Повелитель песков - Кендрик Шэрон - Страница 25

Поднявшись на борт самолета с саднящим от боли сердцем, он сразу направился в туалет, громко захлопнув за собой дверь.

Наконец монарх оказался в одном из немногих мест, где мог позволить себе плакать.

Глава 14

– Будут ли еще распоряжения, ваше величество?

Захид поднял взгляд на стоящего перед ним советника, на лице которого читался немой вопрос, и внезапно осознал, что совершенно не замечал ничего вокруг, погруженный в собственные мысли. Он понял, что просидел деловую встречу, посвященную открытию нового ипподрома в стране, и при этом пропустил мимо ушей все обсуждения. Это повторилось снова.

Так не может больше продолжаться.

Он покачал головой, судорожно сжимая и разжимая длинные утонченные пальцы.

– Нет, пока больше ничего не надо.

– Мы все еще не обсудили до конца церемонию открытия, – деликатно напомнил ему советник.

– Я сказал: не сейчас, – отрезал Захид.

От него не ускользнули многозначительные взгляды, которыми обменялись его два ближайших помощника. Они никак не могли понять, что происходит в его голове последнее время. Казалось, он внезапно стал совсем рассеянным и разучился получать удовольствие и радость от того, что происходит в его жизни.

Можно подумать, этот же вопрос не крутился у него в голове днем и ночью, словно заезженная пластинка.

Он резко поднялся, заставив своим грубым движением подпрыгнуть на месте всех собравшихся в зале. Захид с горечью признался себе, что ведет себя подобно страусу, пытающемуся спрятать голову в песок. Он прекрасно знает правду, но пытается себя обмануть. Причина, по которой монарх пребывает в рассеянности и мрачном настроении, ясна, как небо Хаярзаха ранним утром.

Он скучает по Франческе.

Он даже не мог себе представить, что будет настолько тяжело. Действуя на благо своей державы, он старался забыть сапфировый блеск глаз женщины, которая завоевала его мужественное сердце. Почему-то он искренне надеялся, что чувство выполненного перед своим народом долга принесет ему утешение, немного успокоит его агонизирующий рассудок. Но пока сердце заглушало любые доводы разума и совести.

Однажды вечером ему позвонил младший брат Тарик из Лондона с каким-то незначительным вопросом, но Захид сразу почувствовал, что брат хотел узнать, как он себя чувствует. Неужели и до него дошли слухи, что в последнее время шейх не в себе? Подобные разговоры могут нанести значительный ущерб его репутации и нарушить порядок и стабильность положения Хаярзаха. И самой жестокой усмешкой судьбы было то, что Захид до конца не был уверен, что не совершил роковой ошибки. Возможно, пытаясь сделать как лучше, он предпринял самый опрометчивый шаг в своей жизни.

Собрав всех советников, он объявил, что собирается ненадолго в Англию, и на следующий день личный самолет уже уносил его в Лондон.

К трапу самолета уже доставили спортивную черную машину, на которой он обычно передвигался по Европе, и, отдав четкие указания своим телохранителям, сразу же направился по знакомой дороге к дому Франчески в Суррее.

Повсюду в садах разноцветные фонарики украшали кустарники и деревья. Большинство окон на его пути были освещены, и в них виднелись знаки приготовления к предстоящему, любимому всеми празднику. Захиду показалось, что он попал на карнавал. И вдруг он вспомнил, что сейчас декабрь, период рождественских праздников, когда весь западный мир освещается цветными огоньками и радостью, пылающей в сердцах людей. Он опустил глаза и взглянул на часы, чтобы узнать, какое сегодня число.

Двадцать четвертое декабря.

Канун Рождества.

Захид прищурился. Есть ли в этом совпадении тайный смысл? В том, что он едет к любимой женщине в тот день, когда дети развешивают над кроватями носки, чтобы Санта-Клаус ночью положил в них подарки.

И вот он наконец свернул на грунтовую дорогу, ведущую к знакомому дому, приказав телохранителям ждать его у ворот. Внезапно раздался рев машины, и его чуть не сбил автомобиль, уносящийся в противоположном направлении. Несмотря на набираемую скорость, Захид успел заметить на месте водителя Саймона Форрестера, лицо которого было перекошено от злости.

