Герои умирают - Стовер Мэтью Вудринг - Страница 55

– Именно так. Кстати, сейчас он тебя видит. Ма'элКот чуть кивнул влево, в сторону глазка. Берн проследил за ним взглядом и, наткнувшись на взгляд Кейна, оскалился.

– Он… – Его шея налилась кровью. – Да чтоб я сдох! Ты посадил его на мое место? – Тут он сбился на сиплый шепот.

– Привет, дружок, – произнес Кейн с легкой насмешкой. Синяки под глазами Берна казались черными на покрасневшем лице, на шее вздулись вены.

– Что за ребячество, Кейн! – произнес Ма'элКот. – А что до тебя, Берн, ты извинишься.

– Но…

– Сейчас же.

Берн с трудом выталкивал слова сквозь сжатые зубы:

– Я прошу прощения, Кейн.

Кейн улыбнулся ему, хотя знал, что Берн не может разглядеть его лицо.

– Извинения приняты.

– Кейн, ты будешь вести себя точно так же. Уважительность и учтивость – помните об этом, пока работаете на меня.

– Почему бы и нет? – заметил Кейн. – Не вечно же мне работать на тебя.

– А этот вопрос мы пока замнем, милый мой. Берн, займи место у спуска. Через несколько минут я начну Ритуал.

– Ма'элКот…

– Иди.

Берн быстро повернулся и стал важно спускаться по ступенькам.

Кейн следил за ним, а потом заметил:

– Я не понимаю, как ты можешь использовать этого извращенца. Он же почти не человек.

– То же самое можно сказать и о тебе, Кейн, – отмахнулся Ма'элКот. – Я сделал его, так сказать. Главным священником церкви Ма'элКота в основном потому, что он – человек дела. Он выполнит все, что я ни прикажу, – ради меня он способен убить даже родную мать.

– Да? Думаешь, у таких есть матери? Ма'элКот хмыкнул.

– Н-ну, Кейн, признаюсь: вначале я выбрал не его. Я выбрал тебя.

– Да ну?

– О да! Я надеялся, что смогу отыскать тебя. Однако картина, которую ты видел, пожирает мое и без того ограниченное время вкупе со вниманием. А Берн стал прекрасной заменой. Еще со времен заварушки с короной я был восхищен твоей целеустремленностью и твоими способностями – не говоря уже о безжалостности. Даже сейчас я надеюсь, что ты, Кейн, станешь самым доверенным моим наперсником. Теперь ты вряд ли откажешься от титула; смею заметить, что со вчерашнего вечера Монастыри потеряли всякое право на лояльность с твоей стороны. «Это не лучшая мысль».

– То есть ты хочешь отдать мне место Берна, да? – Кейн пытался сменить тему разговора, не выдавая себя. – В некотором смысле так оно и есть. Он ведь охотится за Саймоном Клоунсом, так?

– Вы не будете сталкиваться, Кейн. Я хочу, чтобы вы действовали по отдельности. Я обнаружил, что два агента, работающие по отдельности – даже если они пытаются обогнать друг друга, – гораздо быстрее завершат выполнение задания, причем результат будет более надежным.

– Да уж, что-то вроде… – Кейн умолк и закончил про себя: «вроде я и Берн в «Погоне за короной Дал'каннита». А вслух произнес:

– Ты ведь всегда так и поступал, верно?

– Это не похоже на вопрос. Кейн проглотил ярость.

– А это и не вопрос. Ты так и поступил со мной в том деле с короной, – безмятежно произнес он. – Ты нанял Берна как раз в то время, когда нанял меня.

– Ну, не совсем. Я нанял его после провала твоей первой попытки.

– Знаешь, что он сделал? Знаешь, что этот ублюдок сделал со мной?

– Я знаю, что вы сделали друг с другом.

– Но зато ты получил корону – и больше тебе ничего не надо.

– Именно так. Я знаю, тебе это не нравится, Кейн, но, будь ты на моем месте, ты поступил бы так же. В конце концов, что более важно – сама власть или способ ее получения? – Ма'элКот снисходительно улыбнулся. – Это риторический вопрос, мой милый. А теперь помолчи. Мне осталось принять всего три делегации, а потом я начну Ритуал.

– Что еще за Ритуал?

– Увидишь. Послы приносят мне гораздо больше, чем простая дань или налоги, и я принимаю это с помощью Ритуала. Ну все, молчи.

