Земля мертвых душ (СИ) - Горелик Елена Валериевна - Страница 22

— Вчера вечером тебя даже я могла узлом завязать, защитник, — пришлось слегка щёлкнуть его по носу. Мужчины в некотором смысле до конца жизни остаются мальчишками. — Пообещай, что не будешь больше напиваться.

— Что, совсем вина не пить? — опешил Дойлен.

— Я же сказала — не напиваться. Не больше двух стаканов. Идёт?

— Ну… другое же дело. Обещаю.

— Тогда на вот, переоденься, — я сунула руку в короб с одеждой и достала чистую рубашку. — А то выглядишь, как… после лихой попойки.

Дойлен рассмеялся. Не слишком-то весело, но искренне.

Магическая преграда, видимая только нам двоим, тихо засветилась третьей сеточкой. На этот раз он ничего не сказал, но тут всё понятно было и без слов.

Что у трезвого на уме…

Хорошо, у Дойлена мозги работают, как надо. Иначе то, что у него на уме, стало бы для нас обоих большой проблемой. Хоть этот камень с сердца долой.

А после полудня к нам пришли.

Я сразу узнала тех типов, которые вчера тут крутились. На этот раз они не тянули вино из кружек и не грызли жирные круги колбасы. Более того — выглядели они не как боевики на задании, а как парламентёры: одёжки вычищены, оружие надраено, даже медные бляшки с вычеканенной головой медведя на груди болтаются. Чтобы все видели — служивые при исполнении. Дойлен, с самого утра не расстававшийся ни с мечом, ни с пистолетом, сделал хмурое лицо.

— Доброго дня добрым людям, — старший из двоих…посланцев сдержанно поклонился.

— Чем обязаны, милейший? — разговор начался в рамках приличий, и Дойлен ответил, как аристократ, узревший в своём доме нежданных гостей.

— Наш господин, волостной маг Линерит, приглашает на обед вас, господин владетельный ведьмак…и вас, госпожа владетельная ведьма, — теперь поклон был адресован мне. — Вот официальное приглашение, — он достал из поясного кошеля свиток, с которого свисала печать на шнурке, и с почтением передал Дойлену.

— Не имею чести знать достойнейшего мага Линерита, — сдержанно проговорил тот, прочитав бумагу.

— Наш господин велел передать, что так же не имеет чести лично знать владетельного ведьмака Дойлена из Куна, но много о нём наслышан, — последовал ответ.

Тонкий намёк. Тоньше просто некуда.

Мы переглянулись, и это переглядывание не укрылось от посланцев незнакомого мага.

— Хорошо, — с достоинством проговорил Дойлен. — Мы принимаем приглашение господина мага. Надеюсь, нас проводят к нему?

— Как будет угодно господам, — двое синхронно поклонились.

— С вашего позволения я переоденусь, — мне не оставалось ничего, кроме как в очередной раз изобразить аристократку на пикнике. — Негоже являться в гости в походном платье.

— Как будет угодно прекрасной госпоже. Мы подождём.

— Лис! — я окликнула нашего славного возчика. — За этими разбойничками присмотри!

— Присмотрю, хозяйка, — пообещал Лис, как-то не слишком дружелюбно косясь на посланцев неведомого мага.

Разумеется, вы подождёте, ребята. Но и мне не стоит тянуть время. Парадное платье, чистые расшитые сапожки, всё та же накидка с бобровым мехом и шапочка. Пока я переодевалась, расчёсывалась и брызгалась розовым одеколоном собственного изготовления, размышляла, стоит ли брать с собой оружие. К тому же, в ящичке, запертом заклинанием, лежит «сидор» с третьим пистолетом — для Игоря. Амулетик с отпирающей волшбой, наверное, нужно будет отдать Энгиту. Мало ли, вдруг Игорь явится, пока нас нет, так ему сразу ствол и отдадут… Так брать ПМ, или нет? Дойлен свой ТТ упрятал под куртку, и я не знаю, что должно произойти, чтобы он согласился оставить пистолет в нашем временном доме. Парадная накидка — не куртка. Кобуру под ней спрятать можно, но дамы за обеденный стол в верхней одежде не садятся…

Из фургона я вышла во всеоружии. То есть, в парадной одежде и с двумя красивыми поясными кошелями. В одном пистолет без кобуры, в другом — включённый «монстрофон». И ещё неизвестно, какое оружие на самом деле опаснее. Проблема заключалась только в том, что персоны благородного сословия должны ездить друг другу в гости исключительно верхом на лошади. До сих пор мне удавалось игнорировать этот пункт при помощи велосипеда. Но мой велосипед в разобранном и упакованном виде покоится в фургоне. Пришлось Дойлену сажать меня на лошадь, а потом, когда любезные посланцы пошли впереди нас, показывая дорогу, ненавязчиво подсказывать, что делать. Хорошо, что здесь знали стремена, иначе я сползла бы с седла при первом же неловком движении. Это не велосипед, а лошадь, живое существо со своим характером. И с этим самым живым существом у меня отношения складываться не желали.

