Глотка - Страуб Питер - Страница 54

– Я не знаю, как обстоят дела на самом деле.

Мне пришла в голову еще одна мысль.

– Эйприл хотела сохранить этот дом, потому что отсюда недалеко до ее отца? – спросил я.

– Это была одна из причин. – Джон облокотился на крышку стола. Вид у него был такой, словно ему хочется лечь прямо здесь. – Но еще Эйприл не хотела жить в Ривервуде среди надутых петухов вроде Дика Мюллера и других парней из ее конторы. Ей хотелось быть поближе к картинным галереям, ресторанам, к... к культурной жизни. Ты вполне способен это понять – достаточно только взглянуть на наш дом. Мы – совсем не такие, как эти придурки, сидящие по своим офисам.

– Похоже, ей понравилось бы в Сан-Франциско, – предположил я.

– Мы никогда этого не узнаем, не так ли? – Джон бросил на меня мрачный взгляд и откусил наконец кусочек от сэндвича. Начав жевать, он опустил глаза и нахмурился. – Что за дрянь туда напихали. – Все же он откусил еще немного. – В любом случае ты прав – она никогда бы не оставила Алана. – Проглотив еще кусочек, он выбросил свою тарелку в мусорный бак и препроводил туда же остатки сэндвича. – Я возьму эту выпивку с собой наверх, в спальню. Хочу полежать немного. Сейчас я больше ни на что не способен. – Он допил содержимое стакана и снова наполнил его. – Послушай, Тим, пожалуйста, останься со мной подольше. Ты очень мне помогаешь.

– Хорошо, – сказал я. – К тому же, если я побуду здесь несколько недель, хотелось бы разобраться еще с одним делом.

– Опять какое-то расследование?

– Что-то вроде этого, – кивнул я.

Джон попытался улыбнуться.

– О, Боже, я действительно перебрал. Не мог бы ты позвонить Дику Мюллеру? Он наверное еще в офисе, если не пошел с кем-нибудь на ленч. Мне неприятно просить тебя об этом, но людям, которые знали Эйприл, надо рассказать, что случилось, прежде чем они прочтут об этом в газетах.

– А как насчет другого человека, который оставил сообщение? Того, который не знал, как тебя называть – Джон или мистер Рэнсом.

– Байрон? Забудь об этом. Он вполне может узнать обо всем из выпуска новостей.

Помахав мне рукой, он вышел из кухни. Я прислушался к звукам его шагов на лестнице. Открылась, затем захлопнулась дверь его спальни. Закончив есть, я положил тарелку в посудомоечную машину и убрал все продукты обратно в холодильник.

В пустом доме слышно было, как с шипением сочится через вентиляторы прохладный воздух. Теперь, когда я согласился составить компанию Джону Рэнсому, я вдруг понял, что не знаю, что я буду делать в Миллхейвене. Перейдя в гостиную, я уселся на диван.

Мне было абсолютно нечего делать. Посмотрев на часы, я с изумлением обнаружил, что с того момента, когда, спустившись по трапу самолета, я обнаружил в толпе изменившегося за эти годы почти до неузнаваемости Джона Рэнсома, прошло всего двадцать четыре часа.

Часть пятая

Алан Брукнер

1

Около трех часов дня прибыли трио репортеров из «Леджер». Представившись другом семьи, я сказал им, что Джон Рэнсом спит, и услышал в ответ, что они будут счастливы посидеть и подождать, пока он проснется. Спустя час снова зазвонил дверной звонок – на сей раз это была целая депутация из Чикаго. Мы обменялись приблизительно теми же фразами. Звонок зазвонил снова в пять, когда я разговаривал в прихожей по телефону. За дверью стояли все те же пятеро, сжимая в руках пакетики с недоеденными чипсами. Я отказался будить Джона, но они не сдавались, и в конце концов мне пришлось потрясти телефонной трубкой перед носом самого назойливого репортера из «Леджер» по имени Джеффри Боу и пригрозить ему, что я вызову полицию.

– Неужели вы не можете ничем нам помочь? – спросил Джеффри. Несмотря на свое имя, предполагавшее некую полноту, твидовый пиджак и клетчатую жилетку, Боу было чуть больше двадцати, он был костляв и носил мешковатые джинсы и мятую рубашку. Жидкие черные волосы висели по обе стороны его лица. Джеффри никак не желал оставить меня в покое. Он нажал кнопку диктофона и спросил:

– Не могли бы вы дать нам информацию о том, как реагирует мистер Рэнсом на известие о смерти его жены. Он располагает какими-либо сведениями о том, как его жена впервые встретилась с Уолтером Драгонеттом?

