Небеса рассудили иначе - Полякова Татьяна Викторовна - Страница 36

– Хорошо, – кивнула я. – Давай искать.

Мы уже проехали деревню и с некоторым удивлением обнаружили, что дорога идет дальше, хотя, если верить карте, деревня тупиковая. Асфальт, правда, закончился возле крайнего дома, и все же дорога была вполне сносной. Вскоре выяснилось, что ведет она к бывшему скотному двору. Осталось от него немного – приземистое строение без окон и ворот, крыша в одном месте успела провалиться. Рядом остатки водонапорной башни и еще какое-то сооружение, назначение которого являлось для меня загадкой.

– Пойдем? – взглянув на Берсеньева, сказала я. – Тут до вечера придется все обшаривать.

Берсеньев, открыв окно и обозревая картину полного запустения, головой покачал.

– Нет, я же сказал, риск должен быть минимальный. Здесь грязь несусветная, к ферме не подъедешь.

– Тогда где искать прикажешь? – хмыкнула я.

– Дорога обрывается как раз у водонапорной башни. Дальше лес. Тропинку вижу, но на машине не проедешь, особенно тогда, сейчас хоть немного подсохло.

– Может, он рискнул и в лес потащил ее на руках?

– Милая, трупы безобразно тяжелые, это только в кино их легко перетаскивают с места на место.

– Тебе видней, – съязвила я и тут же прикусила язык под его насмешливым взглядом.

– Стоп, – вдруг нахмурился он и начал разворачиваться.

Мы проехали метров пятьсот, и Берсеньев вновь остановился. Дорога делала небольшой поворот, слева заросли ивы, машину здесь можно оставить без опасения, что ее увидят из деревни.

– Ива, – сказал Берсеньев и выбрался наружу, я, теряясь в догадках, последовала за ним. – Ручей, – ухмыльнулся он, и я, прислушавшись, в самом деле уловила шум воды.

Мы направились к зарослям и вскоре увидели: вода вытекает из трубы, проложенной под дорогой.

– Придется спуститься, – сказал Берсеньев. – Ботинки жалко.

– Давай я.

– Конечно, ты. Куда мне без тебя.

Держась за руки, мы спустились с дороги в овраг, на дне которого бежал ручеек. Труба оказалась внушительной, на четвереньках протиснуться вполне можно. Но никакие силы небесные не заставили бы меня лезть туда, потому что запах, который шел из трубы, указывал на то, что Берсеньев в очередной раз оказался прав.

– Чувствуешь? – спросил он.

– Еще бы… может, собака? – предположила я.

– Может.

Он достал мобильный и, используя его как фонарик, наклонился к трубе. Замер так на некоторое время, а я забеспокоилась.

– Что там?

– Судя по всему, наша Софа, упокой господь ее душу. Разглядывать ее никакого желания, но ты, конечно, можешь.

– У меня тоже никакого. Звоним в полицию?

– А уж это тебе решать, – озадачил он. – Клиент твой, как скажется на его судьбе наша находка, вопрос открытый.

– Но не можем мы…

– Я могу, – удивился Берсеньев. – К тому же, если совсем честно, привлекать к себе внимание наших доблестных органов не хочется. Кстати, не пора ли нам отсюда выметаться?

– Пусть Агатка голову ломает, – приняла я соломоново решение, и мы заспешили к машине. Берсеньев вел свой «Мерседес» в сторону деревни, а я достала мобильный и набрала номер сестры. – У меня новость, – сказала я, услышав недовольное «Ну?».

– Надеюсь, хорошая. От плохих меня уже тошнит.

– Мы, кажется, нашли труп Софьи Смолиной.

– Что значит «кажется»? – рыкнула сестрица.

– Учитывая местонахождение и внешний вид – это она. И что теперь делать?

– В полицию звонить, само собой.

– Сергей Львович объясняться с ними не желает. И я, говоря между нами, тоже.

– Это еще почему?

– О дедукции они, должно быть, слышали, но наше объяснение может их не удовлетворить.

– Черт… – выругалась сестрица, прикидывая последствия нашей находки. – В полицию в любом случае сообщить надо… Звоните из телефона-автомата.

– Слушаюсь. Агатка велела сообщить, но скрытно, – поворачиваясь к Берсеньеву, пожала я плечами. – Наш рассказ им точно не понравится. Кстати, ты нашел труп с такой ловкостью, что поневоле возникнет вопрос: может, сам его и спрятал?

