Курортный роман с продолжением - Полякова Галина Викторовна - Страница 31

– Из какой петли? – похолодела Катя.

– Не знаю. Это, по-моему, он для красного словца так сказал, чтобы убедить Жору не связываться с ней.

– Ао ком речь-то шла? Называли они ее?

– Ни разу не назвали, я слушала. Но, наверно, об этой, с гитарой-то. Она у них из Москвы знакомя.

– Ольга?

– Вот-вот. Она ведь артистка. Поет хорошо, выступает, и Жоре нравится, я заметила. Может, пообещался ей, слово дал, а от Михаила скрыл? А тот узнал и осерчал – пропадет ведь брат. Известно, какие у артисток порядки. А слово у Жоры верное. В прошлом годе грозился лекарство одно прислать. Думала, болтает. Все здесь, пока живут, горы золотые хозяевам сулят, а уедут – ищи-свищи. А этот нет, вспомнил, прислал и денег не взял. Хороший мужик, добрый, хоть и шебутной.

– А потом помирились? Перестали ругаться?

– Утихли. Михаил только сказал «Все остается в силе. Столик на четверых заказан, отменять ничего не будем». Думала, ты у них четвертой будешь. Ходила с ними, суп им варила. Ан нет, с другой пошел. Обиделся, должно, раз отказала. А она тоже женщина неплохая, видная.

– А Жора с гитаристкой? – Катя затаила дыхание.

– Отсюда ушли без нее. Она прямо к ресторану подойдет. Только, думаю, ничего у нее теперь не получится. Михаил мозги-то хорошо брату прочистил. Небось, побоится теперь, поостережется ее.

Катя жадно слушала разболтавшуюся хозяйку. Ничего доброго полученная информация ей не сулила.

– Пожалуйста, Валентина Зиновьевна, не говорите им, что я заходила. Подумают еще, что в ресторан хотела напроситься. Шла с моря, забрела по старой памяти, чайку попить, поболтать. Совсем из головы вылетело, что юбилей уже сегодня.

– Не бойся, не скажу. Зачем мне? Не наше дело. Отдыхайте себе, как хотите. Но и ты промолчи, что знаешь про вчерашнее. Осерчают еще. Хоть шумели, не думали, что за семь верст слыхать.

Таисия в одиночестве пила чай с вафельным тортом местного производства.

– Ничего тортик, присоединяйся, – обрадовалась она появлению Кати. – А что рано сегодня? Где твой Жорик?

Она налила из графина стакан воды и вставила кипятильник. Катя подсела к столу и поведала соседке о безумной страсти, вспыхнувшей в пылком сердце Тарасовича, и о коварной измене предполагаемой невесты буквально накануне обручения. А изменила жениху эта бесстыжая девица ни с кем-нибудь, а с его невинным младшим братишкой. Соблазнила чистого наивного юношу, совлекла с пути добродетели на стезю порока, почему и исключено присутствие этой нахальной особы на полувековом юбилее несостоявшегося жениха, обманутого в самых нежных и светлых своих чувствах.

Рассказывая, Катя ни разу не улыбнулась, зато Тася еле сдерживала смех, а в конце повествования от души расхохоталась.

– А чего смурная? – отсмеявшись, спросила она. – Жалеешь, что в ресторан не попала, или обиделась, что Жорик без тебя пошел? Не обижайся, они же родня, а ты им кто? Сегодня есть, а завтра… надеюсь, не приняла всерьез ваш пересып? – Тася в упор взглянула на соседку, но та отвела глаза. – Не вздумай переживать из-за этого бабника. Ты у него здесь не первая и не последняя. Думаешь, он один сейчас в ресторане? Не ест, не пьет, о тебе мечтает? И женат он, наверняка, и детей куча от разных браков. Все они на югах холостые да разведенные. И Виталик мой женат, Даниловна узнала. Дуры мы, а они этим пользуются. Вон, прокурорша не хуже мужиков рассуждает. До конца путевки всего ничего, а она не утерпела – загуляла тут с одним сердечно – со суд истым. Говорит «Уверена, муж дома тоже не теряется. Пусть спасибо скажет, что у меня голова на плечах и семья для меня святое. И на лбу моем надпись не проступит, что чуток расслабилась. А каяться перед ним я не собираюсь и татуировку «не забуду друга Васю» делать не планирую».

Катя рассказала о встрече с Аркашей, а Тася о новостях с пляжа. О новой симпатии Виталика – девице из Тулы, о свежих парочках, про которые Даниловна, ехидно поджав губы, обычно говорила «Поженились на юге».

