Светлая полночь - Стоун Кэтрин - Страница 5

Как Сэм. Как Сэмюел. Но не как Трой? Нет, конечно же, Трой был прекрасным образцом мужчины. Но он хотел играть и другие роли. Невозможные. Мужа. Любовника.

Трой никогда не делал официального предложения. Но неотвратимость свадьбы витала в их отношениях изначально. И вот Мэри Бет сказала ему в начале мая:

— Я не могу выйти за тебя замуж, Трой. Не могу выйти сейчас. И вообще не могу.

Она произнесла эти правдивые слова деликатно и доброжелательно и услышала в ответ такие же доброжелательные и нежные слова, но сказанные с великой грустью.

Весь город сочувствовал Трою. Однако, вспоминая выпускной бал, который закончился столь драматично, граждане Логанвилла наступили на горло своему желанию снова свести школьных влюбленных вместе. Небо этим летом в Логанвилле, не в пример лету многолетней давности, осталось ясным и лазурным, с ароматными бризами, веселым смехом и счастливыми прогулками.

Именно в это столь ясное и безмятежное лето в Логанвилл вернулась Кэролайн, без детей и разведенная. И может быть, это был перст судьбы, поскольку взаимная симпатия у Троя и Кэролайн все еще не погасла.

В начале августа Трой и Кэролайн стали женихом и невестой. На декабрь планировалась их свадьба. А в конце августа Роули еще раз откровенно поговорил с Мэри Бет.

И Мэри Бет ответила своему второму другу столь же откровенно.

— Ой, Роули, — прошептала она, столь же нежно и дружелюбно, как до этого говорила Трою, — я все еще люблю Сэма, все еще ощущаю себя его женой, все еще…

— Какого еще Сэма? — грубовато спросил Роули, нарушая доверительность обстановки.

— Не могу поверить, что ты об этом спрашиваешь!

— Я тоже. Прости, Мэри Бет. Пожалуйста, прости меня.

Она, разумеется, простила его. Наступила осень, дубы подернулись багрянцем, в отношениях с Роули установились умиротворенность, затишье, спокойная дружба. Определенное давление в доме Куиннов Роули оказывал лишь на Сэма. Шеф полиции Логанвилла по совместительству был еще и футбольным тренером средней школы. Роули видел в Сэме прирожденного атлета и лидера, который сможет вывести «Логанвилл уайддкэтс» на уровень чемпионата штата, куда они не попадали с того времени, когда Роули повредил ногу.

Однако Сэма футбол не интересовал. У него были другие обязанности после школы, исполнение которых начиналось ровно в три часа, когда заканчивались занятия в начальной школе, — Грейс осенью пошла в детский сад.

Сэм забирал Грейс и Дину, а также других малышек, которые присоединялись к ним в тот день. Иногда под его опекой было до восьми детей. Сэм за всеми присматривал, всех защищал. Он внимательно выслушивал каждого, кто хотел сделать какое-то заявление.

Однако ни о ком другом он так не заботился, как о Грейс. Это была какая-то яростная забота, любовь на грани постоянного страха — а вдруг, несмотря на всю его бдительность, с ней что-то случится?

Это держало Сэма в напряжении каждую минуту, каждый день. Если бы это зависело от него, он ежедневно приводил бы свой выводок в библиотеку, чтобы дети могли послушать замечательные истории, которые читала вслух городская библиотекарша миссис Бирс.

Это был безопасный и отработанный пункт программы. Его маленькие подопечные готовы были следовать за ним куда угодно. Но это были живые, впечатлительные дети, и им хотелось отведать всех развлечений. Сэм позволял юным энтузиастам составлять программу — в пределах разумного, конечно. И бдительно следил за ее выполнением. И беспокоился.

Опасности подстерегали их на каждом шагу: гимнастический снаряд «джунгли» из стоек и перекладины, движение транспорта на Мейпл-авеню, трещины в тротуаре, где можно подвернуть ногу, озеро, где можно утонуть. Сэм видел опасности всюду и страдал из-за того, что какие-то из них он был не в состоянии предвидеть заранее.

