Высокий Дом - Стоддард Джеймс - Страница 23

– Но кто-то же должен это сделать, – возразил Енох. – Если не вы, то кто?

Картер вздохнул:

– Верно сказано. Если так, то я бы предложил разделаться с этим поскорее, но хочу попросить кого-нибудь из вас сопровождать меня.

– Мы с Енохом пойдем с вами, – с готовностью откликнулся Чант. – Полицейский уже нападал на вас в библиотеке, там может быть небезопасно.

– А я останусь и продолжу чтение, – сказал Хоуп. – Может, наткнусь на что-нибудь полезное.

– Чтение или еду? – съехидничал Картер, едва заметно усмехнувшись. – У вас хотя бы аппетит не пропал. Хоть это радует.

– Если честно, я совмещу приятное с полезным, – признался Хоуп, намазывая маслом кусочек тоста. – Войска маршируют, а поверенные копаются в бумагах не на пустой желудок.

Картер, Енох и Чант прошли боковым коридором к библиотеке.

Как только Картер шагнул за порог, ему показалось, будто он расслышал эхо негромких голосов со стороны стеллажей, но звук утих так быстро, что он приписал его игре воображения. В библиотеке все было как обычно. Она казалась одинокой долиной, забытым, дремлющим уголком мира. За высокими окнами проплывали облака. Мертвенный рассеянный свет крался сквозь стекла. Вдалеке послышался раскат грома. Все трое зашагали к двери кабинета.

– Сюда солнце когда-нибудь заглядывает? – спросил Картер.

– Не думаю, что оно станет заглядывать сюда, – покачал головой Чант. – Не станет, пока ему мешает Полицейский. Он – тот, что приносит грозу, тот, кто разрушает обычаи старины, его сутью правит искушение. «Живет старик в лесах восточных, там он творит сынов Фенрира – злых, порочных. Один из них – зловредный тролль-урод, что солнце заглотнет и глазом не моргнет».

– Всегда чем-нибудь утешишь, Чант, – сострил Картер, открыл дверь и, войдя в небольшой кабинет, обвел его взглядом. Сумрачный, унылый свет дня озарял витражного ангела. Пели огненную песнь газовые рожки, упрятанные в чашечки плафонов – лютиков.

– Ты каждое утро зажигаешь лампы? – спросил Картер.

– Я слежу за тем, чтобы они горели, но здесь они горят всегда, – ответил Чант. – Так требовали все Хозяева.

Картер удержался и не спросил у Еноха, сколько лет. Он вытащил из ящика стола ключик, отпер шкаф, достал Книгу Забытых Вещей и осторожно положил на стол.

Поборов нежелание, уселся за стол, собрался с духом и открыл книгу. Пахнуло пылью и кожей. Тисненые страницы на ощупь казались папирусными. Ему хотелось отвернуться и до седьмой страницы в книгу не заглядывать, но на шестой взгляд удержало изображение его самого и отца. На этот раз они сидели за столом в гостиной в те времена, когда в доме еще не поселилась леди Мэрмер. Отец был печален и бледен.

«Есть море, – сказал лорд Андерсон. – Огромное, безбрежное море. Его не переплывал ни один из смертных, его волны – всех цветов радуги, а небеса над ним – медные и оранжевые, и синие молнии сверкают там, разрывая лазурные тучи».

«А мы можем сплавать туда?» – спросил мальчик, широко раскрыв изумленные глаза.

«О нет, – покачал головой отец. – Никто не может плавать там, хотя полюбоваться этим морем так приятно. Но порой, когда я стою на его побережье, я думаю о том, что этим морем уплыла твоя мама, потому что оно так похоже на Рай. И тогда я вижу, как ветер шевелит ее волосы, а она стоит на прекрасном зеленом берегу и ждет меня».

В глазах отца стояли слезы. Картер, присмотревшись к себе маленькому, заметил, что и его глаза полны слез. Видимо, этот разговор состоялся вскоре после смерти матери.

Мало-помалу картина растаяла. Ком подкатил Картеру к горлу. Он вздохнул и перевернул страницу.

На следующей странице медленно проступили четыре слова. Буквы, слагавшие их, пылали в языках медного пламени. Первые два ему уже были знакомы – Слово Надежды и Слово, Приносящее Помощь. Пробежав их глазами, Картер ощутил, как его наполняют уверенность и сила. «Они мои», – мелькнула спокойная мысль. На третьем слове уверенность покинула его, смотреть на это слово было труднее. И горело оно ярче, да и буквы поначалу казались выписанными неразборчиво. Картер прищурился, очертания букв стали яснее, и когда слово заполнило его сознание, Картер испытал странное ощущение. Оно разрасталось, росло, словно давило изнутри и просилось наружу. Казалось, не произнеси он его, он просто взорвется, но Картер сумел заставить губы выговорить это слово лишь колоссальным усилием воли.

