Амадей (ЛП) - Шеффер Питер - Страница 19

Сальери откланивается.

Моцарт. Плоды воображения, конечно. Констанция (холодно). Если б у Вольфганга была подходящая должность, Первый капельмейстер, ему бы не лезли в голову сны… Моцарт (в смущении берет ее под руку). Станци, пожалуйста! …Извините нас, сударь… Пойдем, дорогая. Мы, слава богу, в добром здравии.

Супруги уходят.

Первый. Он ведет себя все несуразнее. Второй. Вот именно. Первый. Безликие серые призраки! Сальери (глядя ему в след). Мне кажется, он слишком часто вспоминает отца. Да и дела у него не блестящи. Первый. Они опять переехали. Второй. На Раунштейнгассе, дом номер 970. Первый. У них, должно быть, отчаянное положение! Второй. Живут в настоящей трущобе. Сальери. Разве он ничего не зарабатывает, кроме жалованья? Первый. Абсолютно ничего. Второй. Я слышал, он стал попрошайничать. Первый. Говорят, написал двадцать писем масонским собраниям. Сальери. Правда? Второй. И они собираются дать ему денег. Сальери (зрителям). Конечно! Они могут дать! С них станется. Я совершенно упустил из вида масонов! Вот так болван! Уж если они раскошелятся, голодом его н уморить! Помощь от них не иссякнет!.. Как же положить этому конец и немедля?! Первый. Лорд Фуга очень недоволен им. Сальери. Вот как?

В масонской ложе.

Огромная золотая эмблема с масонской символикой опускается вниз. Входит ВАН СВИТЕН. На нем масонский передник поверх мрачной одежды. МОЦАРТ появляется слева. На нем тоже масонский передник. Традиционное братское рукопожатие.

Ван Свитен (мрачно). Так не годится, брат мой. Ложа не для того существует, чтобы вы побирались. Моцарт. Что же мне делать прикажите? Ван Свитен. Давайте концерты, как раньше. Моцарт. У меня не осталось почитателей, барон. Я уж больше не в моде. Ван Свитен. Неудивительно! Писать безвкусные оскорбительные комедии! Ведь я предупреждал вас. Моцарт (смиренно). Да, верно. Это так. (Он хватается за живот.) Ван Свитен. Пришлю вам завтра несколько фуг Баха. Можете сделать аранжировку для моего воскресного концерта. За это причитается гонорар. Моцарт. Спасибо, барон.

Ван Свитен кивает и удаляется. Вперед выходит Сальери. Моцарт кричит вслед Ван Свитену.

Но я же не могу жить аранжировками Баха! Сальери (с иронией). Весьма щедрый господин. Моцарт. И все же придется этим заняться. Если он настроит ложу против меня, я пропал. Я ведь пришел к масонским братьям, можно сказать, на полное содержание. Сальери. Вот и прекрасно. Моцарт. Ну да ладно! Я как-нибудь выкручусь! Увидите! Уже сейчас появилась надежда. Шиканедер сделал мне замечательное предложение. Он тоже стал масоном. Сальери. Шиканедер? Это – который актер? Моцарт. Да, у него в пригороде театр. Сальери. Скорее мюзик-холл. Моцарт. Вот именно… Он хочет, чтобы я сочинил водевиль, - что-нибудь для простых немцев. Правда, чудесная идея? Половина сборов причитается мне. Сальери. А как насчет аванса? Моцарт. Он говорит, пока денег нет. Конечно, это не такое уж заманчивое предложение. Но в популярной музыке о братской любви можно отразить идеалы масонов! Сальери. Вот это верно!.. А почему бы не показать масонов на сцене? Моцарт. В опере?.. Ну, это невозможно.

Сальери смеется, чтобы показать, что он просто шутит.

И все же неплохая мысль! Сальери (серьезно). Ритуалы масонов хранятся в тайне, Вольфганг. Моцарт. Ну, их не надо в точности изображать. Я мог бы изменить их немного. Сальери. Что ж, тогда… это могло бы славно послужить великой цели… Моцарт. Братской любви! Сальери. Именно, братской!

Они поворачиваются и торжественно взирают на висящую у задника золотую эмблему.

