Герои умирают - Стовер Мэтью Вудринг - Страница 30

– Я не помню…

– В этом-то вся проблема.

Внезапно он напускает на себя воинственный вид.

– Не пытайся сделать это моей проблемой, Кейн. У меня слишком много своих ребят на этой улице. Ты никогда…

– Расслабься. – По крайней мере я начинаю понимать, как работает это проклятое заклинание. Может быть, это смешно, но на меня оно не действует. – Я тебе верю.

Его величество кажется искренне взволнованным, более того – слегка похолодевшим.

– Да скажешь ты мне наконец, в чем дело? Черт, Кейн, это же кошмар какой-то! Я, наверное, чего-то недопонял. Но мне необходимо знать об этой дряни. Тут явно какая-то магия, точно – некий ублюдок заколдовал меня, вот в чем дело!

– Верно, – соглашаюсь я.

– Ты хочешь сказать, что на меня наложили заклятие? Да я их всех убью!

– Не принимай это так близко к сердцу.

– Ну, это слишком! Кто мог осмелиться сотворить такое, Кейн? Всем известно, что я подобного так не оставлю, я убью виновника. Эти ублюдки хоть знают, кого они посмели тронуть? На меня работает Аббал Паслава, заклинатель – он вывернет этих сволочей задом наперед!

Взмахом руки я прерываю его.

– Как у вас дела с Фейсом?

– Не слишком хорошо, – немного успокоившись, признается он. – А это тебе зачем?

– У Хаммана самые широкие связи во дворце. Мне надо с ним поговорить.

– Тебе придется чертовски громко кричать. Он уже год как умер.

– Шутишь! Толстый Хамман? Я думал, он неуязвим.

– Вот и он так думал. Неизвестно, кто дотянулся до него, но и за нового главаря Фейсов назначены немалые деньги. У них сейчас та сука из квартала Экзотической Любви в Городе Чужаков, ну, Кайрендал.

– Эта розовая? Вот черт!

– Да уж, с извращением вести дело не слишком приятно, но зато какие у нее подчиненные! Все нелюди, какие только бывают в этом мире: эльфы, гномы, феи – сплошь рабочие невесть откуда. Теперь Фейсы хозяйничают в Городе Чужаков. Кайрендал переехала из старого дома Хаммана, ну, из «Счастливого скупца», в квартал Экзотической Любви. Там теперь крупнейшее казино Империи, называется «Чужие игры». Кайрендал ни с кем не путается, все ведет сама. Дело в том, что она наложила лапу на книгу заклинаний Хаммана, а ты этих эльфов знаешь – они сами магию изобрели. Может, она замешана в этом – наложила на меня заклятие?

– Как у нее со связями? Король пожимает плечами.

– Примерно как у Хаммана, может, даже лучше. Он опирался в основном на своих шулеров, а у нее, кроме шулеров, есть еще наркоманы и извращенцы. Слушай, у тебя нет желания пришить Кайрендал для меня? Я тебе хорошо заплачу.

Я качаю головой.

– Не сегодня. Ладно, мне пора. Я пришлю весточку.

– Что, уже? Тебя два года не было – не можешь чуть-чуть задержаться?

– Извини, со временем у меня полный швах. Да, если мне придется так же плохо, как… У тебя найдется ряса или плащ с капюшоном, ну, что-нибудь такое, чтобы я смог беспрепятственно пройти в Город Чужаков?

Его величество тычет куда-то большим пальцем.

– Возьми мой. Во-он за тем сломанным шкафом. Кстати, тебе не мешало бы побриться. С этой бородой ты сам на себя не похож.

– Этого-то мне и надо. Иногда не хочется быть самим собой.

Он пожимает плечами. Я достаю плащ, накидываю его и поглубже натягиваю капюшон.

Мы обмениваемся рукопожатием.

– Ты знаешь, что мой дом открыт для тебя, – говорит король. – Приходи как-нибудь после Чуда, любой ночью. Можешь вообще пожить у меня.

– Обязательно. Ну, до встречи.

Я неспешно ухожу, насвистывая как ленивый рабочий. Но тут же мое лицо становится серьезным, и я прибавляю шагу. Видимо, придется труднее, чем я думал. Ну и что с того? Здесь ведь Анхана, где нет места депрессии.

Легкий восточный ветерок доносит из-за моей спины запах дыма и смрад Лабиринта. Я иду к границе с Фейсом, и солнце греет у меня на спине легкий плащ, надетый поверх кожаной куртки. Шлюхи и нищие посматривают на меня, должно быть, прикидывая, можно ли получить от меня кое-что или просто грабануть. Однако я иду слишком быстро, игнорируя их, и исчезаю прежде, чем они успевают решиться на что-нибудь.