– Седгатти!

Раскатистый рокот, донесшийся откуда-то сверху, сотряс дом. Картер повторил слово и почувствовал, как оно опалило огнем его память и запечатлелось в ней. Это было Слово, Дарующее Силу.

Картер уже изнемог, словно втащил на себе тяжеленные цепи на вершину крутого холма, но он перевел взгляд на четвертое Слово, и все повторилось вновь.

– Тальгидин!

Он произнес с усилием, буквально выдавил, сражаясь, будто с противником, но когда выговорил, понял, что то было Слово Тайных Путей, а Книга словно знала, что именно он искал.

Картер чувствовал полную опустошенность, а когда закрыл книгу, руки его дрожали. На этот раз, ведомый опытом, он не стал заглядывать на следующую страницу.

Он поднял глаза. Дверь была закрыта, но в комнате не оказалось ни Еноха, ни Чанта. Было тихо, только негромко шипели газовые светильники. Напуганный отсутствием слуг, Картер побыстрее убрал книгу в шкафчик, запер его, бросился к двери, распахнул настежь и окликнул друзей. Чант отозвался из глубины библиотеки и вскоре вышел, стыдливо потупившись, из-за стеллажей. За ним ступал Енох. Оба были бледны.

Енох уставился в пол.

– Прошу прощения, мой господин. Слова были слишком могущественны. Они заполнили собой кабинет. Они изгнали нас, но мы сторожили вас отсюда, из библиотеки.

Только тут Картер обнаружил, что весь взмок от пота. Он отер лоб и вымученно улыбнулся, потрясенный тем, какую силу выпустил на волю, если от него бежали самые верные его слуги.

– Я в вас никогда не сомневался. Пойдемте, не расстраивайтесь, вы ничего дурного не сделали. А у меня теперь есть то, что нам нужно. Может быть, это Слово поможет нам.

Картер закрыл дверь кабинета и повернулся к выходу, но вдруг заметил какое-то странное шевеление между полками. Там словно бы возникло жаркое марево. Оно колебалось и мерцало, и от этого казалось, будто по ковру пробегают волны. Картер в изумлении замер и стал смотреть на то, как сияние плещется посреди стеллажей, а те трепещут, словно перышки на ветру, то слипаясь, то расходясь. Но вот наконец сияние начало сгущаться и обретать форму. Енох и Чант выступили вперед и заслонили собой Картера. Часовщик выхватил из нагрудного кармана длинный кинжал.

Постепенно из марева проступила фигура человека в доспехах и весьма своеобразном шлеме. От ободка вверх поднимались металлические полоски, напоминавшие тонкие рожки с обрубленными кончиками. Незнакомец вышел из-за книжных полок – высокий, стройный, весь в белом, в облегающей жемчужной кольчуге, хитросплетение колец которой переливалось и сверкало при каждом его шаге. К поясу воина был приторочен меч, за спиной на перевязи висел щит. Кроме меча, на поясе в кожаной кобуре покоился пистолет с перламутровой рукояткой. Человек шел, и его синие глаза сполохами вспыхивали в полумраке. Не дойдя нескольких шагов до Картера, Еноха и Чанта, незнакомец остановился и поднял руку в мирном приветствии. Но Енох уже убрал кинжал.

– Приветствую Высокий Дом. Я – Глис, командор гвардии Белого Круга. Мы получили известие от человека по имени Хоуп с просьбой явиться сюда.

– Белый Круг! – воскликнул Картер. – Да-да, Хоуп мне говорил об этом! Я – Картер Андерсон, Служитель Дома. А это Енох и Чант.

Глис поклонился Картеру в пояс и, поспешив к Еноху, пожал ему руку.

– А эти лица мне знакомы. Ну, как ты, старый лев? Ну а ты Чант, заготовил ли для нас новые стишки?

– Рад видеть старого друга, – горячо ответил на приветствие Глиса Енох. – Анархисты заперли проход к Башням. И Зеленая Дверь тоже заперта.

– Не ожидал таких вестей, – тут же помрачнев, проговорил Глис. – Я привел с собой лишь горстку воинов, полагая, что нас вызвали исключительно для знакомства. Я тут же пошлю за остальными, мы оповестим весь Белый Круг.