Лето на озере прошло благополучно. Пришла осень с пламенеющими листьями. И даже Хэллоуин, канун Дня всех святых, когда изготовлялись улыбающиеся оранжевые рожицы из тыкв, не закончился трагедией. Это был день смеха, свечей и ножей. Но единственными порезанными руками в тот день были только его руки.

И все-таки это случилось. Одиннадцатого ноября. В день его рождения. В тот день, когда Логанвилл верил, что Сэму Куинну, который на самом деле был Джейсом Коултоном, исполнилось шестнадцать. А кто на земле в тот ноябрьский день мог отметить его четырнадцатилетие?

Трагедия произошла не с Грейс и даже не с каким-нибудь его подопечным ребенком. Случилось это с девочкой-подростком, которая опекала другого ребенка — мальчика, чьи родители, выходцы из большого города, заподозрили извращение, которое не могли себе представить даже самые большие фантазеры Логанвилла: дескать, маленькие девочки ощущали себя в безопасности с чувственным Дудочником[1], потому что Сэм предпочитал маленьких мальчиков.

Родители мальчиков держали эти подозрения при себе. Но вот однажды семнадцатилетняя няня шестилетнего мальчика пожелала провести ноябрьские сумерки с Сэмом и его окружением. Сказано — сделано. Увидев его, она импульсивно бросилась через дорогу, по которой транспорт ходил чрезвычайно редко.

Но оказалось достаточно всего одной машины.

Девочка была сбита. Ей раздробило бедро и повредило бедренную артерию.

Книги на полках спальни Джейеа, бывшего кабинета Сэмюела Куинна, содержали множество сведений по медицине.

Джейс начал с глав о первой помощи. Однако на этом он не остановился. Не мог остановиться. Ибо пастух, который боялся, что с его подопечными может что-то случиться, должен знать все о первой помощи детям, все симптомы и признаки.

Такие тривиальные признаки: хрипота, боль в животе, головная боль. И такие опасные вероятные последствия: дифтерия, аппендикс на грани разрыва, менингит.

Несчастный случай, свидетелем которого он стал на Сикамор-стрит, был ясен как в смысле диагноза, так и в отношении принятия мер.

Остановить кровотечение. Это было непременным условием первой помощи. И если местом кровотечения является рука или нога, то это сделать нетрудно. Необходимо наложить жгут в наиболее доступном месте, чтобы перекрыть доступ крови, которую подает сердце. Жгутом может служить что угодно — пояс, полоска материи, даже резинка, если кровоточит палец.

Джейс плотно сжал руками бедро девушки в верхней части, сжал настолько крепко, что это остановило исход алой крови. Однако это не могло остановить его тревоги.

— Грейс!

— Да?

— Ты стоишь на тротуаре? Грейс!

— Да. Теперь уже на тротуаре.

— Хорошо. Там и стой. Не двигайся. Это касается всех. О'кей?

Послышались звуки, свидетельствующие о том, что дети затопали к тротуару, после чего раздались радостные детские голоса:

— Я на тротуаре, Сэм!

— Я тоже!

— И я уже на тротуаре, Сэм.

Девочка, вероятно, истекла бы кровью и умерла, если бы он не остановил кровотечение своими сильными руками. Весь Логанвилл это знал. Симпатичная капитанша болельщиков выжила благодаря тому, что Сэм Куинн проявил поразительное хладнокровие.

— Я не чувствовал себя спокойным, — признался он позже Мэри Бет.

— Порядочные люди никогда этого не чувствуют. Во всяком случае, в глубине души. — Как это было с ее Сэмюелом. — Спокойствие надменно. Ты будешь хорошим доктором, Сэм. Тебе следует подумать об этом.

Он подумал и отверг эту возможность. Забота о Мэри Бет и Грейс уже налагает достаточную ответственность. Ее будет слишком много. Разве они не видят этого?

Очевидно, не видели. Потому что с широко открытыми глазами и без тени сомнения Грейс и Мэри Бет убежденно заявляли, что он — сын лгуна, самозванца и вора — может стать тем, кем захочет. Буквально кем угодно.

Они доверяли ему, верили в него и не сомневались, что если он дал обещание, выполнит его. В том числе и обещание, данное в сочельник, — позволить Санта-Клаусу незамеченным подобраться к камину, к печенью, морковкам и елке.