Маг, как выяснилось, обретался неподалёку. Слава богу, не в городе, а в нашем кочевом таборе. Его фургон был как бы не вдвое больше нашего, эдакая комната на колёсах, а кибитки свиты и коновязь удобно расположились почти замкнутым кольцом вокруг него. Получился табор в таборе. Стол и стулья, точнее, их походные варианты, были расставлены под широким круглым полотняным пологом, получилось что-то вроде летней столовой. Если не обращать внимания на промозглый холод и заморосивший мелкий дождичек, то могло создаться впечатление пикника на турбазе. По импровизированному двору сновали слуги, накрывавшие стол. Несколько человек с медными бляхами, на которых красовалась медвежья голова, занимались совсем иными делами. Кто водил точильным камешком по кинжалу, кто надраивал лезвие топорика, кто подгонял ремень… Словом, без дела никто не сидел. Разве что маг, но он ждал гостей. Нас, то есть.

Дойлен помог мне спешиться без ущерба для репутации и галантно подал руку. Вообще странно было ждать безупречных манер от человека с внешностью разбойничьего атамана, но мой дорогой союзник действительно получил очень хорошее воспитание. Мне не оставалось ничего другого, кроме как соответствовать. Ребята, бывшие «при исполнении», с лёгкими поклонами приняли у нас лошадей и отвели их к коновязи. Только тогда маг изволил показаться.

Мы с Дойленом — в который уже раз за сегодня? — молча переглянулись.

Маг-воин. Тот самый. Из трактира на Хортице.

— Мои достойные гости, — маг кивнул, демонстрируя приязнь к собратьям по Дару. — Рад нашему знакомству.

— Взаимно, — ответил Дойлен. Я чувствовала, что он не теряет бдительности, и если маг приготовил неприятный сюрприз, то неприятность тоже будет взаимной. — Достойнейший маг оказал нам большую честь.

— Вы окажете мне не меньшую честь, если согласитесь разделить мою скромную трапезу.

Пока мужчины демонстрировали друг другу образцы хороших манер, я старалась тихонько поглядывать по сторонам. И заметила, что воины один за одним заканчивают драить амуницию и понемногу подтягиваются к шатру. То ли маг перестраховывается, то ли ему хорошо известны боевые качества Дойлена. Если того за четверть века не сумел угробить ни один из зловредных соседей, это кое-чего стоит. Весь вопрос лишь в одном: откуда этот маг столько знает?

Обед был действительно не слишком роскошным. Я бы сказала, по-солдатски простым: на первое — скромная окрошка, на второе — жареное мясо, овощи, хлеб. Запивали, естественно, вином, но понемножку. Дойлен помнил о двух стаканах, а я помнила о том, что мне вообще алкоголь противопоказан. За аристократической трапезой здесь было принято соблюдать золотое правило: «Когда я ем, я глух и нем». Болтать с набитым ртом считалось дурным вкусом и признаком принадлежности к низкому сословию. Куртуазные беседы полагалось вести только после дегустации напитков, и начинаться они должны были, согласно правилам хорошего тона, именно с обсуждения достоинств и недостатков оных.

— Чудесное вино, — первое слово, как и положено, за хозяином. — В наши места такое, увы, нечасто завозят, а здесь — пожалуйста… Простите моё упущение, дорогие гости, я не сообщил, из какой именно волости прибыл…

— Несложно догадаться, достойнейший, — вежливо ответил Дойлен. — Медвежья голова — символ известный. Волость Самат, пограничье.

— Приятно знать, что кто-то из глубинных волостей помнит о нашем существовании, — улыбнулся маг. Нет, ему точно не тридцать. На сотню больше, как минимум. Не бывает у тридцатилетних такого взгляда — будто старый дед смотрит на играющих в песочнице правнуков. — Обычно землевладельцы и городские маги не интересуются происходящим на рубежах княжества, если дело не касается продажи пленных.