Жизнь в подарок - Макалистер Энн - Страница 20

А Ник ответил…

И что Ник тогда ответил?

Она напрягла мозги. Он ничего прямо не говорил. Не заявлял открыто, что приехал ради нее. Но и не отрицал тоже. Он сказал: «Я разговаривал с твоей матерью».

Эдди не дышала. Не смела надеяться.

— Эдди?

Она все еще думала. В голове у нее кружились сотни самых разных мыслей. И никак не складывалась цельная картинка. Зачем он вызвался ремонтировать ранчо, если только…

— А он точно тебе звонил? — спросила она мать.

— Да что здесь происходит? — вопросила Мона. — Мне что, надо было ему отказать? Ты же с ним ушла тогда вечером, когда я «подкинула» тебе Кайла. Я думала, он тебе понравился.

— Да я его совсем не знала, — сказала Эдди. — Тогда, — торопливо добавила она. — И да, он… он мне нравится.

— Значит, — лукаво сказала Мона, — я прощена?

— Да, — сказала она. — Если больше ты так делать не будешь.

— Надеюсь, не придется. — Намек Моны был более чем прозрачен.

— Все… не так просто, как ты думаешь.

— Послушай, если ты любишь Бена, это еще не значит, что ты должна поворачиваться спиной к жизни. Я всем сердцем любила твоего отца. — Она резко замолчала, и Эдди с удивлением услышала, как сорвался голос ее матери, и это никак не было связано с легендарными актерскими способностями Моны. — Я любила его, — тихо, но все так же горячо добавила она.

— Я знаю, мам. Я всегда это знала. Но дело здесь в Нике.

— А что с Ником?

Действительно, что с Ником?

— Именно это я и пытаюсь понять. Я тебе утром позвоню. Я устала. Мне нужно поспать. И подумать.

— Если тебе нужно будет с кем-нибудь поговорить, Эдди…

— Спасибо. — Эдди уже задумалась. — Спасибо, мам, — сказала она, потому что впервые в жизни уместно было назвать ее именно так.

Этой ночью Эдди лежала в постели, уставившись в потолок, и смотрела на события прошедшей недели сквозь призму новой информации, которую она получила: это Ник позвонил ее матери, а не наоборот. Это Ник предложил приехать взглянуть на дом, чтобы понять, стоило ли его ремонтировать.

Зачем он это сделал?

Мона призналась, что сказала ему о существовании дома. Когда они вернулись, Мона дала Эдди листок бумаги, где Ник написал имена пары архитекторов, которых можно было спросить, интересен ли им будет этот проект.

Но вместо этого он приехал сам. Почему? Потому что ему отчаянно хотелось заняться ремонтом старого ранчо?

Вряд ли. Мона была права, отметая это предположение. Ник Савас был очень востребованным и авторитетным человеком в том, что касалось реставрации и ремонта в области архитектуры. Он мог выбирать, за какие проекты ему браться. Тогда почему он выбрал этот?

Если бы Мона его попросила, он мог бы еще подумать, стоит ли ему за это браться. Но раз Мона не просила — а Эдди ей верила, — все это не имело смысла.

Если только у Ника не было другой причины приехать. Если он не приехал из-за нее.

Эта смелая мысль вызвала в ней какие-то странные чувства, как будто ей может достаться уже за то, что она осмелилась такое предположить. В конце концов, именно на это она надеялась, когда он возник вдруг у нее на пороге. И он поспешно ее тогда заверил, что это не так.

Почему?

Потому что она эту надежду продемонстрировала. Она дала понять, что он ей небезразличен и что у нее могут быть и более сильные чувства к нему, а Ник этого не хотел. Он хотел секса, и ничего больше. Но когда она отказалась от такого рода отношений, он мог уехать. Мог сказать, что ранчо не стоит ремонтировать.

Он остался. А это значит…

Эдди задрожала от ожившей в ней надежды.

Он остался не ради удовольствия поработать на проекте, без которого легко мог бы и обойтись. Он остался не ради горячего секса, который у них был — потому что у них его не было.

Он остался ради нее.

Желудок Ника пребывал в дурном расположении духа.

Сам Ник тоже, но суть была не в этом.

