Дочери Волхова (СИ) - Дворецкая Елизавета Алексеевна - Страница 29

– Вот они. – Одд взвесил связку на ладони. – Кольца Торгерд и Ирпе, которые принесли в дар люди, пожелавшие получить от них помощь. Иггвальд позарился на них, не понимая, что богини не простят ему оскорбления и рано или поздно потребуют свои сокровища назад. Но поскольку они призвали на помощь тебя и твою сестру и боролись с врагом вашими руками, я думаю, будет справедливо, если вы получите по одному кольцу в подарок. Вот это тебе, а это твоей сестре.

Он снял с ремешка два кольца. Первое было сделано из двух хитро перевитых кусков толстой золотой проволоки, а второе представляло собой золотую полоску с чеканным узором. Первое Одд вручил Дивляне, и та взяла подарок со смешанным чувством восторга и робости. Выставив перед собой руку с кольцом, она любовалась им, едва веря в свое счастье. Золота не было в семье ни у кого, даже у отца, и ради такого сокровища стоило отправиться в поход!

Второе кольцо Одд сам надел на палец Яромилы и сжал, чтобы плотнее сидело. При этом он не сразу выпустил руку девушки и поворачивал ее, будто разглядывая, хорошо ли смотрится.

– Я знал, что ты поможешь мне, Йармиль, – сказал он. Подняв глаза, она встретила его пристальный взгляд и поняла, что для него все это чрезвычайно важно. – Два года я искал моего кровного врага, два года смерть моего брата оставалась неотомщенной. Пока я не увидел в море костер Халоги, который указал мне путь сюда. А здесь я встретил тебя. Я знал, что твоя благосклонность подкрепит мою удачу, поэтому так старался ее завоевать. И это кольцо поможет мне сохранить ее навсегда, – шепнул он, склоняясь к ней и почти касаясь губами ее волос возле уха. – Ты знаешь эту сагу – о Вёлунде, который встретил девушку-лебедь и приготовил золотое кольцо, чтобы она никогда не покидала его?

Поправляя кольцо, Одд незаметно для других поглаживал ее пальцы и смотрел на нее выразительным пристальным взглядом, о значении которого каждой девушке нетрудно догадаться. И Яромила не нашлась с ответом, не сумела даже толком поблагодарить за дорогой подарок. Усталости после поединка и битвы в нем почти не было заметно, только лицо немного осунулось, но в остром блеске глаз, в учащенном дыхании угадывалось беспокойство, будто для полного торжества Одду нужно было одержать еще одну победу, но теперь уже без помощи острого железа. Яромила чувствовала, что его напор направлен на нее, и это ее пугало.

Всего, что произошло, оказалось слишком много для одного раза – она была совершенно обессилена и в крови еще бродили воспоминания о недавно пережитом чувстве божественного всемогущества. Пронзительный взгляд Одда, прикосновение его теплой жесткой руки напоминали ей о вчерашней ночи, и все это волновало девушку до глубины души, наполняло дрожью. В ее жизнь вместе с ним вошло нечто огромное и важное, с чем она не могла справиться сразу. Она и желала этого, и тревожилась, но больше всего ей хотелось немного передохнуть.

– Не до сказаний мне сейчас. – Яромила прижала свободную руку ко лбу и закрыла глаза. – Пусти, князь. Мне бы хоть умыться, косу заплести. Хожу тут… будто русалка…

Но Одд не выпускал ее руки и не сводил с нее настойчивого, почти требовательного и восхищенного взгляда. Теперь, когда он так ясно увидел в ней свою богиню-покровительницу, ему жаль было отпустить ее от себя даже ненадолго.

– Как валькирия. Как Дева Битвы, Дева Щита, – восторженно произнес он и, взяв ее другую руку, отвел от лица. – Светлоликая и Украшенная Золотом – имена богини Торгерд, и я не думаю, что когда-нибудь даже в самом Халогаланде находилось более достойное ее воплощение.

