Радуга - Стоун Кэтрин - Страница 24

Ребята (включая давнего кавалера Хилари) в отличие от девчонок сменили свое расположение быстро и без малейшего, намека на страх. Годами Хилари была для них страстно желаемой, прекрасной статуей на высоком мраморном пьедестале, находящейся слишком высоко от обожающих поклонников; эта отдаленность придавала Хилари таинственное очарование.

Но вот появилась Тейлор. И ребята для себя открыли, что искрящаяся жизнелюбием скромная Алекса очень даже «от мира сего», и при этом очарование ее еще более загадочно, чем привлекательность богачки Хилари. Алекса, с ее теплом, добросердечностью, полным отсутствием высокомерия, невольно давала возможность парням почувствовать себя уверенными и значительными от одной только ее прекрасной ласковой улыбки.

Алекса пользовалась бешеной популярностью и была при этом очень одинока. Но в конце концов именно благодаря Хилари монстры, накрепко спрятанные в дальних темных уголках ее сердца, вырвались на свет и принялись за черные дела. Алекса наконец-то смогла дать выход долгие годы копившейся в ее душе ненависти.

Хилари Саманта Баллинджер стала достойным оппонентом, так как была опасна вооружена целым арсеналом недобрых чувств и, несомненно, заслуживала того, чтобы Алекса спустила на нее своих чудовищ, и сама она, Хилари, начала войну, тогда как Алекса мгновенно нанесла точный ответный удар. На протяжении всего учебного года война разгоралась все сильнее и сильнее — жестокая, но на равных.

Продолжалось это до тех пор, пока, как и на всякой войне, не появились невинные жертвы.

В конце апреля Джейн и Александр, поехавшие в Топику навестить заболевшего друга, оставили на попечение Алексы младшую сестру. Задача несложная: Кэтрин было уже двенадцать лет. Ведь она, счастливая, все время, от рассвета до заката, проводила за роялем.

Наступила суббота, а родители все еще не вернулись, в то время как Алексе до смерти хотелось посмотреть матч по поло между «Баллинджером» и «Хайленд-парком». Она не хотела брать с собой младшую сестру, но и не могла оставить Кэтрин одну дома, поскольку родители дали ей твердые указания в стиле «а что, если?». Так что пришлось вместе ехать на стадион, куда они прибыли как раз в тот момент, когда Хилари с тремя оставшимися к» ней лояльными подругами выходила из серебристого «БМВ». Увидев своего врага, Алекса тяжело вздохнула. Еще каких-то шесть недель и — прощай, школа! Они, слава Богу, больше никогда не увидят друг друга.

Тейлор надеялась, что оставшиеся полтора месяца ей удастся просто избегать встреч с Баллинджер. Но вот произошла накладка, и поскольку Алекса точно знала, что Хилари ни в коем случае не упустит возможности выдать ей что-нибудь унизительное, то собрала всю свою волю в кулак, готовясь ответить весело и остроумно на любой выпад.

— Так-так. Ба, да никак это наша канзасская нищенка! Шлюха!

На какой-то миг, остолбенев и лишившись дара речи, Алекса уставилась на соперницу не веря своим ушам: такого оскорбительного хамства Хилари себе еще ни разу не позволяла. Пока ошеломленная Алекса подыскивала достойный ответ, тягостное молчание прервал нежный голосок.

— Как ты смеешь так говорить с моей сестрой? — возмутилась всегда застенчивая и робкая Кэтрин, Кэтрин, которая была так счастлива, что горячо любимая и обожаемая старшая сестра взяла ее с собой, и у которой не хватило мужества сказать хоть слово за всю долгую дорогу к месту игры.

Хилари обернулась на незнакомый голос, она уже предчувствовала сладостную месть при виде невозможно коротко остриженных волос, невозможно честных синих глаз и дрожащих от обиды и гнева детских губ. Кто эта убого одетая девочка, перепугавшаяся собственной дерзости? Неужели это видение в помятом свитере и мешковатых голубых джинсах и есть та самая виртуозная пианистка? Неужто и в самом деле это и есть Кэтрин Тейлор, чей талант и стал причиной появления в их городе Алексы Тейлор, так ловко и нагло перешедшей дорогу ей, Хилари, и поломавшей привычный порядок жизни?

— Что… прошу прощения, кто это? — с надменным удивлением разглядывая девочку, осведомилась Хилари, после чего оглянулась на подруг, как бы ища у них ответ на свой вопрос, и наконец, бросив ледяной взгляд на Алексу, рискнула. предположить:

— Твой младший братик? До чего же, наверное, тебе трудно приходится, Алекса. По-моему, нет ни малейшей надежды на то, что этот гадкий утенок когда-нибудь превратится в лебедя.

Готовая наброситься на обидчицу, задушить ее, Алекса вдруг почувствовала, как рядом с ней, глубоко задетая за живое, мучительно задрожала Кэтрин. Старшая сестра вдруг ощутила приступ душевной боли, увидев в прекрасных синих глазах девочки слезы боли и унижения. Слезы в глазах Кэтрин! Кэтрин, которая никогда не плакала! Кэтрин, которая, казалось, не чувствовала боли! Кэтрин, которой Алекса сама когда-то хотела причинить боль…

Теперь сестренке было больно, и сердце Алексы разрывалось от сострадания. И как только она могла когда-то желать зла маленькой Кэт, так безрассудно и так отважно вставшей на защиту старшей сестры?

«Господи, только бы ты не узнала, как я ненавидела тебя! Пожалуйста, никогда не вспоминай, что я пыталась причинить тебе боль. Умоляю, забудь и прости меня… снова», — кричало сердце Алексы.

Ласково обняв сестру, чего она не делала десять лет, Алекса Почувствовала, как та все еще испуганно дрожит, крепче обняла Кэтрин и ласково прошептала:

— Не бойся, Кэт, мы уже уходим. Ты слишком хороша, чтобы находиться рядом с этими низменными людишками.

Сестры сели в машину и, глядя друг другу в глаза, впервые в жизни заговорили по душам.

— То, что она сказала, Кэт, — не правда, — спокойно начала Алекса.

— Я знаю, но как она вообще смеет говорить такое о тебе?

— Что? — слегка опешила Алекса. — Я имела в виду, не правдой было то, что она сказала о тебе. Ну ни словечка правды, поверь. Прежде всего я очень горжусь тем, что ты моя младшая сестра. А во-вторых, никто в мире никогда — ни на минуту — не сомневался в том, что ты девочка, а не мальчик. И в-третьих, нет также никаких, ну ни малейших сомнений в том, что ты очень красивая.