Глотка - Страуб Питер - Страница 99

11

Эйприл Рэнсом тонко подводила читателя к мысли, что это Хайнц Штенмиц убил мать Уильяма Дэмрока. Она верила, что это его развевающиеся по ветру волосы напомнили пьяным свидетелям происшествия легенду о побитом камнями ангеле.

Подняв глаза от рукописи, я увидел, что задремавший было Алан проснулся. Сложив руки на животе, он поднял подбородок – глаза его были ясными, в них сквозило любопытство.

– Тебе нравится? – спросил он.

– Очень необычно, – сказал я. – Жаль, что ей так и не пришлось закончить работу. Я не понимаю, как Эйприл удалось добыть эту информацию.

– Профессионализм. И, в конце концов, она ведь была моей дочерью.

– Очень хотелось бы прочитать эту работу целиком, – сказал я.

– Держи это у себя, сколько захочешь, – сказал Алан. – Я все равно не смогу это прочитать.

Слова Алана привели меня в состояние легкого шока. Он не мог прочитать манускрипт, а это означало, что Алан вообще не может больше читать. Я повернулся к телевизору, чтобы скрыть охватившее меня вдруг отчаяние. По телевизору показывали вид на Иллинойс-авеню. Люди стояли вдоль тротуаров в колоннах по двое, по трое, выкрикивая что-то вслед за человеком, вопящим в мегафон.

– О, Боже мой! – воскликнул я, поглядев на часы. – Мне надо повидаться с Джоном.

Я встал и собрался уходить.

– Я знал, что это будет здорово, – сказал мне вслед Алан.

Часть десятая

Уильям Фрицманн

1

Рэнсом поприветствовал меня кивком головы и прошел в гостиную, чтобы выключить телевизор, который показывал все то же шествие по Иллинойс-авеню, которое я видел только что в доме Алана. Книги были сдвинуты к самому краю кофейного столика, на котором были разложены листы из дела Дэмрока. Зеленая куртка была небрежно брошена на спинку дивана. Как раз перед тем, как Джон выключил телевизор, на экране появилась Изабель Арчер и с придыханием произнесла, поднеся микрофон к губам:

– Все готово для событий, подобных которым наш город не видел со времен борьбы за гражданские права и которые почти наверняка приведут к дальнейшей конфронтации. Напряженность в городе нарастает, гражданские и религиозные лидеры требуют...

На этом месте экран погас.

– Я думал, ты приедешь пораньше, – сказал Джон. И тут заметил папку у меня под мышкой. – Что это? Еще одна часть дела?

Я положил папку рядом с телефоном.

– Рукопись Эйприл была все это время в доме Алана.

Джон взял с дивана и накинул на плечи зеленую куртку.

– Ты наверняка уже просмотрел ее.

– Конечно, – кивнул я, открывая конец рукописи. До сих пор я просмотрел только первую четверть «проекта моста», и мне стало вдруг интересно, какой была последняя фраза, написанная Эйприл. Наверху листа проглядывали какие-то буквы. Я поднял его, чтобы разглядеть повнимательнее. Это был личный бланк Эйприл с указанием имени и адреса. Письмо было написано три месяца назад на им? шефа полиции Ардена Васса.

Джон вышел из гостиной, поправляя куртку.

В письме объяснялось, что Эйприл Рэнсом пишет работу об убийствах «Голубой розы», имевших место сорок лет назад, и надеется, что Васс позволит ей изучить полицейские отчеты об этих делах. Я взял из стопки следующий листок. Опять письмо, написанное спустя две недели после первого, где выражались те же самые пожелания, но уже в куда более настойчивых выражениях.

Затем шло письмо на имя сержанта Майкла Хогана, написанное через пять дней после последнего письма Вассу. Эйприл спрашивала, не поможет ли сержант в ее изысканиях. Арден Васс не ответил ни на одно из ее писем, и, если сержант заинтересуется этой волнующей страничкой истории Миллхейвена, она будет очень благодарна за помощь.

Затем – еще одно письмо Майклу Хогану, где автор извиняется за свои дурные манеры, но надеется загладить вину, самостоятельно раскопав в хранилище папку со старым делом.