– Вот-вот, – кивнул Берсеньев. – Оттого я и не стремлюсь к известности. А между тем я все тебе объяснил вполне доступно.

– Тебе пора сесть за фундаментальный труд…

– Руководство по обнаружению трупов? – засмеялся он.

– Название мы потом придумаем. Сергей Львович, ты вызываешь у меня чувство неполноценности, мне б рядом с тобой нахвататься ума-разума, а я по-прежнему дура дурой.

– Зато ты красавица, что для женщины куда важней.

К тому моменту мы успели выехать из деревни, проигнорировав телефон-автомат, воспользоваться им вряд ли было разумным.

– Вдруг кто-то из местных обратил внимание на машину? – вслух подумала я.

– Тогда придется покаяться, – равнодушно пожал он плечами.

– Не будешь возражать, если все лавры я присвою себе? Это и Агатки касается.

– Валяй, – кивнул он. – Я добрый.

На самом-то деле двигало мной вовсе не желание выпендриться. Берсеньев прав, ему привлекать к себе внимание ни к чему. Его многочисленные таланты у Агатки уже начали вызывать вопросы, а это совсем некстати, учитывая въедливость сестрицы.

Выезжая на шоссе, Сергей Львович свернул налево, а я удивилась:

– Ты куда?

– На дачу Смолина. Она ведь в том направлении?

– Да… – вдруг мелькнула мысль, не хочет ли Берсеньев сообщить ему о нашей находке. С ума он сошел, что ли? Но тут я вспомнила о письмах с угрозами и усмехнулась. – Будешь соблазнять почтальоншу?

– Надеюсь, она выглядит пристойно и моим эротическим фантазиям будет где разгуляться.

– Как думаешь, – минут через пять заговорила я. – Отсюда убийца отправился на дачу Турова и шарф подбросил? А вдруг это сам Туров? А звонил действительно случайный водитель, который, как и мы, не хотел с полицией связываться?

– А как же версия, что убийство Софьи связано с давним преступлением?

– Может, и связано, – вздохнула я. – Софья подозревала своего бойфренда во всех смертных грехах, вдруг они за ним и впрямь водились?

– Ну так давай узнаем, водились или нет. Боюсь только, что сердечные дела отобьют у тебя охоту к частному сыску.

Я пренебрежительно усмехнулась, но, достав мобильный, написала СМС, с легкой обидой отметив, что за все это время Стас не позвонил и не написал. «Как у нас?» – «Отлично», – тут же получила в ответ. «Шутишь?» – «Нет», а вслед за этим пришло еще СМС, тоже короткое: «Люблю». И я, прочитав его, зажмурилась, чтобы не зареветь, на этот раз от счастья.

– Ну вот, – сказал Берсеньев, от его соколиного взора ничего не ускользало. – На человека стала похожа. Что пишет, любит, тоскует?

– Не твое дело, – отмахнулась я.

– Точно. И это радует.

Тут бы задуматься над его словами, но я была слишком занята: писала ответ Стасу.

Здание почты ничем не примечательное, кирпичная коробка под шиферной крышей, сбоку от двери почтовый ящик, над дверью синие буквы «Почта». К дверям вели три ступеньки, окна забраны решетками.

– Сходи на разведку, – останавливаясь напротив, сказал Берсеньев. – Если аборигены сходку устроили, придется подождать.

Взглянув на листок бумаги с часами работы, вывешенный на двери, я узнала, что почту открывали всего на три часа в день. Должно быть, сотрудник здесь один-одинешенек и дел у него немного. Впрочем, в век Интернета это не удивительно.

Помещение было перегорожено деревянной решеткой, за которой сидела девушка, совсем молоденькая, с рыжей копной волос и веснушками на лице и руках. Я купила открытку и вернулась к Берсеньеву.

– Клиентов ноль. Дерзай.

– Ты бы хоть намекнула, что меня ждет.

– Она как раз в твоем вкусе, – заверила я.

Берсеньев удалился, теперь пришла моя очередь ждать. Вернулся он минут через двадцать, завел машину и отъехал метров на двести.

– Что молчишь? – с некоторой обидой спросила я. – Пришел, увидел, победил?

– Наживку заглотила, но придется поработать. Будь она лет на двадцать старше, трудиться мне пришлось бы не в пример меньше, зато потом от нее хрен отвертишься. А эта нормальная дура, поплачет немного и забудет меня, стервеца.