Изгнание беса - Столяров Андрей Михайлович - Страница 12

— Спасибо.

— А то ты тоже — сунулся: «Здрасьте, возьмите меня на поезд». Другой бы тебя мог — и с концами… — Он отломил хлеба, посыпал солью, бросил в широкий рот. Жевал, перекатывал узлы на скулах. — Альцов, значит, погиб? Дело, конечно, его, не захотел к нам насовсем… Да ты ешь, ешь… Толковый был мужик, кличка у него была — «профессор». Мы с него много пользы поимели… Правда, не наш. Это уж точно, что не наш… Гуманист…

— Отломил себе еще хлеба. — Ты вот что, пойдешь по цепочке — не рыпайся, делай, что тебе говорят. У нас, парень, знаешь, строго, не хуже, чем у «братьев». — Покосился на Кикимору, которая затихла, как мышь. — Девчонку с собой возьмешь?

— Это моя сестра, — не донеся ложку, сказал Герд.

— Дело твое… Трудно ей будет. Но дело твое. Мы ведь как? Нам чужих не нужно. Который человек — тогда поможем. Но чтобы свой до конца. И так как крысы живем, каждого шороха боимся. И тех и этих. Дело твое. Я к тому, чтобы ты понял — не на вечеринку идете…

— Я понял, — сказал Герд.

— А понял, так хорошо… Теперь адресок и прочее… — Хозяин наклонился к Герду и жарко зашептал. Потом выпрямился. — Запомнил? Не перепутаешь?.. Ты вот еще мне скажи, ты же из «Приюта Сатаны», что там думают: мы все переродимся или как?

— Не знаю…

— Не знаю… — Он скрипнул квадратными желтыми зубами. — А хоть бы и не все. Так что же — в карьер их закопаешь? Нет, парень, это все равно что себя закапывать…

С треском распахнулась дверь, и женщина отпечаталась и проеме.

Звонят!..

Где-то далеко, часто и тревожно, как на пожар, плескался перетеньк колоколов. У Герда начало стремительно проваливаться сердце.

— Вот он, брат Гупий…

Герд вскочил.

— Не туда, — сказал хозяин.

Быстро провел их через комнату в маленький темный чуланчик. Повозился, распахнул дверь, хлынул сырой воздух.

— Задами, через заборы и в поле — вдоль амбаров, — сказал хозяин. — Ну

— может, когда свидимся. Стой! — Тяжелой рукой придавил Герда, сверху вниз вонзил твердые зрачки. — Поймают — обо мне молчи. И адресок тоже забудь — как мертвый. Понял? Ты не один теперь: всю цепочку потащишь. Сдохни, а чтобы ни звука!..

Женщина махала им: — Скорее!.. Послышались крики — пока в отдалении… Визг… Пистолетный выстрел… Кинулись в небо испуганные грачи…

— Я понял, — сказал Герд. — Я теперь не один.

Бледная Кикимора, плача, тащила его…

Первым добежал брат Гупий. Подергал железные ворота амбара — заперто. Ударил палкой.

— Здесь они!

Створки скрипнули. Вытерев брюхом землю, из-под них выбрались два волка

— матерый с широкой грудью и второй поменьше — волчица.

Брат Гупий уронил палку.

— Свят, свят, свят…

Матерый ощерился, показав частокол диких зубов, и оба волка ринулись через дорогу, в кусты на краю канавы, а потом дальше — в поле.

Разевая рты, подбежали трое с винтовками.

— Где?

— Превратились, — стуча зубами, ответил брат Гупий. — Пресвятая богородица, спаси и помилуй!.. Превратились в волков — оборотни…

Главный, у которого на плечах было нашито по три серебряных креста, вскинул винтовку. Волки бежали через поле, почти сливаясь с серой, сырой травой. Вожак оглядывался. Главный, ведя дулом, выстрелил, опережая матерого. Потом застыл на две секунды, щуря глаза.

— Ох ты, видение дьявольское, — мелко крестясь, пробормотал брат Гупий. Подбегали потные и яростные люди. — Ну как ты — попал?

Главный сощурился еще больше и вдруг в сердцах хватил прикладом о землю.

— Промазал, так его и так! — с сожалением сказал он.

Было видно, как волк и волчица, невредимые, серой тенью проскользнув по краю поля, нырнули в овраг.