Дочери Волхова (СИ) - Дворецкая Елизавета Алексеевна - Страница 26

И еще Одд приготовил для них два шлема, занятых у тех же парней, которые одолжил кольчуги. Шлемы были варяжские, с полумасками, закрывающими верхнюю половину лица. Когда Яромила примерила свой, Дивляна от этого зрелища застонала и едва не осела на землю, но Вольга вовремя подхватил ее. Даже хирдманы Одда и ратники Домагостя, глядя на двух новоявленных богинь, изумленно таращились, по привычке делая оберегающие знаки. Никому из них никогда еще не приходилось видеть дев с распущенными волосами цвета червонного золота, в варяжским шлемах и кольчугах, из-под которых виднелись цветные подолы и рукава нарядных одежд, отделанных шелком. Но каждый готов был согласиться, что северные богини войны и в смерти должны выглядеть как-то так!

– Еще Торгерд и Ирпе носят множество золотых колец, по одному на каждом пальце, – сказал Одд. – Но негодяй Иггвальд ограбил их святилище и забрал кольца. Вы пришли за ними, и мы их вернем.

Яромила слегка кивнула. Тяжеленный шлем слишком давил на голову, и голова заболела, поэтому обе девушки сразу их сняли, решив надеть снова только непосредственно перед врагом.

– Как они такую тяжесть носят? – шепнула Яромиле Дивляна. – Все равно что ведро с водой на маковке держать.

И с неким новым уважением покосилась на мужчин вокруг.

Теперь девушек взяли на корабль Одда, но спрятали в кожаной палатке на корме. Подглядывая в дырочку, Дивляна восхищалась выпавшим им приключением, а Яромила думала о другом. Ладожане снова идут в битву. И для кого-то из родичей этот день может оказаться последним. Если они не одолеют Игволода и позволят ему закрепиться на Сяси, то время свейского владычества вернется. Опять у самого порога появятся враги, заново начнутся набеги и сбор дани, чтобы от них откупиться… Снова не будет на ладожской земле мира и покоя. А они, предки, ждут. Ждут того, кто даст мир этой земле, на которой им когда-нибудь суждено возродиться. И теперь у нее было чувство, что не от кого-нибудь, не от витязя из сказаний, а от нее самой предки ждут исполнения их воли.

Корабли и вслед за ними лодьи вошли в устье Сяси. В самых низовьях река была проходима даже для больших кораблей, но дальше начинались пороги – естественная защита Вал-города и других поселений, находившихся выше по реке. Там, где вода бурлила на высоко поднятых гранитных выступах дна, при воеводе Хранимире завели целое хозяйство: здесь стояли клети для товаров, сараи для морских кораблей, которые торговые гости могли оставить, получив взамен лодьи для прохода по рекам. Многие тут и ночевали, и сюда из Вал-города местные жители по прибытии купцов привозили на обмен свои товары. Через пороги ни большие, ни малые корабли не водили, перевозя товар по суше и сгружая снова на воду уже за порогами.

Но сейчас тут не было обычного для лета оживления. Перед порогами на берегу стояли все три знакомых корабля Игволода, а рядом суетились дозорные. Поднимался в небо дым от костра. Приближающееся воинство уже было замечено, и люди Игволода торопливо снаряжались, застегивали шлемы, хватали щиты и образовывали стену. Их было немного – десятков пять. Надеяться на успех в сражении с многократно превосходящим войском они не могли, но отступать не собирались.

У берега корабли Одда остановились, и хирдманы стали прыгать в воду и выстраиваться на прибрежной полосе. Из-за торжищ, которым требовалось место, лес здесь вырубили, и он довольно далеко отступал от воды – только гранитные взлобки по берегам смотрели своими серыми безглазыми лицами да березки трепетали на их макушках, так что казалось, будто у валунов волосы встали дыбом от ужаса при виде стольких вооруженных людей.

Одд, не покидавший корабля, сделал знак, и один из его людей, Вальгаут Синица, направился к противнику. Его ждала стена плотно сомкнутых разноцветных щитов, из-за которых виднелись приготовленные жала мечей и поблескивали шлемы.

– Вы – люди Иггвальда сына Хали, по прозвищу Кабан? – спросил Вальгаут, подойдя достаточно близко, чтобы его можно было услышать.

– Да, – ответили ему из-за щитов. – Здесь я, Торвинд Котел, с моей дружиной. Мы – люди Иггвальда конунга. А вы кто такие и что вам здесь нужно?