– Хоган знал, что Эйприл интересовалась убийствами «Голубой розы», – сказал я Джону, читающему письма через мое плечо.

Джон кивнул.

– И он не собирается распространяться на эту тему, не так ли?

Встав рядом, Джон перевернул следующий лист, который также оказался письмом. На этот раз Полу Фонтейну.

* * *

Уважаемый детектив Фонтейн!

Обращаюсь к вам, отчаявшись получить ответы от шефа полиции Васса и сержанта Майкла Хогана. Я – историк-любитель, чьи последние исследования касаются моста на Горацио-стрит и бара «Зеленая женщина». И среди других интересных тем, связанных с этими местами, произошедшие в пятидесятом году убийства «Голубой розы». Мне очень хотелось бы ознакомиться с этим делом, и я уже выражала готовность самостоятельно отыскать в хранилище папку.

Детектив Фонтейн, я пишу именно вам благодаря вашей репутации отличного следователя. Надеюсь, что вы поймете: я тоже веду своего рода расследование, предметом которого является прошлое. Буду очень благодарна, если вы хотя бы ответите на это письмо.

Ваша с надеждой

Эйприл Рэнсом.

– Она старалась заморочить ему голову, – сказал Джон. – «Ваша с надеждой» – да Эйприл никогда не произнесла бы такие слова.

– Тебе не кажется, что она вполне могла осмотреть бар «Зеленая женщина»?

Джон выпрямился и посмотрел мне в глаза.

– Мне кажется, что я не знаю ответа ни на один из твоих вопросов. Я ведь не знал даже, над чем работала Эйприл.

– Она тоже не совсем это знала, – сказал я. – Ведь это лишь отчасти историческое исследование.

– Она никак не могла остановиться на достигнутом! – сказал Джон, делая шаг в мою сторону. – В этом-то все и дело. Ей мало было быть звездой у «Барнетта», мало было писать те же статьи, которые пишут все, ей мало было... – Он осекся и мрачно посмотрел на лежавшую перед нами рукопись. – Ну что ж, давай попробуем добраться в нижний город, пока не начался этот чертов марш.

Едва оказавшись в машине, Джон нагнулся и полез под сиденье.

– О, нет, – воскликнул я.

– О, да, – сказал Джон, доставая револьвер. – Неприятно говорить об этом, но он может нам понадобиться.

– Тогда можешь на меня не рассчитывать.

– Хорошо, я пойду один. – Он откинулся на спинку, втянул живот и засунул револьвер за пояс брюк. Затем снова посмотрел на меня. – Я не думаю, что нам действительно понадобится револьвер, Тим. Но если мы встретим кого-то, не хочу чувствовать себя совсем беспомощным. Неужели тебе не интересно посмотреть на это место?

– Я кивнул.

– Но это ведь только для уверенности в себе.

Я завел машину, не сводя глаз с Джона.

– Как у Фрицманна?

– Я сделал ошибку, – Джон улыбнулся, а я выключил мотор. Джон поднял руки. – Нет, нет, я действительно считаю, что не должен был этого делать. Мне очень жаль. Поехали, Тим.

Я снова завел машину.

– Не делай так больше. Никогда.

Джон покачал головой, запахивая куртку поверх торчащей из-за пояса рукоятки.

– Но представь себе, что кто-нибудь войдет, когда мы будем там. Разве не лучше мы будем себя чувствовать, зная, что у нас есть револьвер?

– Если бы его держал в руках я – может быть.

Джон молча распахнул куртку, вынул из-за пояса револьвер и протянул его мне. Я положил его рядом на сиденье, чувствуя под бедром его неприятную твердость. Когда зажегся красный сигнал светофора, я взял револьвер и засунул с левой стороны за пояс. Снова зажегся зеленый, и я дернул машину с места.

– Зачем Алану понадобилось покупать пистолет?

Джон улыбнулся.

– Его купила отцу Эйприл. Она знала, что старик держит в доме кучу денег, несмотря на все ее усилия уговорить его положить их в банк. Думаю, она понимала, что, если кто-то проникнет в дом, Алану достаточно будет помахать пушкой, и грабитель убежит со всех ног.

– Если пистолет предназначался лишь для того, чтобы помахать им, не надо было покупать патроны.