Жизнь на Самоа - Стивенсон Роберт Льюис - Страница 11

После ухода мистера Мурса и Уиллиса Льюис вызвался проводить меня к банановому участку и захватил с собой нож, чтобы прокладывать дорогу. Эти разведывательные экскурсии по собственным владениям страшно увлекательны. Небольшую часть пути мы шли свободно по участку, уже расчищенному Льюисом, но мало-помалу лес впереди сомкнулся, а почва под ногами стала предательски зыбкой. Несколько раз пришлось брести по щиколотку в грязи и воде, а Льюис все время рубил ножом лианы и высокие растения, преграждавшие дорогу. Но в конце концов Льюис воскликнул: «Гляди, вот они твои бананы!»

В самом деле, тут они и были – густые заросли крепких молодых растений с гроздьями плодов вокруг диковинного пурпурного цветка, подпираемые буйным подлеском и прячущие свои корни в лениво текущей воде. Кое-где большие кусты таро простирали свои гигантские блестящие темно-зеленые листья. Льюис не утерпел и тут же взялся за расчистку, а я прошла до конца плантации. Раза два я чуть не завязла в трясине, но выбиралась из грязи, цепляясь за крепкие стволы.

Льюис крикнул мне как бы в ответ, и я поспешила к нему. Оказалось, что он принял зов какой-то птицы за мой голос и решил, что я заблудилась. Я некоторое время помогала Льюису, выдергивая сорняки помельче, потому что смертельно боюсь наткнуться на то ядовитое вьющееся растение, с которым уже успела познакомиться и чьи пометки еще ношу на себе. Мне было до боли жалко вырывать и губить папоротники такой невиданной красоты, но я честно делала свое дело и решила про себя прийти сюда как-нибудь, чтобы собрать образцы для коллекции. Изумительно хороши некоторые вьющиеся папоротники, тонкие и нежные, а могучие древовидные просто великолепны. Случалось, что, когда я отбрасывала в сторону вырванный кустик, весь воздух кругом заполнялся ароматом его раздавленных листьев. Мы никак не могли оторваться от этой работы, хотя с ног до головы пропитались водой и грязью. Однако через некоторое время я почувствовала головокружение и предложила пойти домой подкрепиться. Но я успела лишь приготовить еду и свалилась. Милое банановое болото с поразительной быстротой наградило меня лихорадкой. Ночью я не могла спать, просыпалась каждый раз как от толчка, едва удавалось задремать. Сердце колотилось, кровь яростно пульсировала, и отчаянно болела голова. Утром Льюис дал мне хинина, и это быстро помогло. Сам он не принял лекарства, хотя и следовало. У него тоже был приступ, в чем он признался много позже. Когда я вернулась с предательского болота, пора было поить свиней, и я не знала, что придумать. Пауль слишком плохо себя чувствовал, Генри ушел, а Льюису опасно поднимать ведра с водой. Я несколько раз обошла вокруг каменной ограды, но она выглядела неприступной и непроницаемой. Перелезть бы я еще могла, но только не с полным ведром. К счастью, пока я размышляла, один из сыновей Шмидта, паренек лет четырнадцати, зашел навестить больного Пауля и, когда я его попросила, с готовностью согласился сделать эту работу. Мы вместе отправились к загону. Он взобрался на ограду сперва в одном, потом в другом месте и наконец, к моему удивлению, осторожно вылил воду за забор, приговаривая: «Ну вот и все в порядке», но тут же добавил: «Что за безмозглые свиньи, не понимают, куда идти».

– Ничего, придут в свое время, – ответила я.

Однако ночью мне вспомнился странный звук, с которым вода падала внутрь загона, и сегодня, пока все спали, я пошла туда сама и довольно легко взобралась на ограду в том же месте, где паренек Шмидта. Мои подозрения подтвердились: он опорожнил ведро прямо в какую-то ямку. Вряд ли такой сын может служить опорой фермеру, осваивающему участок.

Боюсь, что мои желтые куры совсем испорчены. Сегодня я наблюдала, как одна из них совершенно сознательно собралась съесть новое яйцо. Она явно караулила у гнезда своей подруги, пока оно появилось. Придется подсыпать ей в скорлупу красного перца. А раньше я видела, как один из петухов клевал яйцо. Я не могу собрать от них даже необходимого минимума.

Прошлым вечером мистер Мурс переправил сюда нашу почту с «Любека»: письмо от Бэллы note 32 с прелестными иллюстрациями, другое – от миссис Стивенсон note 33, письмо Бэлле от миссис Уильямс note 34 и множество писем для Льюиса.

