Хэппи-энд - Стоун Кэтрин - Страница 18

– Будет ровно сорок через две недели, – спокойно произнесла Кэролайн и улыбнулась, заметив изумленное выражение на лице Лоренса. Очевидно, он был уверен, что она значительно моложе его. Вернее, он полагал, что Кэролайн была слишком молода для него. Теперь же, когда выяснилось, что разница в возрасте незначительна, он явно обрадовался, и это не укрылось от внимательного взгляда Кэролайн, заставив ее слегка встревожиться.

– Да, мне сорок, – повторила она, – и я довольна своей жизнью. Можно сказать, теперь я по-настоящему счастлива.

Загадочное выражение его изумрудно-зеленых глаз всколыхнуло в самой глубине ее души давно забытые желания...

– Счастлива? Это потому, что ты очень сильный человек.

Кэролайн не сразу поняла смысл сказанных Лоренсом слов, но потом мысленно согласилась с тем, что причиной ее нынешнего душевного и физического состояния была большая внутренняя сила.

– Я думаю, что мне удалось пережить все беды потому, что в детстве меня очень любили мои мама и папа. Родительская любовь сделала меня уверенной в своих силах, на всю жизнь подарила мне радостные воспоминания о счастливом детстве. – Кэролайн помолчала, потом, не без некоторых колебаний, добавила: – Думаю, ты и Клер своей горячей любовью тоже сделали Холли сильным и уверенным в себе человеком.

– Я очень надеюсь на это, Кэролайн, – серьезно сказал Лоренс. – Очень надеюсь...

В следующую секунду он погрузился в собственные горестные и одновременно сладостные воспоминания. Оба замолчали. Потом, подчиняясь какому-то внутреннему порыву, Кэролайн тихо попросила:

– Лоренс, расскажи мне о себе. Расскажи все с самого начала. Ты родился сорок с лишним лет назад...

Она замолчала, с ужасом думая, что так и не дождется от него ответа, потому что нарушила границы дозволенного. Кэролайн боялась его гнева, его удивленного презрения...

На лице Лоренса и впрямь отразилось удивление, но оно относилось к самому Лоренсу, к его неожиданной готовности поведать свою боль женщине, с которой познакомился всего несколько часов назад.

– Я родился сорок восемь лет назад в Техасе, осипшим голосом начал он. – Моя мать бросила нас с отцом, когда мне было всего пять лет. Отец был ковбоем, и следующие девять лет я кочевал вместе с ним от ранчо к ранчо, с родео на родео... Когда мне исполнилось четырнадцать, отец нашел работу на большом ранчо в штате Монтана. Через год он решил двинуться дальше, но я не захотел уезжать вместе с ним. Местная школа мне очень понравилась; кроме того, там я познакомился с Клер. Кончилось тем, что я остался работать на ранчо за то, что меня кормили и давали кров. Мы с Клер собирались пожениться, как только закончим школу. Однако нам пришлось пожениться на три месяца раньше окончания школы, потому что она не могла больше жить с отчимом. Это было в феврале, в День святого Валентина...

– Значит, она была убита в день годовщины вашей свадьбы?! – не удержалась от изумленного восклицания Кэролайн.

Она вспомнила, что телепередача с участием Лоренса была приурочена как раз ко Дню святого Валентина, и в ней упоминался тот факт, что по всему залитому кровью полу в гостиной были разбросаны кроваво-красные розы. Очевидно, авторам передачи не было известно о том, что жестокое убийство матери и ее детей произошло в день годовщины свадьбы с первым мужем, которого все считали погибшим на войне. Значит, Лоренс держал это в тайне от всех, и теперь Кэролайн была первым человеком, узнавшим об этом.

– В твоем телеинтервью об этом не было ни слова...

– Да, я никому не говорил, – мрачно кивнул Лоренс и замолчал. Его глаза сразу погасли и потемнели от боли.

– Что было дальше, Лоренс? – мягко спросила Кэролайн.

– Дерек знал, что мы с Клер поженились в День святого Валентина, – глухо сказал он. – Там, в джунглях, он неожиданно выстрелил в меня, потом снял с пальца обручальное кольцо и бросил его куда-то в заросли...