Оплавленный огнем угол здания указывает короткий путь к Фейсам, той части Лабиринта, которая граничит непосредственно с Анханой и некогда была местом обитания Хаммана со товарищи. Немытый тип в изодранных лохмотьях рычит на меня из своей берлоги. Позади него в тени женщина с унылыми глазами качает у дряблой пустой груди молчаливого ребенка. Я пожимаю плечами, извиняясь за вторжение, и иду дальше.

Здесь я чувствую себя спокойнее, чем в любом месте, где я бывал после того, как мне исполнилось восемь лет. Может быть, найдя Пэллес, я останусь здесь на несколько дней.

Солнце греет все сильнее, я начинаю потеть и чесаться. От меня воняет, как от козла.

Я люблю этот город.

Я свободен.

Кайрендал, глава Фейса, подняла взгляд от книги, заслышав условный стук во входную дверь своих апартаментов. Крошечные кукольные ручки Туп продолжали разминать шею и плечи эльфийки.

– Не вставай, – раздался у ее уха свистящий шепот Туп, – Зак разберется.

– Это наверняка Пишу, – вздохнула Кайрендал. Пишу никогда не ворвался бы к ней без необходимости.

– Прикажи ему уйти. – К пальцам, разминавшим затылок Кайрендал, добавились губы Туп, и эльфийка почувствовала поднимающуюся от позвоночника теплую волну.

– М-м… остановись.

Кайрендал потянулась через плечо и достала оттуда хорошенькую дриаду. Туп сидела на ладони Кайрендал, словно на спине коня. Несмотря на то что в дриаде было всего двадцать дюймов роста, она была совершенством. Прекрасная грудь, которая могла не бояться земного притяжения, чистая кожа, золотые волосы, излучавшие свет. Она была бы прекрасным человеком, если б не ее рост; пара полупрозрачных крыльев за спиной да изгибающиеся внутрь большие пальцы ног, приспособленные для сидения на насесте. Она была очаровательна и невероятно отзывчива; под взглядом главы Фейса она соблазнительно изогнулась, обвив стройными красивыми ногами руку Кайрендал.

– Сейчас нет времени, чтобы поиграть, лапочка. Дела важнее. Лети оденься. Пишу любит маленьких женщин, но мы же не хотим, чтобы он начал мечтать кое о ком.

– О, ты ужасна! – хихикнула Туп. Она расправила крылья и неслышно, как сова, вылетела во внутреннюю комнату.

От дверей донеслось покашливание Пишу.

– Джаннер снова плутует.

Медленно и бережно Кайрендал закрыла книгу в переплете из человеческой кожи и только потом подняла глаза. Ее стальной взгляд встретился с взглядом дневного начальника «Чужих игр». Зрачки эльфийки были вертикальными – глаза ночного охотника.

Пишу снова откашлялся и внезапно посмотрел в сторону. По старой привычке Кайрендал читала, лежа обнаженной на груде шелковых подушек. Пишу был одним из трех фейсов, допущенных во внутренние покои госпожи, однако это обстоятельство не уменьшало его смущения. Кайрендал нравилось это смущение: оно добавляло к невзрачной коричневатой Оболочке Пишу лимонный оттенок. Подобно всем своим соплеменникам из Перворожденных, она не нуждалась в концентрации на мысленном зрении; она просто обладала еще одним чувством – вроде обоняния или вкуса.

Тяжелые парчовые шторы на широких окнах были опущены, и комнаты освещались только искусно расположенными лампами, бросавшими розовый отблеск на серебристые волосы эльфийки, на ее белоснежную кожу.

Она была высока и умопомрачительно длиннонога даже для женщины Перворожденных, хотя они и перерастали своих мужчин, и чрезвычайно худощава. Она оперлась на локоть, дабы продемонстрировать едва заметные груди; этим утром она выкрасила соски в серебряный цвет, чтобы они сочетались с ее замысловатой прической. Серебряный блеск привлек внимание Пишу. Он покраснел, а лимонный оттенок его Оболочки стал ярче,

– Что сегодня? – спросила Кайрендал суховато, но взгляд ее был томным, и Пишу вздрогнул.

– Хуже обычного. Он мухлюет с кубиком, причем ужасно неуклюже. Двое наших… гостей… уже намекнули на это, и мне пришлось утихомиривать их.