Люби меня по-французски (ЛП) - Харлоу Мелани - Страница 20

Задержав свой оргазм прямо на пике, я пожелала, чтобы мое тело подождало его, и те несколько секунд, в которые я медлила, были в равной степени и мучением, и восторгом, такими, что я почти заплакала от усилий. В конце концов, я больше не могла этого вынести и закричала его имя, когда притянула его к себе, мое лицо зарылось в его шею, и мое тело напряглось вокруг него.

И это случилось. Это, черт побери, случилось.

Когда ритмичные сокращения моего тело пошли на спад, Лукас погрузился глубже в меня, и я почувствовала, что его член начал пульсировать. Он застонал долго и громко, его движения сменились на небольшие толчки, которые продлили мой оргазм. Волна за волной сквозь мое тело прошло невыразимое словами удовольствие, и я представила, что оно проходит и сквозь его тело тоже, как будто мы разделили один и тот же поток сексуального электричества. Мой рот открылся от абсолютного шока, и звезды — нет, целая гребаная галактика — вспыхнули перед моими глазами.

В конечном итоге наши тела замерли, а сердца остановились, угрожая взорваться прям в груди, но я все еще не могла говорить. Я едва могла дышать.

У меня не только был самый лучший секс за всю мою жизнь, включающий выкрикивание имени, дерганье за волосы, разрывание ногтями простыни от оргазмов, но я и усвоила кое-что.

Одновременный оргазм.

Не был. Мифом.

#

— Еще, — требовала я.

— Еще? Я уже сделал это дважды.

— Еще. Мне недостаточно.

Лукас закатил глаза, но еще раз наиграл первые аккорды «La Vie En Rose» (прим. пер. — песня Эдит Пиаф) на своей гитаре, и я с радостью захлопала в ладоши. Мы сидели на полу в гостиной, деля тарелку с виноградом — он называется изюм по-французски, разве это не странно? — и, отрывая куски от багета, который, как сказал Лукас, был вчерашним, и поэтому был слишком старым, чтобы есть, но для меня он был вкусным. Лучше, чем вкусным. В действительности, я объявила его Лучшим. Багетом. Который. Я. Когда-либо. Пробовала.

Я немного испытывала Эйфорию После Второго Оргазма.

— Я хочу знать, что означают слова. — Я закинула еще одну виноградину в рот. — Я думаю, что в этот раз ты должен спеть ее для меня.

Лукас покачал головой.

— Честно говоря, я не знаю слова наизусть, хотя если бы и знал, я не очень хороший певец.

Я мило улыбнулась.

— Я не буду критиковать. У тебя множество других талантов.

Ухмыльнувшись, Лукас наиграл еще один аккорд и прикрыл струны руками.

— Подожди. — Поднявшись на ноги, он положил гитару на диван и пошел в спальню. Он вернулся с лэптопом, поставил его на небольшой столик перед окном и открыл его.

Пока он искал песню я начала стряхивать крошки с рубашки, которую он мне дал, но затем я почувствовала вину, потому что его пол был таким чистым. Встав на ноги, я приподняла низ футболки так, чтобы они не рассыпались везде и пошла на кухню, чтобы выкинуть их в мусорное ведро. Вернувшись на ковер, я подняла тарелку, выбросила веточки от винограда и положила тарелку в посудомоечную машину, снова любуясь сверкающим столом и раковиной. Когда я первый раз увидела Лукаса в баре, я и не думала, что его квартира будет такой чистой. Его опрятность была такой приятной неожиданностью и вдохновила меня на новый список.

Ну, это и его язык.

Пять Изумительных Характеристик Лукаса:

1) Он всегда целует меня, по крайней мере, по одному разу в каждую щеку, когда говорит «привет».

2) Он много знает о вине, об истории, соборах, музыке и любовных историях (бонусные баллы за историю о смертельном минете, а также за семью, владеющую виноградником).

3) Он открывает двери для меня и всегда пропускает в комнату первой.

4) Его квартира красивая и чистая (даже ванная).

5) Он знает, как доставить мне множественные оргазмы, и ему плевать на влажные пятна. В действительности, он даже гордится ими.

