Когда мертвые оживут - Лондон Мэтт - Страница 50

На берегу все было как обычно в фильмах про зомби. А на катере дела шли хорошо. Мы играли с доской для вызова духов, но никого так и не вызвали. Хотя, кажется, когда столько мертвецов вокруг, уж обязательно найдется разговорчивый дух. Включили радио, но и по радио с нами никто говорить не стал. А может, про сто батареи сели. Я научил Сочную Ли песенкам в стиле кантри, какие вспомнил из фильма «О где же ты, брат?». И жуткую эту запевку группы «Lordi», которая называется «The Night of the Loving Dead». Я слов не вспомнил, только название пропел, и Сочная заулыбалась.

Улыбалась она мне, но я уже знал, что на самом деле она выбрала Прилива. Даже еще не видел, чтобы они целовались, а все равно знал. Казалось, мне-то какая разница, а вот поди ж ты!

Сочная попросила меня выйти. Посмотрела так особо, когда закрывала дверь, и я понял: она знает, как я к ней отношусь. У нее аж глаза увлажнились от желания. Или от горя. Или оттого, что нужно было ей отчаянно. В общем, она себя сдержать не могла, и это ее взгляд пытался мне сказать.

Я расхаживал туда-сюда, ожидая, пока она снова не откроет дверь. Хотел позвать ее по имени, настоящему имени, но вспомнить смог только имя Келли. Я уже и рот открыл, чтобы Келли позвать. Так, на всякий случай. А потом услышал звуки из-за двери: слюнявое чавканье, влажные шлепки, глухое мычание и стоны.

Стивен Попкес

КРОКОДИЛЫ

Стивен Попкес — автор двух романов, «Caliban Landing» и «Slow Lightning». Его рассказы печатались в журналах «Asimov's Science Fiction», «The Magazine of Fantasy & Science Fiction», «Twilight Zone Magazine», «Science Fiction Age», «Realms of Fantasy», в ежегодниках «Year’s Best Science Fiction», «The Mammoth Books of best New’ Science Fiction», «The Years Best Fantasy». Его рассказ «The Color Winter» вышел в финал премии «Небьюла». Сейчас Стивен Попкес работает над романом о летающих ведьмах.

Для жанра ужасов зомби и нацисты — все равно что арахисовое масло и шоколад для лакомок. Правда, эти продукты жутковаты на вкус. Зная о чудовищных экспериментах доктора Йозефа Менгеле над заключенными концлагерей и степень технологического прогресса нацистской Германии, что ярко показали ракеты Фау-2, зная об одержимости Гитлера идеей «сверхчеловека» и оккультизмом, нетрудно вообразить дьявольские нацистские эксперименты по созданию мертвых солдат. Хороший пример такой игры воображения — знаменитый «Вольфенштайн», видеоигра, живописующая приключения американского агента-одиночки, получившего задание проникнуть в секретные лаборатории наци, кишащие причудливыми монстрами. Недавний фильм ужасов «Операция „Мертвый снег“» рассказывает о группе норвежских студентов, нечаянно пробуждающих целую колонию замерзших нацистов-зомби, оставшихся со Второй мировой (кстати, в этом фильме есть примечательная сцена, где укушенную руку герой отпиливает бензопилой). Надо сказать, и в этих образчиках жанра, и во многих других наци — отличное средство довести ужас до предела, изобразить воплощение абсолютного безликого зла.

Но наш следующий рассказ не из этой категории. Он ведется от лица немецкого ученого времен Второй мировой, заурядного, в общем-то, человека, любящего жену и ребенка, что делает его нечеловеческую преданность своей жуткой работе еще страшнее. Стивен Попкес выписал историю нацистских зомби мастерски, с обилием таких убедительных научных и исторических деталей, что поневоле задаешься вопросом: не проводились ли подобные эксперименты на самом деле?

Из хлама дом не выстроишь. Но я в который раз проверил полученные данные, стараясь найти в череде разочарований хоть крошечный проблеск надежды. Надо постараться и отыскать что-нибудь полезное. Превращать высококвалифицированного инженера-химика в пушечное мясо — не лучшее употребление человеческого материала. Особенно с точки зрения самого этого материала.

