Наследница - Нурисламова Альбина Равилевна - Страница 31

— Что же там случилось?

— Опять-таки точно не знаю, — проговорил Паша. — Доподлинно известно, что священник пришел в дом Евдокии и Лизы. Тетка опоила ее чем-то, и та спала. Хотя вообще-то спать почти перестала. Сельчане, которые вызвались помочь, скрутили Елизавету, привязали к кровати, и поначалу все шло гладко. А потом Лиза проснулась, попыталась освободиться, стала визжать не своим голосом, с невиданной силой рваться из веревок, угрожать всем. Деревенские мужики, напуганные и озлобленные, не выдержали этой сцены и убили ее. Священник кричал, чтобы они остановились, но его никто не слушал. Лизу кололи и резали, чем попало — топорами, вилами, ножами, рвали на части, пинали ногами. А потом вытащили окровавленные обрубки во двор и сожгли.

— Боже мой! Но ведь их ярость можно понять...

— Понять-то, может, и можно, но священник пишет, что это было недопустимо и крайне опасно. Тело одержимого умертвили до того момента, как бесу пришлось покинуть его. Это было не изгнание, а банальное убийство. Сущность лишили добровольно отданного ей тела, и она осталась обитать там, где все это случилось. В твоем доме, Вера. Возможно, она просто не может покинуть его.

— Не может покинуть, — эхом отозвалась она.

— Священник пишет, что нечто осталось ждать своего часа. Помнишь, что привиделось Ирине Матвеевне? Что она внутри утробы! Это место словно беременно чем-то, вот что я подумал. Бес, демон, сущность — все равно, как это назвать, но оно набирает силу. Заметь, никто не может там нормально жить. У людей начинаются видения, галлюцинации, ночные кошмары, а в итоге они или умирают или сходят с ума. Вспомни историю своей бабушки, деда, родителей. Не говоря уже о прадеде и прабабке.

— А я? Со мной-то ничего страшного не происходило! — выкрикнула Вера, слетела с табуретки и метнулась к окну.

— А ты подумай сама. Догадаться не сложно, — негромко проговорил Паша. Он смотрел грустным, сочувствующим взглядом, и от этого взгляда у нее мурашки побежали по коже. Он словно видел перед собой приговоренного или смертельно больного человека, которому не на что надеяться.

— Нет, — пискнула она, затрясла головой и прижала ладони к ушам. Не хотела слышать то, что он скажет дальше. То, что и сама уже поняла.

— Ты единственное дитя женского пола, которое родилось в роду Толмачевых за целый век. По логике получается, оно ждало тебя, Вера. По какой-то причине ему нужна именно женщина. Может, потому что женщина его и вызвала когда-то? Видимо, ты должна помочь ему вернуться. С твоим появлением оно становится сильнее, оно действует! Вспомни, что говорила старуха Емельянова. Оно не пугает тебя, как остальных — оно прельщает! Дом был готов для тебя, и все связи с миром постепенно отпадали — оно каким-то образом об этом позаботилось. Тебе некуда было идти, и ты осталась.

— Не могу поверить! — закричала Вера. Лицо некрасиво исказилось, девушку затрясло от страха, отчаяния, еще каких-то эмоций, которые, казалось, разрывали ее изнутри. — Не хочу! Пойми, я не отрицаю ничего! Дьявол, Сатана, демоны, бесы, одержимость — пусть все это существует, но как оно может быть связано со мной?! Я обычный человек, совершенно посредственный, и жизнь у меня такая же! Как такое могло со мной приключиться?

— Да это с кем угодно может произойти! — в свою очередь вскричал Паша.

Он тоже вскочил, подошел к ней почти вплотную и торопливо заговорил:

— Не ты одна такая, Вера! Я сам в Лавре видел — и на крутых тачках приезжают, и на электричках! И простые бабки с авоськами, и интеллигентные дамочки, и золотая молодежь — кого только нет! Почему это произошло с ними? Почему они столкнулись с бесовщиной?

Павел замолчал, налил воды из хрустального графина и залпом выпил.

— Хочешь попить?

Вера глядела в пол и ничего не отвечала.

— Прости, я напугал тебя?

— Дело не в этом.