Неужели молодой Лоренс, будучи смертельно раненным, стал искать обручальное кольцо среди густых зарослей тропиков? Кэролайн с трудом могла в это поверить. И все же... Уверенный в близкой смерти, он решил во что бы то ни стало найти золотой символ любви, надежды и веры. Это и спасло его от смерти!

Прежде чем он успел найти кольцо, его обнаружили вражеские солдаты и забрали в плен. Кэролайн была почти уверена в этом, потому что в противном случае на руке Лоренса сейчас непременно было бы обручальное кольцо, означавшее, что он до сих пор считает себя связанным брачными узами с Клер и продолжает поиски пропавшей дочери Холли.

Немного помолчав, Лоренс снова заговорил, и на этот раз в его голосе зазвучала любовь:

– Холли родилась в самое Рождество, через десять с половиной месяцев после нашей свадьбы. Она была запланированным и желанным ребенком. Глядя теперь в прошлое, я не могу не удивляться тому, как это у нас с Клер хватило смелости произвести на свет ребенка в первый же год совместной жизни.

– Наверное, так случилось потому, что вы оба не могли похвастаться собственным счастливым детством? догадалась Кэролайн.

Лоренс молча кивнул, и его глаза снова потемнели от гнева.

– Я уверен, что Дерек ни разу не прикоснулся к Холли с грязными намерениями. Клер сама прошла в детстве через ужас сексуальных домогательств со стороны своего отчима, поэтому она ни за что бы не позволила Дереку сделать то же самое с нашей Холли... Может быть, именно поэтому он и застрелил ее...

– Ах, как это ужасно, Лоренс! – выдохнула Кэролайн.

– Извини, – коротко произнес он.

– За что?

– Мне кажется несправедливым подвергать других людей переживаниям из-за трагедии моей жизни, спокойно объяснил Лоренс и, немного помолчав, добавил совсем тихо: – Но это моя единственная надежда найти свою дочь...

Кэролайн подумала, что люди сами хотят услышать трагические истории, потому что находят в них странное очарование зла. Словно прочитав ее мысли, Лоренс сказал:

– Я был вынужден обратиться к помощи телевидения и прессы, но с самого начала я запретил им говорить о Холли как о юной соблазнительнице Лолите.

– Должно быть, семнадцать лет назад об этом много говорили...

– Да, – коротко кивнул Лоренс, – я совершенно уверен, что Дерек не совершал насилия над Холли.

Значит, маньяк пощадил ее не из-за извращенного чувства любви, но тогда...

Почувствовав сомнения Кэролайн, Лоренс спросил напрямую:

– О чем ты думаешь, Кэролайн? Что вызывает у тебя сомнения?

– Почему Дерек не застрелил Холли? Почему он пощадил только ее? У тебя есть на этот счет хоть какие-нибудь соображения?

– Да, – не колеблясь, ответил он, и в его голосе прозвучало сознание собственной тяжкой вины. – Он пощадил ее из-за меня... Дерек хотел, чтобы Холли своими глазами видела весь ужас жестокой расправы с ее матерью, сестрой и братом и чтобы потом прожила всю свою жизнь в ежедневных мучениях от увиденного... Многие считают, что он хотел застрелить меня там, в джунглях, потому что понял: я знаю о том, что он занимается контрабандой наркотиков. Я действительно подозревал его в этом, но дело тут не только в наркотиках. Причина, по которой он хотел моей смерти, гораздо глубже, Кэролайн и Дерек испытывал ко мне самую настоящую ненависть. Он хотел, чтобы мы с ним стали закадычными друзьями, но я с самого начала заподозрил в нем что-то неладное.

– И оказался прав.

– Да... но я все же не понял, насколько патологической и опасной личностью был он на самом деле.

– Но как же ты мог об этом знать наверняка, Лоренс?

Еще не договорив, Кэролайн увидела ответ на свой вопрос в измученных чувством собственной вины зеленых глазах Лоренса. Он считал, что был просто обязан разгадать извращенную натуру Дерека, несмотря на собственную молодость и неопытность. Он считал себя виновным в том, что слишком поздно сбежал из вьетнамского плена и не успел спасти жену и дочь от безумного маньяка.

– Ты никак не мог знать это заранее; Лоренс, мягко и убедительно проговорила она. – Не мог!