Техасская звезда - Барбьери Элейн - Страница 4

Огромным потрясением для Кэла было знакомство с одной из любовниц отца. Она сама подошла к нему на улице Лоуэлла и заговорила о Баке. Кэл понял, что у отца было много женщин, но мальчик утешал себя тем, что его мать Эмма Стар, которую Бак по-своему любил, не догадывалась об изменах мужа.

Тейлор, который был натри года младше Кэла, возможно, тоже знал правду об отце. Во всяком случае, Кэл подозревал, что брату было многое известно о любовных похождениях их родителя. Однако их сестра Бонни была еще совсем малюткой и не понимала, что такое супружеская неверность. Кэл хотел, чтобы она как можно дольше оставалась в неведении. Ее сияющие радостью жизни глаза доверчиво смотрели на мир. Кэлу всегда хотелось защитить сестренку, оградить ее от всего дурного и грязного, что есть на свете.

В те годы Кэл думал, что измены отца являются самой большой опасностью, грозившей их семье. Однако неожиданно стряслась настоящая беда. В возрасте тридцати шести лет умерла их мать, Эмма Стар.

Бак переживал смерть жены и топил свое горе в вине. Больше месяца он беспробудно пил в городе, не показываясь на ранчо. Семилетняя Бонни находилась на попечении Кэла, который, к сожалению, плохо справлялся с ролью няньки.

Прошел месяц после похорон матери, а Бонни продолжала каждый день безутешно плакать. Однажды, в очередной раз застав ее в слезах, Кэл, несмотря на протесты Тейлора, решил взять сестру в город и купить ей в магазине мистера Бауэра мятных леденцов, которые Бонни очень любила. И действительно, Бонни обрадовалась конфетам и с улыбкой вышла из кондитерской на улицу. Кэл был доволен собой. Но тут он увидел идущего нетвердой походкой по тротуару Бака, и его настроение сразу испортилось. Отец хохотал во все горло, обнимая девицу из заведения мисс Иды.

Кэл испугался. Он не хотел, чтобы Бонни видела отца в таком состоянии. Повернувшись к сестре, он попросил ее сходить в гости к подруге, жившей на другом конце города. Дальнейшие события Кэл плохо помнил. Он, кажется, подошел к отцу, и они начали говорить на повышенных тонах…

А потом раздался крик, и они увидели бегущую по улице Милли Акерман. На ней лица не было. Милли звала на помощь. Воспоминания о событиях того рокового дня путались в голове Кэла. Они с отцом бросились к колодцу, в который упала Бонни, но было уже поздно. Отец обвинил Кэла в гибели сестры. Обезумевший от горя Тейлор тоже считал брата виновным в произошедшей трагедии. Но хуже всего было то, что Кэл соглашался с ними. Угрызения совести не давали ему покоя ни днем, ни ночью.

Горе и чувство вины сломили Кэла, он даже не смог прийти на похороны Бонни. На следующий день в предрассветных сумерках, ни с кем не попрощавшись, он уехал из дома, поклявшись никогда больше не возвращаться в Лоуэлл.

Его решимость сдержать данное себе слово еще лее окрепла, когда год спустя после своего отъезда он случайно встретил ковбоя, работавшего на ранчо «Техасская звезда», и узнал, что через шесть месяцев после смерти жены Бак женился на вдове, которая была вдвое моложе его и годилась ему в дочери.

Все эти годы Кэл запрещал себе думать о доме. Но загадочное письмо без подписи всколыхнуло его чувства и воскресило в памяти мучительные воспоминания о жизни в «Техасской звезде». Кэл не знал, что делать. У него больше не было сил бороться с собой. Он наконец понял, что топчется на месте и только тянет время, откладывая встречу со своим прошлым и могилой Бонни…

И еще одна мысль не давала ему покоя. Кто и зачем написал ему это странное письмо?

Взрыв смеха вывел Кэла из задумчивости, и он, подняв голову, бросил взгляд на стоявшего у стойки бара бравого ковбоя, развлекавшего приятелей рассказами о своих любовных похождениях.