Лишь однажды он встречался с женихом Франчески, но прекрасно запомнил этого смазливого красавчика с насмешливым изгибом губ и непослушным вихром волос. Захид почувствовал, как внутри его тихо закипает темная ярость.

Какого черта он здесь делает?

Резко притормозив перед домом и заставив гравий струиться с грохотом из-под жестких колес, Захид выпрыгнул из автомобиля и подбежал к дому. Он громко стучал в дверь до тех пор, пока наконец на пороге не появилась Фрэнки. Она просто стояла и смотрела на него, не мигая, словно не решаясь поверить в то, что перед ней стоит он, а не плод ее фантазий. Он увидел, как краска отлила от ее лица, а нежный розовый кончик языка пытается освежить пересохшие губы. «Наверное, она чувствует себя виноватой», – с горечью подумал он.

– Какого черта здесь делал этот мерзавец Форрестер? – спросил он.

Фрэнки совершенно растерялась. При виде возлюбленного ее сердце забилось так сильно, что казалось, от его стука она может оглохнуть. «Бывшего возлюбленного, если быть точнее», – с болью напомнила она себе. И хорошо, что именно бывшего. Потому что у нее не могло быть никакого будущего с мужчиной, который собирается иметь четырех жен и быть монархом пустынного королевства с дикими средневековыми традициями. Каждый день она не уставала убеждать себя в правоте принятого решения расстаться с ним.

– Ты не можешь вот так просто появляться в дверях моего дома и набрасываться на меня с дурацкими расспросами, Захид! – запротестовала она. – Откуда ты тут взялся?

– А ты сама как думаешь? – Его голос дрожал. От его внимательного взгляда не ускользнули ни темные круги под ее глазами, ни резко выдающиеся на бледном лице скулы, ни слишком свободно сидящий на груди выцветший свитер и болтающиеся на талии джинсы. – Нам надо поговорить.

– Ты хочешь сказать, что приехал сюда, чтобы обсудить со мной, с кем я могу встречаться? – спросила она.

– Так вы встречаетесь?

– О господи, перестань, наконец! – Из ее груди вырвался вздох отчаяния. Она понимала – ей придется выслушать Захида. Она не имеет права прогнать его, не дав сказать слова. В одном она была уверена на сто процентов: она будет непреклонна. В последнюю их встречу она не смогла сдержать слез, но теперь продемонстрирует ему свою независимость, докажет, что прекрасно справляется без него. – Наверное, тебе лучше зайти.

Захид отметил про себя, что она не предложила ему выпить чаю и не стала приглашать его пройти на кухню, где общение приобретало более неформальный характер. Он прошел за ней в гостиную, куда относил ее на руках в тот день, когда открыл ей глаза на предательство ее жениха.

– Значит, вы опять вместе? – снова спросил он, пытаясь игнорировать бешеный ритм неуемного сердца.

– Естественно, нет! Ты действительно считаешь меня настолько бесхребетной?

– Тогда зачем он приходил?

Фрэнки заметила, что его полные ярости глаза сузились и блестели, словно осколки оникса. Если бы в этот момент Захид участвовал в театре пантомимы, спектакли которого собирали полные залы в местном камерном театре, ему бы прекрасно подошла роль огнедышащего дракона.

– У него было ко мне одно дело, – просто сказала она. – Он узнал, что я вернулась из Хаярзаха, и решил заехать ко мне, чтобы забрать подаренное им обручальное кольцо.

Захид вспомнил разъяренное лицо смазливого англичанина, которое он заметил в окне проезжавшей мимо машины, и инстинктивно бросил взгляд на ее руку:

– И ты ему его вернула?

– Ну, я была бы не против, только проклятое украшение бесследно исчезло. – Она прочитала в его взгляде немой вопрос и развела руками. – Видимо, я оставила его где-то в доме, но не могу вспомнить где. Как бы то ни было, оно пропало. Когда я сообщила об этом Саймону, он сказал, что я должна ему двадцать пять тысяч фунтов, которые он заплатил за кольцо.