(Тепло.) Мужайтесь, Вольфганг. Это прекрасная идея. Стоит попробовать. Моцарт. Правда? И я так думаю. Сальери. Но пока об этом никому ни слова. Моцарт. Ни слова. Сальери (сжимает руку в кулак). Тайна! Моцарт (повторяет жест). Тайна! Сальери. Прекрасно. (Он идет на авансцену и обращается к зрителям.) Уж если это не поссорит его с масонами, значит просто не судьба!

Золотую эмблему убирают. Мы слышим танец Моностаса и зачарованных рабов из «Волшебной флейты» – «Это звучит изумительно. Это звучит прекрасно!» Под звуки колокольчиков слуги вносят длинный деревянный стол, заваленный рукописями и заставленный бутылками, на котором стоит перевернутая табуретка. Они ставят стол перпендикулярно к зрителю. Из глубины сцены появляется усталая КОНСТАНЦИЯ и входит в квартиру на Раунштейнгассе. Стеганный фартук подчеркивает, что она на сносях. Слева двое других слуг ставят золоченый столик с вазой-подставкой для сладкого, полной пирожных, и три золоченных стула из роскошного салона Сальери. Обе столь разные квартиры видны одновременно. Как только убирается эмблема. У Сальери появляются ВЕНТИЧЕЛЛИ.

Квартира Моцарта, салон Сальери.

Первый. Моцарт очень собой доволен! Второй. Пишет оперу, но держит ее в тайне! Первый. Никому не говорит о чем! Второй. Это всем просто надоело!

Уходят.

Сальери. А мне он все рассказал. Все как есть!.. Церемония посвящения. Церемония с завязанными глазами. Все тайные ритуалы масонов… Он сам себе готовил погибель. А дома жизнь становилась все труднее и труднее. (Он идет в глубь сцены и садится на один из золоченных стульев, жадно поглощая пирожное.)

Моцарт тоже сидит за столом, завернувшись в одеяло и сочиняет музыку. Напротив на табуретке сидит Констанция, ежась, в платке.

Констанция. Мне холодно… Весь день дрожу… Что делать? Дров-то ни полена! Моцарт. Папа был совершенно прав. Мы кончим, как он предсказал. В полной нищете. Констанция. Он-то во всем и виноват. Моцарт. Папа? Констанция. Он сделал из тебя ребенка. И не дал вырасти. Моцарт. Не понимаю… Ты же всегда любила папу. Констанция. Я? Любила?!Моцарт. Ты же его обожала. И часто говорила мне об этом.

Небольшая пауза.

Констанция (грубо). Я ненавидела его.Моцарт. Что?!Констанция. И он ненавидел меня. Моцарт. Неправда! Он очень любил нас обоих. Не говори глупости.Констанция. Значит, я говорю глупости?Моцарт (примирительно). Конечно, женулю, душа моя!Констанция. Ты помнишь, у нас вчера ярко горел камин? Было так холодно, что ты даже не мог чернила отогреть. Ты сказал тогда: «Ну и пламя!» Помнишь? «Ну и пламя!» А горела старая бумага. Так вот, мой дорогой. Это были письма твоего отца с тех самых пор, как мы с тобой поженились.Моцарт (кричит). Что?!Констанция. Все до единого! Все эти письма о том, какая я растеряха и плохая хозяйка! Все до единого! Моцарт (кричит). Станци! Констанция. Плевать я на него хотела!.. Плевать! Моцарт. Ах ты дрянь! Констанция (охваченная злобой). Хоть согрелись немного! А как же еще согреться-то? Может быть, заняться танцами? Ты же обожаешь танцы, Вольферл! Давай же потанцуем! (Величественно.) Напиши мне контрданц, Моцарт! Это же твое дело – писать танцы! (В состоянии истерики, она хватает со стола рукописи и разбрасывает их по полу. Задрав юбку, пританцовывает, как спятившая крестьянка на мелодию «Мальчик резвый, кудрявый, влюбленный» из «Свадьбы Фигаро». Поет диким голосом.

Non pui andral, farfallone amoroso,Notte e giorno d?intorno girando![72] Моцарт (резко кричит). Перестань! Перестань же! (Он хватает ее.) Stanzi-marini! Marini-bini![73] Пожалуйста, не надо! Пожалуйста, пожалуйста, умоляю! Прошу тебя!.. Послушай – вон поцелуй! Знаешь откуда он? Вон из того угла ползет. И еще один – влажный, сладко-мокрый, двигается прямо к тебе – хоп! Чмок-чмок-чмок!