Войско вернулось в Ладогу всего за три дня до Купалы. Из взятых в плен людей Иггвальда больше половины выразили желание служить Одду, и он счел, что принять их в свою дружину ему более выгодно, чем продать. Таким образом, его силы пополнились еще двумя кораблями и почти сотней воинов. Подобные случаи в Северных странах нередки: остатки дружины побежденного вождя вливаются в дружину победителя, доказавшего, что его удача сильнее, и уже под его стягом продолжают путь за подвигами, славой и добычей. Остальных Одд велел освободить и даже выделил им самый маленький из Иггвальдовых кораблей – пусть возвращаются в море и несут с собой весть о том, как Одд сын Свейна отомстил своему врагу, а также о том, что вик Альдейгья пользуется покровительством могучего вождя и может за себя постоять.

О битве и об участии в ней дочерей Домагостя по округе ходили удивительные рассказы, далеко превосходившие действительность. Но думать о битвах уже не хотелось – Купала стояла на пороге, самый главный праздник летнего полукола16 завладевал умами, притягивая к себе все мысли.

Сразу после возвращения войска Святобор в сопровождении младших детей и молодежи обошел все жилища Ладоги, собирая припасы: яйца, муку, зерно, сколько осталось, мед. Собранное отнесли к Милораде и сложили в клети. Медовую брагу она замешала немедленно, пристроив к этому делу всех своих и Братомеровых девчонок, чтобы та успела созреть до праздника.

Гроза ушла, следующие дни выдались теплыми и ясными, солнце заливало жаркими лучами траву, заставляя сверкать ярко-синий Волхов, густую зелень берегов, снежную белизну облаков. Праздновать победу и Купалу заодно ладожане начали немедленно по возвращении: мужчины весь день сидели на опушках, попивая мед и пиво и любуясь девичьими кругами. А девушки расцвели, словно маков цвет: набег Иггвальда испортил им весну, сорвал обычные Ярилины игрища, и весь свой задор они донесли до Купалы нерастраченным. Зато и праздник после победы над змеем из бездны ожидался веселый и радостный, как никогда.

В день перед купальской ночью народ поднялся спозаранку. Солнце еще не всходило, но было совсем светло. Нарядившись в самые лучшие рубахи, украшенные особой купальской вышивкой, мужины, женщины, дети и подростки, старики и старухи, словене и варяги со всей округи собрались у подножия Дивинца – встречать солнце. На вершину взошли Домагость, Милорада и Святобор, а за ними прочие старейшины с домочадцами, все, кому хватило места. От подножия растекалась пестрая толпа, и все, охваченные единым чувством, смотрели на восток.

Среди своих людей стоял и Одд. Его острый взгляд скользил по толпе Домагостевых родичей, выискивая Яромилу, – в последние дни конунг почти никого другого не замечал, но с ней старался видеться постоянно. Вон сама хозяйка, в праздничном головном уборе с двумя большими коровьими рогами, вон Дивляна – румяная, нарядная, вон и младшая сестра, еще без девичьей ленты и поневы, но тоже в искусно вышитой сорочке. Дальше толпились какие-то дальние родственницы, но Яромилы не было – а уж ее голову и косу, сияющую червонным золотом, не заметить трудно. Почему ее нет? Одд был разочарован и чувствовал, что без нее праздник Середины Лета утратит для него половину смысла и почти все веселье. Он хотел видеть ее и испытывал лихорадочное нетерпение, все время оглядывая домочадцев воеводы в надежде, что она вдруг чудом появится.

Огромная толпа затихла, затаила дыхание, ожидая появления солнца. Вот первые лучи заиграли у края небосклона; Милорада подняла руки, приветствуя светило, и громко запела:

На Купалу рано солнце взыграло!

И по этому знаку толпа подхватила сотней голосов:

Ой Лели-лели, солнце взыграло!

Священное имя Лели звенело, разносясь над берегами, над водой, улетая к самому солнцу, и вот уже казалось, что небо, земля, вода – весь белый свет – тысячей голосов славит богиню весеннего расцвета и призывает ее. Сегодня был день ее наибольшей силы и прощания с ней, день ее наивысшего торжества и гибели – вернее, претворения в нечто новое. Слезы выступали на глазах от пронзительного чувства радости – Леля была здесь, она вошла в людские сердца и улыбалась каждому из глубин его собственной души.