Имя Звезды - Джонсон Морин - Страница 6

— А раньше твоей соседкой была Шарлотта? — спросила я, застилая ее кровать тяжелым покрывалом.

— А ты уже познакомилась с Шарлоттой? Она теперь председатель учсовета, и у нее отдельная комната.

— Ужинали вчера вместе, — сказала я. — Она с виду такая… упертая.

Джаза рывком развернула наволочку.

— Нормальная она. Предки на нее давят, чтобы поступала в Кембридж. Хорошо, что мои не такие. Моим достаточно, что я стараюсь, и им все равно, куда я поступлю. Так что мне повезло.

Мы провозились с вещами до того момента, когда настала пора идти на праздничный ужин по поводу возвращения в Вексфорд. Он не имел ничего общего со вчерашними посиделками — столовая была переполнена. И на сей раз не одна я оказалась в форме. Серые блейзеры и бордовые галстуки в полоску маячили повсюду. Столовая, которая накануне показалась огромной, ведь в ней сидело всего несколько человек, зрительно уменьшилась. Очередь за едой растянулась до самого входа. Мест на скамьях едва хватало, причем все сидели вплотную. Меню было поразнообразнее — ростбиф, рагу из чечевицы, картофель, несколько овощных блюд. Жир, к моей отраде, никуда не делся.

Когда мы вышли из кухни с подносами, Шарлотта привстала и помахала нам рукой. Они с Джазой обменялись воздушными поцелуями, что на мой взгляд выглядело довольно слюняво. Шарлотта опять сидела со старостами. Джером чуть подвинулся, давая мне место. Едва мы приземлились на скамейку, как Шарлотта принялась бомбардировать Джазу вопросами:

— Как у тебя с расписанием на этот год?

— Да так, нормально.

— Я взяла четыре курса, плюс в кембриджском колледже, куда я собираюсь поступать, требуют один спецкурс повышенной сложности, плюс у меня еще курс подготовки к вступительным испытаниям. Скучать не придется. А ты собираешься на подготовительный курс?

— Нет, — ответила Джаза.

— Понятно. Ну, он, вообще-то, факультативный. А поступать ты куда будешь?

Джазины оленьи глаза чуть сузились, она потыкала вилкой в чечевичное рагу.

— Пока не решила, — ответила она.

— А ты чего-то все молчишь, — заметил Джером, обращаясь ко мне.

Такое обо мне говорили впервые в жизни.

— Ты просто меня еще плохо знаешь, — ответила я.

— Рори сказала, что живет в болоте, — поведала Шарлотта.

— Так и живу, — откликнулась я, намеренно усиливая южный акцент. — Вона, впервые в жизни туфли надела. Ужо и жуть-то!

Джером фыркнул. Шарлотта выдала кислую улыбку и вернулась к разговору о Кембридже, — похоже, она на нем сосредоточилась до маниакальности. Так что они опять заговорили о вступительных испытаниях, а я сидела, ела и наблюдала.

Наш директор доктор Эверест (мне немедленно сообщили, что у него прозвище Пик Эверест, которое ему вполне подходило, в нем было под два метра росту) встал и прочел краткое поучение. В основном речь шла о том, что вот уже осень, и все вернулись в школу, и как это здорово, и никому не сметь нарушать дисциплину и валять дурака, а то он нас лично придушит. Собственно, именно этого он не сказал, но общий смысл был таков.

— Он чего, угрожает? — шепнула я Джерому.

Джером, не поворачивая головы, скосил на меня взгляд. Потом вытащил из кармана ручку и написал на тыльной стороне ладони, не глядя: «Только развелся. Ненавидит подростков».

Я понимающе кивнула.

— Как вы, наверное, знаете, — продолжал бубнить Эверест, — неподалеку недавно произошло убийство, и некоторые говорят о появлении нового Джека Потрошителя. Разумеется, волноваться не о чем, однако полиция просила напомнить всем учащимся, что за пределами школы вы должны вести себя с особой осторожностью. Итак, я вам напомнил и надеюсь, нам больше не придется к этому возвращаться.

— У меня прямо на душе потеплело, — прошептала я. — Ну чем не Дедушка Мороз?