Суть была в том, что Ник просто умирал с голоду. В семь часов он съел булку и выпил кофе после очень беспокойной ночи, когда он то и дело задавался вопросом, какого черта происходит между Эдди и мужчиной, который привез ее домой. А сейчас было уже почти два, и свой обед он забыл в доме у Моны.

И возвращаться за ним не собирался. Если он вернется, Эдди наверняка подумает, что он это специально сделал, чтобы посмотреть, что она там делает. А может, ее там и нет. Ведь сегодня суббота. Она, наверное, по выходным не работает.

В пятницу вечером она уж точно не работала!

А потом он вот уже в сотый раз напомнил себе, что то, чем она занимается, — это ее личное дело, черт подери. Как он и сказал ее матери. Но ему не понравилось заявление мистера Собственника: «Я ее друг и друг ее мужа». Как будто это значило, что у него на Эдди больше прав, чем у Ника.

Ник достал платок из кармана и вытер пот с лица, потом стал укладывать очередной кусок черепицы и тут услышал:

— Проголодался?

Он резко развернулся. С секунду ему казалось, что у него начались слуховые галлюцинации. Живот заурчал, словно в ответ на поставленный вопрос. А потом он увидел спускающихся по холму среди эвкалиптов Эдди с Роем.

На ней были парусиновые шорты до колен и ярко-зеленая футболка. Волосы у нее были собраны сзади на шее. На голове была мягкая соломенная шляпа, а в руке — корзинка для пикника. Войдя во двор, она прищурилась и посмотрела наверх:

— Ты забыл свой обед.

— Да.

— Я его тебе принесла. — Она пожала плечами и улыбнулась. — И свой тоже.

Свой обед? Ник прищурился.

Эдди не сдвинулась с места, не сводя с него глаз и не переставая улыбаться. Он тоже не двигался. Что-то здесь не так. Его мозг силился понять, что именно. Вчера вечером она смотрела на него так, как будто хотела его убить, а сегодня…

— Ты же не будешь против, если я тут поем?

И с этими словами она с корзинкой для пикника прошла по доске, которую он положил на сломанные ступеньки, чтобы удобно было подниматься, и вошла в дом.

Наверное, у него солнечный удар. Ник потряс головой, потом взял еще кусок черепицы.

В животе опять заурчало.

— Вот черт, — пробормотал он. — Хорошо.

Все и правда было хорошо. Она была сама жизнерадостность.

Веселая, бодрая, ироничная — не говоря уже о том, что она была просто очаровательна. Эдди опять стала той женщиной, с которой он провел ту незабываемую ночь в Мон-Шэмионе. Она принесла его сэндвичи и яблоко, а еще термос с ледяным чаем, пару бутылок холодного пива и немного картофельного салата.

— Я не знала, что ты берешь попить себе на обед, поэтому принесла и то и другое. И еще мне сегодня прямо захотелось что-нибудь сделать, и я приготовила салат.

Она поставила на кухонный стол бумажные тарелки и положила вилки для салата, села, потом махнула ему рукой, жестом приглашая его составить ей компанию.

Ник сел, сбитый с толку, изумленный и заинтригованный одновременно.

Она сказала ему, что поговорила с матерью. Больше ничего о том, как они вчера с ним пообщались, она не говорила.

— Она очень рада этому ремонту, — весело сказала Эдди, глядя на него блестящими глазами. — Но раз ты с ней разговаривал, наверное, ты и так уже это знаешь.

На самом деле он с Моной вообще о ранчо не разговаривал. Она позвонила только для того, чтобы узнать, где Эдди. Но Ник предпочел об этом не заговаривать, чтобы ему не пришлось объяснять, как и почему он тут оказался.

— Ты целый день будешь работать?

— А у тебя есть идея получше? — усмехнулся он, ожидая, что она сейчас замкнется.

Но вместо этого она сказала:

— Я думала сходить на пляж.

— Со своим любовничком? — не сдержался Ник.

— Ты это о Дереке? Нет. Я собиралась сходить одна. Если только ты не хочешь составить мне компанию. — Она очень легко это произнесла, потом встала и налила себе воды.

Ник поколебался немного, потом кивнул:

— Я не против. Мне тут надо немного закончить. Через час тебя устроит?