Он по своему обыкновению отлично разобрался с оставшимися тремя делегациями. Когда те, бросив одежду у подножия возвышения, присоединились к волнующейся толпе наверху, Ма'элКот лениво махнул рукой капитану Рыцарей двора. Капитан отсалютовал, потом обернулся и отдал своим подчиненным серию команд. Несколько человек взобрались на платформу и выстроили толпу голых людей в некое подобие прямоугольника; другие открыли небольшую дверцу и ввели еще ряд обнаженных мужчин и женщин.

Кейн сообразил: в чем бы ни заключался загадочный Ритуал, для него было нужно определенное количество участников; новопришедшие выглядели так, словно были добровольцами поневоле, запуганными горожанами, загнанными во дворец, чтобы дополнить квоту. Эхо разнесло по залу вопрос, который они задавали друг другу, рыцарям и ожидающим на возвышении просителям: «Что тут происходит?»

Ма'элКот встал, и бормотание почти стихло. Император поднял руки.

Тишина упала на зал, как покрывало.

В самом воздухе появилось электрическое напряжение – желтоватое мерцание, похожее на предгрозье, замелькало то тут, то там.

В эту тишину, в это напряжение вторгся голос Ма'элКота.

Он перекатывался словно гром, прекрасно сочетаясь с молниями, которые метали его глаза. Длинные высокопарные фразы, одновременно размеренные и непредсказуемые, медленное развитие темы и нарастающий ритм напоминали песни эльфов, пространные гимны любви, братству, очагу и семье. Ритм речи совпадал с ритмом биения сердца Кейна, размеренные звуки изгоняли из сознания все мысли. Кейн не мог следить за словами – они не задерживались в голове, вытаскивая из глубин сознания различные образы: теплые колени матери, на которых он сидит, милая хрипотца в голосе, читающем книжку, широко раскрытую перед глупым малышом, уверенность отцовской руки, направляющей сына, который отчаянно пытается удержать равновесие на первом в своей жизни велосипеде. Кейн почувствовал, что из его глаз текут слезы по прошлому и по чему-то неясному, ожидающему впереди.

Поднятые руки Ма'элКота начали раскачиваться, вначале мягко, как дубовые ветви на легком ветерке, потом сильнее, разгоняя воздух подобно крыльям орла, торжественно плывущего в бесконечном небе. Вот он повернулся в одну сторону, в другую, его голос сместился, и у Кейна сбилось дыхание.

Император начал танцевать.

Танцевал он под дрожащую музыку собственного голоса, ритмично кружась с неподражаемой грацией демона из театра «Кабуки».

Кейн знал о магии достаточно, чтобы хоть отдаленно понять происходящее. Сделав над собой усилие, он оторвал взгляд от Ма'элКота, сознавая, что это удалось ему только потому, что Ритуал был направлен не на него, а на толпу на возвышении. Кейн заметил, что стражники под возвышением предусмотрительно отвели глаза; толпа покачивалась, благоговейно приоткрыв рты, в непреодолимом ритме танца Ма'элКота. Мало-помалу люди начали постанывать, вначале тихо, безотчетно, оттеняя своим хором рокочущий голос Ма'элКота.

Жесты императора стали размашистее, шаг – более скользящим, голос возвысился до такой степени, что уподобился мотору, напряжение достигло кульминации – и внезапно Ма'элКот резко умолк.

В воцарившейся тишине слышалось продолжавшееся биение, едва уловимый ямбический рокот. Кейн закрыл глаза, стараясь абстрагироваться от стука крови в собственных ушах. «Уф-ух, уф-ух, уф-ух…»

Это было дыхание.

Дыхание сотен людей, собравшихся на платформе и синхронно хватавших воздух.

Когда Кейн снова открыл глаза, Ма'элКот смотрел на него через массивное плечо. Губы императора чуть скривились в насмешливой полуулыбке, а одно веко дрогнуло в медленном косом подмигивании.

Через какое-то время Кейн вспомнил, что надо бы продолжать дышать.

Ма'элКот опять повернулся к обнаженным людям на платформе. Те стояли с открытыми ртами, все еще во власти заклинания.

– Вот слова, которые вы произнесете, навеки отдавая мне ваши души:

Этим словом, кровью моего сердца, я помазан в дети

Ма'элКота.

Я отдам свое сердце на служение человечеству. Я даю обет отдать все силы своего тела и свою бессмертную душу Правде Ма'элКота, Истинного Живого Бога, Отца