Коко - Страуб Питер - Страница 19

– Наверняка ворчал бы, что правительство плохо заботится о нем и других фермерах, – предположил Биверс.

Майкл Пул опять увидел огромный флаг с золотыми кистями, который уже видел вчера. Высокий лохматый молодой человек держал это знамя, пристегнутое к широкому поясу. Рядом с ним, почти не видная за большим блестящим венком, стояла белая табличка, на которой красными буквами было написано: “Нет любви сильнее”. Майкл вспомнил, что читал в газете об этом парне, бывшем морском пехотинце, который стоял на одном месте непрерывно в течение двух суток.

– Видели в газетах статью об этом парне? – спросил Пумо. – Он держит этот флаг в честь военнопленных и пропавших без вести.

– Как будто это оживит их, – сказал Биверс.

– Думаю, что дело не в этом, – произнес Майкл Пул. И тут, как и вчера, Пулу опять показалось, что черная громада Мемориала как бы надвигается на него, как бы делает шаг вперед. Весь мир расплылся перед глазами. Однажды Пулу пришлось простоять несколько часов по пояс в воде, подняв свой М-16 и мачете, так что руки постепенно начали ныть, затем болеть, потом чуть ли не отваливаться. Рядом с ним в точно таком же положении, пытаясь защитить от воды свою амуницию, стоял Роули Томас Чэмберс. Вокруг них носились рои москитов, облепляя лица, забиваясь в нос, так что каждые несколько секунд приходилось выдувать их оттуда. Пул устал тогда настолько, что, если бы Роули предложил подержать оружие за него, заснул бы где стоял. Ноги облепляли пиявки, которыми кишела вода.

– О, Боже, – произнес Пул, пытаясь унять внутреннюю дрожь. Он вытер глаза и посмотрел на остальных. Конор тоже плакал, а обычно неподвижное лицо Тино Пумо выражало на сей раз охватившие его чувства.

Гарри Биверс смотрел на Майкла. Лицо его было абсолютно непроницаемо.

– Это так действует на тебя? – спросил он Пула.

– Конечно, – ответил тот, чувствуя, что его начинает раздражать бесчувственность Биверса. – А ты от этого застрахован, да?

– Вряд ли, Майкл, – покачал головой Гарри. – Просто привык держать в себе свои чувства. Так меня воспитывали. Но сейчас я думаю о том, что к нашему списку надо добавить еще несколько имен. Маккенна, Мартинсоны. Дантон и Гюберт. Помнишь?

У Майкла не было ни малейшего желания описывать Биверсу, что он переживает по этому поводу. Он тоже знал по меньшей мере одно имя, которое следовало бы тоже написать на этой стене.

Биверс продолжал смотреть на Майкла.

– Ты ведь понимаешь, что все мы разбогатеем на этом деле, правда? – Из каких-то своих побуждений, совершенно непонятных Пулу, Гарри ткнул его в грудь указательным пальцем, который при ближайшем рассмотрении оказался наманикюренным, затем повернулся к Тино и Конору и начал что-то говорить им про Мемориал. Майкл все еще ощущал болезненное прикосновение его указательного пальца.

– ...только имен сюда внесено недостаточно, – доносился откуда-то издалека голос Биверса.

В ноздри Пула забились сотни умирающих москитов, умирающие пиявки все сильнее впивались в усталые, умирающие мышцы ног Пула. Он понимал, что это неизбежно: вновь и вновь будут возвращаться они на Дальний Восток, повторяя самих себя в девятнадцать лет – испуганных, невежественных, дурашливых юнцов.