Захлопнув дверь у него перед носом, я вернулся к прерванному разговору с Диком Мюллером, коллегой Эйприл Рэнсом по работе в фирме «Барнетт энд компани».

– Господи, что это было? – спросил Дик со своим миллхейвенским акцентом.

– Репортеры, – коротко ответил я.

– Они уже знают, что... хммм... что...

– Они знают. И им потребуется не так уж много времени, чтобы выяснить, что вы были брокером Уолтера Драгонетта, так что лучше начинайте готовиться.

– Готовиться?

– Они наверняка вами заинтересуются.

– Заинтересуются мной?

– Они захотят побеседовать с каждым, кто когда-либо имел хоть какое-то отношение к Уолтеру Драгонетту, – Мюллер застонал на другом конце провода. – Так что советую изобрести способ не пустить их в свою контору и по возможности не входить и не выходить из дома через парадную дверь где-то в течение недели.

– Да, спасибо за совет, – сказал Дик. – Так вы говорите, что вы старый друг Джона?

Я повторил информацию, которую сообщил ему перед тем, как в дом попытались ворваться Джеффри Боу и остальные. Через узкие окошки по обе стороны от входной двери я видел, как к дому подъехала еще одна машина. Два человека – один с магнитофоном, другой с фотоаппаратом направились к двери, улыбнувшись Боу и его коллегам.

– Как держится Джон? – спросил Мюллер.

– Выпил немного и лег в постель. Ему многое придется пережить в следующие несколько дней, поэтому я собираюсь остаться и помогать ему.

Кто-то четыре раза громко постучал кулаком в дверь.

– Это Джон? – встревоженно спросил Мюллер.

– Да нет, просто джентльмен из прессы.

Мюллер вздохнул на другом конце провода, явно представив банду журналистов, ломящуюся к нему в офис.

– Я позвоню вам на неделе.

– Если секретарь спросит, по какому поводу вы звоните, скажите, что хотите обсудить проект строительства моста. Я буду отвечать не на все звонки, а это сообщение поможет мне вспомнить вас.

– По поводу моста?

В дверь снова забарабанили.

– Я объясню позже.

Повесив трубку, я отпер дверь и начал орать на репортеров. Пока я объяснял, что Джон спит и я не собираюсь его беспокоить, меня сфотографировали несколько раз. Закрыв дверь, я стал наблюдать в окно, как они удаляются по лужайке со всей своей аппаратурой и, прикуривая один за другим, решают, что делать дальше. Фотографы сделали несколько снимков дома.

Я встал у лестницы и прислушался. Наверху – ни звука. Значит, Джон либо проспал всю эту перебранку, либо умудрился не обратить на нее внимания. Я взял «Библиотеку Хамманди», включил телевизор и сел на диван. Открыв книгу на главе «Концепция воскресения из мертвых», которая излагалась в письме к студенту по имени Регинос, я прочел несколько строчек, прежде чем понял, что, как и большинство жителей Миллхейвена, местное телевидение безоговорочно сдалось Уолтеру Драгонетту.

А я-то надеялся, что гностические выкладки в сочетании с каким-нибудь дурацким ток-шоу отвлекут меня хотя бы до того момента, когда Джон снова спустится вниз. Но вместо Фила Донахью или Опры Уинфри на экране появился комментатор новостей, которого я помнил еще по шестидесятым годам. Он практически не изменился, и это даже пугало немного – все те же расчесанные на пробор белокурые волосы, тяжелые очки в коричневой оправе и стальной голос без акцента. Комментатор сообщил, что все программы телевидения переносятся с тем, чтобы время от времени зрители могли получать новую информацию «об этой ужасной трагедии». Хотя я смотрел вечерние новости в исполнении этого комментатора много лет, все равно никак не мог вспомнить его имя – Джимбо Как-бишь-его или Джамбо Ну-как-его-там. Поправив очки, комментатор сообщил, что команда новостей будет освещать новости о деле Драгонетта по мере их поступления до того самого момента, когда в семь начнется вечернее вещание, нас ждут советы и комментарии специалистов в области криминалистики, психологии, нас научат, как лучше обсуждать подобные события со своими детьми, и конечно же милые заботливые репортеры будут всячески стараться успокоить объятых скорбью граждан. На экране появилась толпа на Двадцатой северной улице, глазевшая, как люди из подразделения пожарной охраны, ведающего опасными для жизни материалами, выносят из маленького белого домика тяжелые металлические ведра.