– Здесь Одд сын Свейна, по прозвищу Халейг, из Халогаланда. Он ищет Иггвальда, чтобы отомстить ему за разорение халогаландцев и смерть своего брата Хакона. Мы не станем сейчас нападать на вас, а ты пойди и передай Иггвальду конунгу, что Одд конунг ждет его. Если он не появится до вечера, мы подожжем его корабли, чтобы светлее было сражаться. А если он не появится вообще и попытается уйти по реке, то за остаток лета его людей отстреляют, как хромых зайцев.

– Иггвальд конунг никогда еще не заставлял врагов ждать себя.

– Однако нам пришлось немало походить по морям, прежде чем мы нашли его!

– Да беременный тюлень шевелится быстрее, так что же, нам было вас дожидаться?

– Ни один тролль не сможет так ловко спрятаться в норку, едва загремит в небе громовая поступь Тора, как вы прятались, прослышав, что поблизости появился Одд Халейг!

– Ну так мне послать за Иггвальдом конунгом или твоего вождя устроит перебранка? – со злобой выкрикнул Торвинд, понимая, что теряет драгоценное время.

– Ступай, ступай. Ловкость своих языков вы уже доказали, теперь посмотрим, так ли ловко вы управляетесь с оружием. Мужчинам это как-то больше пристало.

Торвинд Котел ушел вместе со своими людьми: теперь противник не имел права до начала битвы трогать оставленные корабли, а сам Торвинд и его дружина гораздо больше принесут пользы своему вождю в составе его войска. Свои корабли Одд отвел назад, подальше, чтобы огонь не достал до них, если суда Иггвальда действительно придется поджигать. Все его люди высадились и приготовились к битве.

Вдали раскатился гром. Войско волновалось, люди оглядывали небосклон, показывали друг другу быстро темнеющий край окоема. Там синева налилась чернотой – а по сторонам еще светило медленно садящееся солнце, и его золотые лучи четко обрисовывали темную полосу грозы. В той грозовой туче к людям шел сам Перун, могучий воин с огненными молниями в густой черной бороде. Близкая гроза наполняла всех воодушевлением и ужасом, люди держались за обереги и при этом знали, что призванное божество идет к ним на помощь.

Яромила, закрыв лицо руками, дрожала всем телом. Ветры небес продували ее насквозь, каждая жилка, которую она сейчас ощущала так ясно, как никогда в жизни, трепетала от близости божества. Так сама Лада не может не трепетать, устрашенная и восхищенная мощью Перуна. Он был уже близко… Уже близко…

Сквозь гул ветра прорвался громкий рев боевого рога. Вокруг раздались крики – хирдманы Одда быстро стали надевать и застегивать шлемы: их дозор обнаружил противника. По данному знаку словене тоже стали готовиться вступить в бой; Домагость соскочил с камня, надел шлем, поданный Велемом, взял щит и копье. Все быстро занимали места в строю, множество людей сдвинулось с места.

В палатку на корме, где сидели, прижавшись друг к другу, Яромила и Дивляна, заглянул оруженосец Одда, Колль.

– Как вы тут? Конунг велел вам приготовиться. Надевайте шлемы!

Обе девушки напялили шлемы, помогая одна другой, затянули ремешки подшлемников. От возбуждения и волнения они уже почти не замечали тяжести снаряжения. Сестры еще укрывались в палатке, подсматривая в щель полога. Кроме них на корабле оставались около двух десятков людей – чудины-охотники из Кевиной родни, одетые в черные и темно-бурые шкуры мехом наружу. Люди Игволода убили их родича Братоню, и они пришли мстить за свою кровь. У многих на головах были личины волков и медведей – об этом тоже просил их Одд, и чудины не удивились, поскольку по старинному обычаю именно так, в обличье зверей, покровителей и священных предков, им было привычно идти в бой.

Одд подошел к Домагостю. Тот, напряженно сжимая древко копья, не сводил глаз с опушки леса, откуда должен был показаться противник.

– Я попробую вызвать Иггвальда на поединок, – предупредил воеводу Одд. – Если он согласится, и ты, и я сбережем своих людей. Но если так случится… что боги не дадут мне победы, тогда сами решайте, вступать ли вам в бой, положась на свою удачу, или нет. Но я думаю, что победа достанется мне. Потому что, – он окинул взглядом пламенеющий, полный громов небосклон, – сдается мне, что и мои, и ваши боги сейчас на моей стороне!