Она медленно подняла голову, посмотрела на него немигающим свинцовым взглядом. Паше стало не по себе. Показалось, что Вериными глазами смотрит кто-то другой. Он почувствовал, как увлажнились ладони, в голове стало горячо, а в желудке, наоборот, заледенело. Он моргнул и поспешно отвернулся, а когда снова встретился взглядом с Верой, наваждение исчезло. На него смотрела просто насмерть перепуганная растерянная девушка.

— Дело не в этом, — жалобно повторила она, — ты пойми, это просто догадки! Мы может ошибаться, нет же никаких доказательств…

— Хочешь доказательств — будут тебе доказательства!

Он выбежал из кухни, прошел в комнату, порылся в недрах письменного стола, вернулся и положил на стол бумажный конверт.

— Вот!

— Что это?

— Открой и посмотри.

Вера послушно взяла конверт и вытащила две фотографии. Не успев посмотреть на них, умоляюще глянула на Павла.

— Паша, прости меня, пожалуйста.

— За что? — удивился он.

— Втянула тебя во все это.

— Во-первых, я сам себя втянул, еще очень давно. В Ковшах живет моя мать, друзья, родственники. Я не хочу, чтобы им что-то угрожало, и если смогу это предотвратить, то предотвращу. И потом, — открыто улыбнулся Паша, — ты красивая девушка. А помогать прекрасным дамам — долг настоящего мужчины.

Вера благодарно улыбнулась и взялась за фотографии. Пригляделась к ним повнимательнее, и улыбка сползла с ее губ. Она потрясенно уставилась на Павла.

— Да-да, это твой дом, — подтвердил тот, — снимок сделан почти год назад. А этот — буквально на днях, когда я приезжал к тебе и не застал.

Девушка не верила своим глазам. На первом снимке был заброшенный дом. Крыльцо полуразрушено, стекла выбиты, кирпичная кладка облупилась, крыша провалилась внутрь. Забор покосился и зиял провалами. Калитка сорвана, двор зарос бурьяном.

На втором снимке был дом, который она видела каждый день, с тех пор, как приехала в Корчи. Ухоженный, словно только что выстроенный.

— Это ведь не ты делала ремонт, правильно?

— Нет, — проскрипела Вера, — когда я приехала, кусок забора еще валялся на земле. Не успел воссоздаться. А через пару дней стоял на месте как новенький.

— Вот видишь.

— И пыли там никогда не было, — продолжала Вера, — я ни разу не убиралась и полы не мыла.

— Погоди, это еще не все.

Вера не знала, к чему ей подготовиться, и покорно ждала. Паша порылся в своей записной книжке, нашел нужную страницу и протянул книжку Вере.

— Взгляни. Это тот номер, что ты мне записала.

Вера изумленно вглядывалась в написанное. Рука была, несомненно, ее. А нацарапанное этой рукой выглядело издевательством. Вместо цифр — знаки препинания, звездочки и галочки.

— Паша, честное слово… не понимаю, как…— запинаясь, проговорила Вера, — я записывала свой номер…

— Я прекрасно знаю! Разумеется, записывала!

— Хочешь сказать, я одержима?

— Откуда мне знать, Вера. Есть просто факты, а уж как их толковать…

— Послушай, — чуть не плача сказала она, — а если мне просто не возвращаться туда?

— Если верить старухе Емельяновой, то этого уже недостаточно, — как можно мягче произнес Паша. — Знаешь, что я думаю? Дед или отец что-то рассказали ей, поэтому она ждала твоего возвращения.

— Тогда, наверное, она знает, что делать! — с надеждой воскликнула Вера.

— А вот это вряд ли. Если б знала, давно бы сделала. Поджечь тебя они пытались больше от отчаяния. Наугад — вдруг сработает? Не сработало.

— Но должен же быть какой-то выход! Может, в Интернете почитать?

— Ни разу не слышал, чтобы бесов изгоняли по Интернету, — невесело усмехнулся Паша. — Но почитать кое-что и впрямь стоит. В записках священника упоминалась книга — «Экзорциум». Автор неизвестен. Я заказал этот трактат в университетской библиотеке и пока не успел прочесть. Редкое издание восемнадцатого века, книга существует всего в нескольких экземплярах. Надеюсь, там найдется что-то полезное…

Паша не успел договорить фразу, как за окном, пронзительно завывая, пронеслась пожарная машина. За ней — еще одна, и еще. Во дворе зашелся лаем пес.