В это утро Пауль снарядился на пароход, и Льюис обещал тоже подъехать в город, рассчитывая заодно навестить доктора Штюбеля. Пауль отправился сразу после завтрака, а Льюис примерно в половине одиннадцатого. Все шестеро работников занимались ловлей пони и потратили на это не меньше получаса. А Льюис в это время делал отчаянные попытки одеться подобающим образом. Я была в помраченном состоянии после приступа и приема хинина и ничем не могла ему помочь. Наконец он уехал в костюме, который я представляю себе с ужасом. Не успел он скрыться из виду, как я обнаружила все разыскиваемые предметы, разумеется на своих местах, буквально перед глазами.

Поскольку остальные работники уехали с тележкой, я подумала, что Бен может пока заняться посадкой кукурузы. По его уверениям, он отлично знает, как это делается, потому что кто, как не он, посеял первую порцию зерен, погибшую только из-за крысиных набегов. Около трех мы с Генри вышли на кукурузное поле, чтобы разбросать среди кукурузы немного тыквенных семян. И тут я с досадой обнаружила истинную причину неудачи с той кукурузой. По мысли Бена, посев состоял в том, чтобы выскрести в земле ямку глубиной в два дюйма, всыпать туда горстку зерен и прикрыть их сверху несколькими листьями. Удивительно, что при этом некоторые семена все-таки проросли. Каждое зернышко из тех, что посадили мы с Генри несколько дней назад, уже дало росток. Бену был дан наглядный урок, и я немного проследила за его действиями, чтобы удостовериться, что он понял. Но основную часть поля придется засевать заново.

Мы работали почти дотемна, пока нас не оторвал Ситионе note 35, явившийся с саженцами ананасов. Следом за Ситионе шел маленький мальчик с таким огромным ананасом, какого я в жизни не видала. На обратном пути к дому мы сажали ананасы и разговаривали о вероятности войны.

Ситионе сказал, что на острове Тутуила идут бои, но вряд ли дело дойдет до войны здесь. Я подумала, что, как заслуженный воин, он, вероятно, пользуется влиянием, и стала говорить ему о неизбежности тяжких последствий войны для самоанцев. Германское владычество – это главное, что их пугает. Оказалось, что Ситионе вполне трезво смотрит на вещи и озабочен сохранением мира. Его плечо, куда он был так тяжело ранен в прошлую войну, действительно поправляется после операции доктора Функа. Функ был почти уверен, что придется делать ампутацию, но благодаря его искусству и сильному организму Ситионе рука спасена. Ситионе показал мне большой пистолет, привязанный к поясу патронной лентой, и попытался подстрелить из него вампира, но промахнулся. Генри как-то уверял меня, что эта летучая мышь, или, как ее здесь еще называют, летучая лисица, очень вкусна, но не думаю, что я решилась бы попробовать летучую мышь.

Пауль вернулся совершенно трезвым, но на «Любеке» его просквозило, и боли появились снова. Я дала ему еще раз салицилки, и вскоре все прошло. Он получил письмо от отца, довольно обеспеченного немца. Тот пишет, что товары для открытия лавки посланы и прибудут в феврале, обещает выслать денег.

Ситионе предложил мне хлебных деревьев, если я пришлю за ними, и мать миссис Блэклок принесла сегодня два отличных экземпляра. Наши ребята вернулись из города поздно и с весьма небольшим грузом для пятерых. Моя сиднейская свинья уже в Апии, но, поскольку она стоит всего тридцать семь шиллингов, я сомневаюсь в ее качествах. Тем не менее в Самоа свинья – это вещь.

Свинка оказалась малорослая и самой заурядной породы. Подозреваю, что это то самое «милое создание» с «Дженет Никол», потому что пятна у нее в тех же местах. Она собирается вскоре произвести потомство, а пока что живет в маленьком хлеву с тремя приемышами, которых мистер Мурс прислал вместе с нею. Я побоялась, что другие свиньи будут мешать ей, и поэтому для нее пристроили отдельное помещение. Стоило это великих трудов, потому что я никак не могла втолковать задачу ни Бену, ни Паулю. Бен предложил строить хлев из прутьев, подпертых камнями, а у Пауля было несколько планок, которые он намеревался использовать в качестве опор. Я была убеждена, что ни один из проектов не отвечает требованиям, потому что недавно две местные свиньи удрали, умудрившись подрыть даже тяжелую каменную стену. Когда Бен и Пауль поняли, чего я добиваюсь, они с воодушевлением одобрили идею и охотно взялись за дело, впрочем как и всегда. Я показала им, что нужно врыть вокруг всего загона, примерно через каждые десять футов, по два опорных столба, один чуть впереди другого, а между ними проложить бревна так, чтобы каждое концом опиралось на другое. В углу устроили спальню для мадам Свин, причем в ход пошло все – доски, стружки, обломки ящиков, расплющенные жестянки из-под керосина и немного кокосовых листьев с участка мистера Шмидта.