— Нашел.

Мгновение спустя, я услышала поскрипывающий звук старой записи, и затем начало песни. Огромная улыбка растянулась на моих губах, и я вошла в гостиную как раз, когда Лукас выпрямился. Его вид, в джинсах, но без футболки, босиком, кудри в беспорядке и лежат как попало, заставил мой желудок сделать сальто.

— Потанцуй со мной.

Он покачал головой.

— К сожалению, из меня танцор еще даже хуже, чем певец.

— Мне плевать. Пожалуйста? — я вытянула руку, и он скорчился, но принял ее, притянул меня к груди и обнял другой рукой. Когда я была босиком, мои глаза были на одном уровне с его подбородком, что означало, что я могла с удобством положить свою голову ему на плечо. — Ты такой уступчивый, — подразнила я. — Все что нужно — это «пожалуйста», чтобы заставить тебя что-нибудь делать.

— Тебе лучше быть милой, или я не расскажу тебе, что означают слова, — предупредил он.

Я поцеловала его в колючий подбородок.

— Прости, я буду милой.

Закрыв глаза, я снова положила голову ему на плечо и слушала, как он переводил слова для меня, и их суть была в том, что жизнь выглядит иначе, если вы влюблены. Лучше. Привлекательнее. Хотя, как и во второй половине дня, мой мозг слушал не что он говорит, а как говорит. Как его голос иногда надламывается, когда он говорит низко и мягко. Как близко он прижимает меня к своей груди, что я могу почувствовать его сердцебиение. Как он раскачивается в старомодном ритме песни, медленно поворачивая нас по кругу перед окнами.

Мои щеки потеплели на его голой коже, и я почувствовала, как что-то начало возбуждаться во мне. Было три часа утра, я была сонной и удовлетворенной, но, тем не менее, не могла перестать целовать его плечо, его ключицу, его шею.

Лукас стоял неподвижно, когда я прокладывала поцелуями путь к его губам, затем обхватил мою голову руками, притягивая мой рот к своему. Между нами я почувствовала, как его член начал подниматься и утолщаться, прижимаясь к моей тазовой кости. Нижняя часть моего тела непроизвольно сжалась.

— Ммм, Лукас? — я повернула голову, и его рот переместился от моего подбородка к шее.

— Да? — его дыхание стало рваным.

— Я знаю, что у меня уже был мой коронный номер и даже один на бис, и я не хочу быть жадной, но мы можем сделать это снова?

Вместо ответа, он попятился назад и сел на диван, притянув меня к себе на колени. Я оседлала его, мои колени были расставлены по бокам от его бедер, и он начал расстегивать мою рубашку.

— На диване, правда? — я ничего не могла поделать, но удивилась. Мы бы задернули шторы и все такое, но Такер никогда бы не сделал это на дорогом диване, а этот выглядел как хороший антиквариат. — Ты не беспокоишься о... что на нем что-то останется?

— Я выгляжу обеспокоенным? — он даже не поднял голову от моей груди, где уже проводил языком по одному соску и крутил другой между своими пальцами. Черт побери, я любила его рот и руки на мне. Его дыхание на моей коже.

— Нет.

— Вот и ответ.

Я улыбнулась, держа его голову у моей груди, когда он щипал, сосал и кусал, вращая мои бедра, потираясь своей эрекцию через джинсы. Это ощущалось чертовски изумительно, может, он позволит мне быть сверху.

Это еще одна вещь, которой Такер не наслаждался, по крайней мере, со мной.

Лукас вернул свои губы на мои, и я схватилась за спинку дивана, раскачиваясь на нем еще сильнее, и я ощущала, как он поднимается мне навстречу.

— Позволь мне выйти на секунду, — прошептал он.

Когда он вернулся, то сбросил свои джинсы и притянул меня туда, где я была.

Мне пришлось прикусить губу, чтобы не закричать: «аллилуйя».

После того как я помогла ему раскатать презерватив, я медленно опустила свое тело на его длинный, твердый член и задержала дыхание. Лукас закрыл глаза, когда я опустилась ниже, на его лице выражалась почти боль. Его руки были на моих бедрах, но он не толкался.