– Эта дурочка ничего не смыслит в фермерском деле! Ей в хозяйстве необходим крепкий мужик, а она не желает этого понимать! – сплюнув на пол, заявил он. – Ранчо досталось ей в наследство от одного старого чудака, который, прежде чем отбросить копыта, развалил все хозяйство. Я не знаю, о чем она думала, когда решила перебраться сюда с Востока. На нее просто смешно смотреть! Худая как щепка… Но я не растерялся, когда она наняла меня. Я сразу же понял, чего хочет от меня эта истосковавшаяся по ласке молодая баба, и она была на седьмом небе от счастья, когда получила то, о чем так долго мечтала. – Ковбой усмехнулся. – Но в следующий раз я научу ее щенка уважать старших! Этот пострел действует мне на нервы!

Громкие голоса ковбоя и его подвыпивших приятелей мешали Кэлу сосредоточиться на своих мыслях. Осушив залпом стакан, он хотел встать и уйти, но тут в салун ворвалась разъяренная женщина. Высокая и тонкая в кости, она была с головы до ног одета в черное. Кэл сразу понял, что перед ним вдова, о которой говорил ковбой. Женщина решительным шагом направилась к хвастуну. Подойдя к нему так близко, насколько это позволяла ее широкополая шляпа с вуалью, она долго сверлила ковбоя злым взглядом, а потом громко заявила в воцарившейся тишине: – Вы уволены!

Посетители бара разразились гомерическим хохотом. Женщина повернулась и с гордым видом вышла из салуна. Ковбой и его приятели продолжали хохотать. Одному Кэлу было не смешно. Вся эта сцена не вызвала у него даже тени улыбки.

Проходя мимо стойки бара, он окинул болтливого ковбоя презрительным взглядом и вышел на улицу. Глубоко вздохнув, Кэл направился к коновязи, но не успел он сделать и двух шагов, как почувствовал, что ему в спину ударил камешек. Не придав этому значения, Кэл продолжил свой путь и снова ощутил легкий удар в спину. Быть может, галька летела из-под колес проехавшего мимо фургона? Остановившись, он посмотрел вслед удалявшейся повозке. Но тут пущенный меткой рукой камешек попал прямо в шляпу, надвинув ее Кэлу на глаза.

Поправив головной убор, ковбой прищурился и внимательно огляделся по сторонам. На противоположной стороне улицы он заметил мальчика лет пяти. Увидев, что на него, смотрят, ребенок спрятался за бочку, стоявшую у входа в центральный магазин города, а затем, выглянув из-за нее, прицелился в Кэла из рогатки.

Стиснув зубы, Кэл направился к проказнику. Однако не успел он перейти разделявшую их проезжую часть улицы, как из магазина вышла мать мальчика, та самая молодая вдова, которую Кэл несколько минут назад видел в салуне. Посадив сына в повозку, она заняла место впереди и хлестнула лошадь вожжами. Прежде чем повозка скрылась из виду, мальчик обернулся и показал Кэлу язык. Кэл кипел от ярости, он с удовольствием надрал бы этому сорванцу уши. «В следующий раз я научу ее щенка уважать старших! Этот пострел действует мне на нервы!» – вспомнил он слова болтливого ковбоя. Повернувшись, Кэл направился к коновязи. Да, этот мальчишка действительно мог вывести из себя кого угодно…

Едва сдерживая гнев, Пруденс Рейнолдс хлестала лошадь вожжами, заставляя ее бежать еще быстрее. Ей хотелось поскорее покинуть ненавистный Лоуэлл. Повозка раскачивалась и подпрыгивала на ухабах разъезженной дороги, и в такт ее движениям трепетала тяжелая черная шляпа на голове вдовы. В конце концов это начало раздражать Пруденс, и она, сняв неудобный головной убор, бросила его на лежавшие у нее за спиной свертки и пакеты с покупками.

Бивший в лицо свежий ветер немного успокоил раздосадованную женщину, и, обернувшись, она взглянула на сына. Его карие глаза горели от возбуждения, на щеках играл румянец.

– Гони, мама! Давай еще быстрее! – воскликнул мальчик. Он был в восторге от быстрой езды.

Чтобы доставить сыну удовольствие, Пруденс, щелкнув вожжами, пустила лошадь галопом.

– Йеху! – закричал Джереми.

Но тут два колеса повозки попали в глубокую колею, и она чуть не перевернулась на полном ходу. Пруденс затормозила, натянув вожжи. Она понимала, что должна вести себя более благоразумно.

– Я не хочу так медленно ехать, – захныкал Джереми, но Пруденс не обращала внимания на его капризы.

– Тише едешь – дальше будешь, Джереми, – нравоучительным тоном заявила она и тут же удивилась, что не задумываясь произнесла такую банальность.