– Тась, а почему ты романов не заводишь? Такой красотке только пальцем шевельнуть.

– А зачем? – пожала Таисия смуглыми плечами. – У меня все есть. Дома любимый человек ждет не дождется. Моему Котельникову тут в подметки никто не годится.

– Ане боялся он одну тебя отпускать? Не ревнует? – с интересом спросила Екатерина.

– Разумеется, нет. Он мне верит, а я ему. Это самое главное – верить любимому человеку. А иначе, что за любовь? Если бы он подозревал меня, я бы и дня с ним не стала.

– Ане женитесь почему?

– Обязательно поженимся, – уверенно сказала Тася. – Но еще года нет, как он овдовел. Знакомы-то мы давно, работаем вместе. Но только смотрели друг на друга и почти не разговаривали. А на жену пьяный водитель возьми, да и налети. Полгода по больницам маялась, но Котельников и тогда ничего себе не позволял. Такой человек. Мужчина! Я ни на кого его не променяю.

Соседка направилась в душ, а Катя закрыла коробку с тортом и поставила ее на подоконник.

– Пойдешь с нами завтра на Ободзинского? – вернувшись из ванной, спросила Таисия. – Это его последний концерт в Сочи. Прокурорша целую ложу выкупила.

– Поглядим, как сложится, – отозвалась Екатерина. – Я считала, что Ободзинский умер давно, а он еще гастролирует по курортным городкам. Боюсь, жалкое будет зрелище.

Подошел час отбоя, а за ним и закрытия корпуса. Тася переоделась в ночную рубашку и прилегла с книжкой. Катя тоже собралась ложиться. Девушки переглянулись, услышав стук в дверь.

– Тсс! – поднесла Таисия палец к губам – Марш на лоджию, я сама.

Катя не успела добраться до места назначения, как услышала из тамбура удивленное восклицание соседки «Ты-ы?»

Запыхавшийся Жора влетел в комнату. В одной руке он держал бутылку шампанского, в другой – букет пунцовых роз.

– Успел! Слава Богу! Минута до закрытия, лифта не дождешься, несся по лестнице… – возбужденно тараторил он, блестя глазами.

Какая-то сила оторвала ее от пола, и Катя почувствовала, что взлетела… Георгий едва успел поймать ее, отбросив цветы и бутылку в сторону кровати. Он стоял посреди комнаты, легко держа ее на руках, жадно вглядываясь в лицо. Недолетевшие розы рассыпались у них под ногами. Онемевшая Таисия застыла в дверях.

– Девушки, милые, сжальтесь! Не прогоните несчастного влюбленного! Пустите переночевать на коврике у двери! – балагурил Георгий, прижимая Катю к груди и не спуская с нее сияющих глаз.

– Ребята, я согласна! – пришла, наконец, в себя Таисия. – Жорик, оставайся! Дождитесь, когда я усну, и делайте, что хотите. Я сплю крепко, хоть в трубу дуй.

– Тасенька, за кого ты нас принимаешь? Законы гостеприимства священны, но и поведения в гостях тоже! Мы не допустим нарушения приличий и заслуженного отдыха трудящейся женщины. Так, Катя?

Она кивнула, не вдумываясь в его слова, осознав главное – он вернулся! Они снова вместе, остальное не имеет значения. Все еще успеется, все еще будет у них, ведь впереди – жизнь!

– Что ж вы так рано вернулись? Ресторан-то ночной… – сказала она, чтобы что-то сказать.

Он закрыл ей рот поцелуем, не обращая внимания на Тасю.

– Это я! Я вернулся к тебе! А они еще гудят там… – Он бережно опустил ее на стул и взял в руки шампанское. – Девушки, предлагаю выпить за любовь! За мою любимую женщину! Самую прекрасную в мире! Единственную! За то, что она пришла ко мне, наконец!

– Это ты ко мне пришел…

– Какая разница, кто к кому? Главное, мы встретились, а могли никогда не пересечься. Но вот им всем!

Девушки пили шампанское, а Жора развлекал их, заразив своим весельем. Заметив, что Тася зевнула, он вскочил.

– Тасенька, прости Бога ради, заболтался. Отдыхай, мы не потревожим тебя, слово джентльмена!

Он вытянул Катю на лоджию и уселся в кресло, усадив ее на колени. Она прижалась к нему и замерла. Звезды окружали их со всех сторон. Внизу, сквозь темную листву голубовато мерцали фонари и тоже походили на звезды. Невидимое море наполняло воздух мощным, свежим дыханием.