Заря страсти - Барбьери Элейн - Страница 28

— Ну-ну, Марша, — усмехнулся Брайан, — эти дела не займут у тебя много времени. Ты же знаешь, что я лучший адвокат штата и поэтому быстро сумею все тебе растолковать.

— Лучший адвокат штата? — Марша надменно вздернула подбородок. — А не слишком ли вы самонадеянны, мистер Адэр?

— Хватит задирать нос, Марша, — рассмеялся Брайан. — Это же я, твой старинный приятель, друг детства; так почему же ты разговариваешь со мной таким холодным тоном?

— Он прав, дочка, — все так же добродушно заметил мистер Симпсон.

— Вовсе нет! — возмутилась девушка. — Просто я терпеть не могу, когда мужчина выставляет себя всезнайкой, а Брайан в последнее время только этим и занимается.

Бледно-голубые глаза Брайана Адэра внимательно изучали ее лицо.

— Выставляю? Марша, но я и вправду всезнайка… Ну, почти всезнайка. По крайней мере очень во многих вопросах, поверь мне.

Мистер Симпсон потрепал Брайана по плечу:

— Ладно, дети, вы тут сами разбирайтесь, а мне необходимо через полчаса быть на важной встрече. Марша, — обратился он к дочери, — я все-таки надеюсь, что ты выделишь время для Брайана и выслушаешь то, что он собирался тебе сказать, а тебя, Брайан, я прошу быть терпеливее с моей дочерью. Ты же знаешь, какой у нее взрывной характер…

— А все потому, мистер Симпсон, что вы ее разбаловали не на шутку, — поддразнил Брайан.

— Да как ты смеешь! — воскликнула Марша, но оба мужчины только рассмеялись в ответ.

Когда, попрощавшись, отец Марши оставил молодых людей наедине, оба с минуту молчали, а затем Брайан спросил:

— Итак, Марша, ты не хочешь рассказать мне, что случилось?

Она подняла на него тревожный взгляд:

— Не понимаю, о чем ты.

— Думаю, прекрасно понимаешь. Тебе не удастся скрыть это от меня: ведь я намного проницательнее, чем мистер Симпсон.

— Скорее уж намного самонадеяннее, — фыркнула Марша.

— Не будем спорить о терминах, — хмыкнул Брайан. — Я полагаю, что так сильно расстроить тебя могло только нечто, случившееся между тобой и Джеффом. Как прошла твоя поездка?

— О, с этим все прекрасно, Брайан. И между нами с Джеффом все прекрасно. А когда мы поженимся, все будет и вовсе замечательно: Джефф перестанет смотреть на других женщин, и в его жизни буду существовать только я…

— Выходит, сейчас это не так? — холодно прервал ее Брайан. — Ты узнала, что в Виксберге у Джеффа есть другая женщина?

— Кто сказал тебе подобную чушь? — Марша гневно посмотрела на него.

— Ты. — Брайан грустно улыбнулся.

— Ложь! — Марша чуть не задохнулась от негодования. Брайан кинулся к ней и, крепко обняв, стал поглаживать ее по голове.

— Ну, успокойся, успокойся, прошу тебя. Я желаю тебе только добра — и тебе, и Джеффу… Вот только я совершенно точно знаю, что вы никогда не сможете быть счастливы вместе. Вы не подходите друг другу, потому что слишком разные, и с этим ничего не поделаешь.

— Это не твоего ума дело, — всхлипнула Марша.

— Возможно. Но вы оба мне небезразличны — вот почему я вмешиваюсь.

— У нас с Джеффом все будет хорошо, — сквозь слезы пробормотала Марша. — Может быть, не сразу, но обязательно будет. Несмотря на все эти дурацкие письма, в которых…

— Какие письма, Марша?

— Не важно. Письма доброжелателей, которые тоже хотят открыть мне глаза, а заодно помешать нам быть вместе. Все равно у вас ничего не получится. — Марша вырвалась из его объятий и выбежала из комнаты.

Тяжело вздохнув, Брайан вернулся к столу и собрал разложенные на нем документы. Ему было совершенно ясно, что теперь все деловые разговоры придется отложить на потом.

Глава 7

— Ему все еще не стало лучше, да? — прошептала Рива печально глядя на спящего брата.

Чарлз нежно коснулся ее волос.

