, сэр, — сказал мистер Клабб. — Чтобы нам с мистером Каффом приступить к разработке плана, не могли бы вы нам сказать, есть ли в Грин-Чимниз какие-нибудь крюки?

— Крюки? — переспросил я удивленно, подумав, что речь идет о хранении пищевых продуктов.

— Веревка, — сообщил он. — Инструменты, особенно щипцы, молотки и отвертки? Хорошая пила? Различные ножи? Нет ли там случайно огнестрельного оружия?

— Оружия там нет, — сказал я. — Уверен, все остальное, что вы назвали, можно найти в доме.

— Веревка и ящик с инструментами в подвале, ножи на кухне?

— Да, — ответил я, — абсолютно точно.

Я не приказывал этим фермерам убивать мою жену, напомнил я сам себе. Я отступил от края пропасти. Когда я входил в столовую на ленч, то чувствовал, что силы мои постепенно возвращаются, и я даже показал Чарли-Чарли большой палец в знак одобрения.

3

Когда я вернулся в кабинет, ширма уже стояла на своем месте, скрывая от посторонних глаз детективов и процесс их подготовки, но она совершенно не приглушала звуки голосов и смех, которым они сопровождали выполнение задания.

— Джентльмены, — сказал я голосом достаточно громким, чтобы его услышали за ширмой, совершенно не вписывающейся в интерьер, с изображением океанских лайнеров, бокалов мартини, бутылок шампанского и сигарет, — вы должны разговаривать тише, поскольку мне нужно заниматься здесь делами так же, как и вам.

Гул голосов поутих в знак согласия. Я сел на свое место и тут же обнаружил, что нижний ящик выдвинут, а папок нет. Очередной взрыв хохота заставил меня подняться на ноги.

Я подошел к ширме и замер поблизости. Стол скрывался под горами, грудами стандартной желтой бумаги, испещренной списками слов и рисунками исколотых тел на разных стадиях расчленения. Поверх желтых листов были небрежно разбросаны фотографии, причем особо они отобрали те, где либо Маргарита, либо Лисон получились наиболее четко. Огромные гениталии, безотносительно пола каждого из участников, были нарисованы на и над ними обоими. Ошеломленный, я начал собирать испорченные фотографии.

— Я настаиваю... — сказал я, — я, знаете ли, настаиваю...

Мистер Клабб зафиксировал мое запястье в неподвижном положении одной рукой, а другой забрал у меня фотографии.

— Мы предпочитаем работать в соответствии со своими, проверенными временем методами, — сказал он. — Наши методы могут быть необычными, но они наши. И прежде чем вы приступите к своим делам, сэр, не могли бы вы сказать нам, есть ли в вашем загородном доме что-нибудь типа наручников?

— Нет, — ответил я.

Мистер Кафф вытянул желтую страницу и написал «наручники».

— Цепи? — спросил мистер Клабб.

— Цепей нет, — сказал я, и мистер Кафф добавил в список цепи.