Тут Эверест повернулся в нашем направлении, мы оба замерли и уставились прямо перед собой. После этого он еще немного поменторствовал, напоминая, что после отбоя все должны быть у себя в комнатах, курить в форме и в здании запрещается, а пить следует в меру. Как я поняла, если в меру, то можно. Тут законы у них не как у нас. С восемнадцати можно пить сколько хочешь, но есть еще какое-то невнятное правило, что и в шестнадцать можно заказывать вино и пиво к еде или если ты со взрослым. Я все пыталась сварить это в голове и вдруг обнаружила, что речь кончилась, все встают и ставят подносы с грязной посудой на каталки.

Весь вечер я наблюдала, как Джаза украшает свою половину комнаты, и время от времени оказывала ей посильную помощь. Нужно было повесить шторы, приклеить скотчем плакаты и фотографии на стены. У нее оказались репродукция картины, где Офелия тонет в пруду, плакат какой-то группы, о которой я отродясь не слышала, и огромная пробковая доска, куда цепляют записки с напоминаниями. Фотографии родственников и собак все были в красивых рамочках. Я сделала мысленную пометку: набрать еще всякой всячины для стен, чтобы моя половина не казалась совсем голой.

А еще я заметила, что она не стала выставлять напоказ ящичек с медалями за победы в соревнованиях по плаванию.

— Ни фига себе! — восхитилась я, когда она бухнула этот ящичек на стол. — Да ты прямо рыба.

— Гм. М-да. Ну, в общем, я плаваю.

Оно и видно.

— Это все за прошлый год. Не хотела привозить… но привезла.

Она сунула медали в ящик стола.

— А ты каким спортом занимаешься? — поинтересовалась она.

— Ну, по сути, никаким, — ответила я. Что на деле значило: «А оно мне надо?» У нас, Дево, свои методы: мы не применяем физическую силу, а заговариваем до смерти.

Джаза все разбирала вещи, а я все пялилась на нее, и тут до меня дошло, что ведь мы теперь каждый вечер будем вот так вот сидеть вместе в одной комнате. Месяцев этак восемь. Я заранее знала, что с любовью к одиночеству придется завязать, но не до конца сознавала, что именно это значит. Все мои привычки будут на виду. А Джаза выглядела такой нескованной, приспособившейся… А если я опозорюсь и сама этого не замечу? А вдруг я во сне делаю какие-нибудь глупости?

Я быстренько выкинула все это из головы.

5

Ровно в шесть утра в понедельник в Вексфорде началась школьная жизнь — Джазин будильник прозвонил за несколько секунд до моего. После этого заколотили в дверь. Стук прошел по всему коридору — колотили всем подряд.

— Живее! — Джаза выпрыгнула из постели с пугающей скоростью, особенно для такого часа.

— Я по утрам бегать не умею, — буркнула я, протирая глаза.

Джаза уже надевала халат, хватала полотенце и сумочку с умывальными принадлежностями.

— Живее! — повторила она. — Рори! Шевелись!

— Как шевелиться?

— Да вставай же!

Джаза беспокойно переминалась с ноги на ногу, пока я выволакивала себя из-под одеяла, потягивалась и разыскивала свои мыло с мочалкой.

— Как с утра холодно, — пожаловалась я и потянулась за халатом. Было и правда холодно. С вечера в комнате похолодало градусов на пять.

— Рори…

— Бегу! — откликнулась я. — Извини.

Мне по утрам нужно очень многое. У меня очень густые длинные волосы — усмирить их можно только при помощи портативной химической лаборатории. Собственно — хотя мне в этом стыдно признаваться, — один из самых сильных страхов, терзавших меня перед отъездом в Англию, заключался в том, что я не найду там привычных шампуней и кондиционеров. Да, стыдно, но тот набор, которым я пользуюсь, я подбирала долгие годы. И только с его помощью удается сделать мои волосы похожими на волосы. А без него они принимают горизонтальное положение, поднимаются сантиметр за сантиметром по мере увеличения влажности. Они не то чтобы вьются — скорее живут своей жизнью. Ну и еще, понятно, мне нужны были гель для душа и бритва (бриться в общей ванной — я еще об этом и не думала), а также очищающее молочко для лица. А еще банные шлепанцы, чтобы не подцепить грибок.

Джазино нарастающее отчаяние мурашками пробегало у меня по спине, но я и так торопилась как могла. Я просто не привыкла решать все эти задачи и тащить все свои причиндалы в душ в шесть утра. В конце концов я собрала все, что нужно, и мы зашагали по коридору. Поначалу я не врубилась, чего моя соседка так разнервничалась. Все двери в коридоре были закрыты, стояла тишина. А потом мы добрались до ванной и шагнули внутрь.