Поэтому звонок Виллема, дяди моей жены, пришелся очень кстати.

— Макс, — произнес счастливый бестелесный голос в трубку — я был очень огорчен, услышав про твою работу и прочее. Как оно так получилось?

Я не удивился тому, что он уже все знал.

— Результаты не оправдали ожиданий. Но все же наши наработки можно с успехом применить в других отраслях военной промышленности. Например, топливные фильтры нужны для авиамоторов.

— Не сомневаюсь. — Он усмехнулся. — К счастью, благодаря невероятному стечению обстоятельств я нашел отличное применение твоим талантам.

— Правда? — спросил я, с каждой секундой все глубже погружаясь в уныние.

Сотрудничать с гестапо я не хотел. Любая работа на них была по меньшей мере неприятной.

— Именно! Доктор Отто Вебер ведет в Бухенвальде интереснейшие исследования по биологии, и он не прочь взять тебя в помощники.

— И что от меня потребуется?

— Как я могу объяснить, я же не ученый. Мое дело выхлопотать тебе перевод, оформить документы и достать билеты.

— Но мне ведь нужно знать, чем предстоит заниматься. А если я окажусь…

— Дорогой мой, ты всегда можешь оказаться в действующей армии. Уверен, люди твоего уровня…

— Жду от вас курьера, герр Виллем.

— Чудесно. Да, Макс, и еще…

— Слушаю.

— Будешь еженедельно докладывать мне обо всех и обо всем.

— Конечно, — заверил я.

С гестаповцами не спорят. Даже если они родственники моей Эльзы.

Отто Вебер оказался пожилым и худощавым; когда-то он был высок ростом, но с годами начал горбиться. Голубые глаза поблекли, сделались водянистыми, словно цветное стекло в луже. Но движения оставались точными и четкими, и, когда он угостил меня сигаретой, пламя зажигалки в его пальцах не дрожало.

Вебер именовал носителей «тоте мэннер» — «мертвецы». Когда он продемонстрировал мне их разлагающиеся тела, их неутолимый голод, название показалось более чем подходящим.

Первого носителя болезни Вебер раздобыл в 1938 году и с тех пор поддерживал возбудитель в активном состоянии, получая новый человеческий материал из гестапо. Эти господа были рады помочь, но присылали людей малыми группами, потому Веберу всегда не хватало подопытных. Поставщики не сообщили, откуда прибыл первый носитель, но доктор предполагал, что из Южной Америки. Позднее, в 1940 году, когда лаборатория переместилась в Бухенвальд, гестапо постоянно, хотя и в небольших количествах, снабжало его цыганами.

Я присоединился к его группе в 1941 году. К тому времени он установил, что возбудитель передается лишь при обмене телесными жидкостями, болезнь имеет две стадии и возбудитель состоит как минимум из двух компонентов.

В одном из экспериментов Вебер профильтровал телесную жидкость «мертвеца», разделив на три порции. Первую пропустил сквозь фильтр с порами в сто микрон, вторую — в пятьдесят микрон, третью — через фарфоровый фильтр Чемберлена. Первая порция полностью сохранила способность к инфицированию, вторая — частично. Вскоре после заражения объект испытывал внезапную сильную боль, за ней следовал сердечный приступ с летальным исходом. Вебер назвал этот тип инфекции 1-А. Пропущенная сквозь фильтр Чемберлена жидкость вызывала чрезвычайно агрессивную и заразную форму бешенства. Этот тип инфекции получил название 1-Б. На основании этих данных доктор предположил, что заболевание вызывается совместным действием вируса бешенства и некоего более крупного компонента. Вебер выделил возможного кандидата на роль этого компонента: черви-паразиты, будучи отделенными от прочих составляющих и загрязнений, давали реакцию типа 1-А. Когда пропущенную сквозь фильтр Чемберлена жидкость смешивали с выделенными бактериями, результатом бывало полное заражение.

Вебер описал и охарактеризовал стадии как полного заражения, так и обоих видов частичных. Мне показалось любопытным, что частичное заражение было чрезвычайно болезненным и приводило к скорой гибели, полное же вызывало сперва эйфорию, затем сонливость и коматозное состояние. Спустя несколько дней объект просыпался как «мертвец».