— Боюсь, что нет. Я сделал все возможное, но твой брат в очень тяжелом состоянии. Если бы организм был в силах справиться с болезнью, то сейчас он бы уже выздоравливал, однако этого не происходит. У него снова начался жар, время от времени открывается сильное кровотечение и…

Рива прервала его:

— Что с ним будет, Чарлз? Он умрет?

— Послушай, Рива. — Чарлз взял ее руку. — Мне нужно серьезно поговорить с тобой… но только не здесь. Фостер время от времени приходит в сознание, он может услышать мои слова… В общем, я не хочу говорить при нем, потому что это очень печальный разговор.

Рива вытерла слезы и последовала за Чарлзом. За дверью круглые сутки дежурил федеральный патруль, и, каждый раз проходя мимо, Рива с ужасом думала, что если Фостер и выживет, то его ожидает незавидная судьба вражеского шпиона.

В дверях она остановилась.

— Чарлз, мы не можем оставить Фостера одного. Вдруг ему станет хуже?

— Вряд ли это случится. Ты провела у его постели несколько бессонных ночей, но от этого ему не стало лучше, — мягко, но решительно отозвался Чарлз. — Тебе самой надо хотя бы на пару минут вырваться из этой обстановки.

— Ох, Чарлз, сейчас не время заботиться обо мне, умоляю тебя! У меня замирает сердце всякий раз, когда я думаю, что ему может что-то понадобиться именно в тот момент, когда я буду вынуждена на пару минут отлучиться. Я представляю, как он приходит в себя, жадно хватает воздух ртом, но рядом никого нет, и некому даже подать ему стакан воды…

Заметив в глазах Ривы панический страх, Чарлз решил не спорить с ней и, подозвав одного из санитаров, приказал ему побыть в палате Фостера, пока его сестра не вернется обратно. Только после этого они прошли в кабинет Чарлза, и он, достав из ящика бутылку коньяку, налил немного в стакан и протянул его Риве:

— Вот, выпей, пожалуйста.

— Нет, не надо, Чарлз, со мной все в порядке, — попыталась отказаться Рива.

— Если бы все было в порядке, я бы знал об этом, — грустно улыбнулся Чарлз. — Нет, Рива, тебе очень тяжело, ты на грани нервного срыва. Тебе надо взять себя в руки и успокоиться, потому что разговор нам с тобой предстоит сложный и неприятный. Если бы ты сейчас взглянула в зеркало, то сама бы ужаснулась. Разве можно доводить себя до такого состояния!

— Ладно уж. — Рива взяла стакан, пригубила янтарную жидкость, и щеки ее тут же зарумянились. — Теперь я выгляжу лучше? — слабо улыбнулась она.

— Немного, — сдержанно кивнул Чарлз.

Даже в эту печальную минуту он не в силах был противиться ее неземной красоте. Хотя Рива была по-прежнему бледна и казалась изможденной, но странным образом это только подчеркивало ее тонкие черты лица, линию губ, изгиб шеи, соблазнительный силуэт. На ее бледном лице томительными огнями мерцали темно-изумрудные глаза, и у Чарлза перехватывало дыхание. Ему достаточно сделать несколько шагов, чтобы прижаться губами к ее зовущим губам…

О, как он ненавидел эту войну, перечеркнувшую все его радужные планы! Если бы не война, он бы не сидел сейчас в этом пропахшем кровью и смертью госпитале и не ранил самое любимое в мире сердце страшными известиями. Возможно, рука об руку они сейчас гуляли бы в городском парке, или наслаждались верховой прогулкой в окрестностях усадьбы «Серебряные дубы», или танцевали бы на званом вечере, устроенном одним из их общих друзей. Он кружил бы ее в немыслимо волнующих движениях вальса и, заглядывая в глаза, говорил ей о своей любви…

— Итак, что ты хотел мне сказать? — глухим голосом спросила Рива.

Чарлз долго не решался заговорить, хотя понимал, что чем больше он будет мяться, тем сильнее ее волнение. Однако неизвестно еще, как она отреагирует на то, что он собирается ей сказать.

— Понимаешь, Рива, — осторожно начал он, — я сделал все возможное, чтобы оказать твоему брату и моему лучшему другу самую квалифицированную медицинскую помощь, но боюсь, в сложившейся ситуации моих сил недостаточно.

— Что это значит, Чарлз? — Рива испуганно посмотрела на него.

Уайтхолл тяжело вздохнул. Выхода нет — все равно ему придется это сказать.

— Дело в том, что у Фостера началось заражение крови. Боюсь, теперь все мои дальнейшие усилия будут бесполезны.