Берег дна - Шульга Вячеслав - Страница 27

Он развернулся к приятелям спиной и «повернул» прямо.

Мимо блокпоста «Свободы» шли с опаской. «Фримены» славились своей безбашенностью, и не каждый вольный сталкер рисковал иметь с ними дело. Мотя же со многими из них дружил и пользовался некоторым авторитетом среди этих законченных анархистов. Будь он вместе с троицей, то и опасаться было бы нечего, а так как на них не написано, что они Мотины спутники, то тут могли быть варианты.

К счастью, дежурившие на входе бойцы были чем-то заняты и на проходивших мимо сталкеров внимания не обратили. Не очень-то и хотелось.

— Ох, и не люблю же я этих «фрименов», — пробормотал Боцман, когда они отошли на приличное расстояние. — Никакой управы на них не найти, так и ждешь пули в спину.

— Ты просто их не понимаешь, потому и боишься, — возразил Сюр. Он оглянулся — бетонный забор базы все еще маячил вдалеке, а самого блокпоста уже видно не было, его скрывал огромный холм, который они обходили по дуге. — Бери пример с Моти, у него все в Зоне друзья, никто его пристрелить не хочет, кроме разве что отморозков. Ну, так их все не любят.

— А «Монолит»?

— Что «Монолит»? — не понял вопроса здоровяк.

— С «монолитовцами» Мотя тоже дружит?

Сюр только пожал плечами. Он действительно не знал этого, но зато он знал Мотю и вполне мог допустить, что вольный бродяга якшается и с этими безумцами. От него всего можно было ожидать.

Прошли еще одну развилку, немного покрутились возле бетонных коробов, протискиваясь в небольшом проходе меж двух огромных «каруселей», и приблизились к полусгоревшему хутору.

— Может, завернем? — Транец кивнул головой в сторону деревянных развалин. — А то жрать уже охота.

— Только о пузе своем думаешь, — для порядка проворчал Сюр, но тем не менее повернулся к Боцману в поисках согласия. — А ты как на это смотришь?

— Всегда готов! — вскинул тот руку в пионерском салюте.

— Тогда командую привал. — Сюр сверился со своим ПДА, разумной компьютерной жизни поблизости наладонник не фиксировал, и махнул Транцу: — Сворачивай.

5

Как-то раз довелось Моте познакомиться на Болотах с охотником на мутантов, которому помог отбиться от банды отморозков. Мотя тогда шел из Темной долины, где удачно переждал выброс, подобрав под мостиком над болотом «компас». Этот артефакт стоил целое состояние, потому что якобы умел показывать путь между аномалиями, но Мотя как ни вертел этот дурацкий мяч, так и не смог определить принцип его работы, и в конце концов продал его какому-то сумасшедшему коллекционеру при посредничестве Сидоровича. Барыга тогда неплохо, как казалось Моте, наварился на посредничестве, но без него не видать Моте такого количества нулей на своем банковом счету.

В приподнятом настроении выйдя из туннеля с «компасом» в рюкзаке, он получил на ПДА просьбу о помощи от сталкера, которого бандиты загнали в церковь. Моте не то чтобы было по пути, и благородством он не особо отличался, но тут решил вмешаться, потому что уже несколько месяцев в этих местах работала банда отморозков, порядком всем насолившая и до сей поры не уничтоженная. А когда дело касалось бандитов, тут Мотя спуску не давал никому и сперва стрелял, а потом уже паспорт спрашивал.

Положив в снайперском режиме из своего любимого четыреста семнадцатого «Хеклер Коха» пяток бандитов со своей стороны и быстро сменив ствол на короткий, он помог добить оставшихся деморализованных отморозков воспрявшему духом сталкеру.

После этого случая Мотя сдружился с охотником и довольно частенько помогал тому в охоте на мутантов, добывая хвосты, глазные яблоки, сухожилия, желчные пузыри и прочий ливер. Доводилось ему охотиться и на кровососов, поэтому кое-какие повадки этих мутантов были ему хорошо известны. Но такого количества лицевых щупалец в одном месте ему еще ни разу не доводилось видеть.

Когда первый шок прошел и к нему вернулась способность трезво мыслить, Мотя стал действовать быстро. Первым делом надо было поскорее убраться отсюда как можно дальше, потому что кровососы могли проснуться в любой момент, или поблизости мог бродить какой-то их сородич, страдающий бессонницей. Он жестами и гримасами показал Маше не шуметь и следовать за ним как можно тише, встал на четвереньки и со скоростью черепахи пополз вдоль стены под проемом окна.

Бесшумно преодолев пару метров до двери, заглянул при помощи зеркальца, вынутого из нагрудного кармана, в проем двери, так же аккуратно прополз еще пару метров, дождался Машу и, встав на ноги, быстрым шагом направился дальше по коридору. Девочку он вытолкнул вперед, потому что сейчас опасность была сзади, но на всякий случай на ходу вынул из кармана детектор аномалий и передал его Маше, попутно быстро и четко объяснив, как им пользоваться. Кровососы вообще-то ночные твари, почему эти спали в то время, когда им положено бодрствовать, Мотя не понимал и сейчас мысленно клялся поставить самую большую свечу или принести жертву неважно кому, потому что им невероятно повезло — редко кому удавалось пройти в ночное время мимо логова кровососов и остаться в живых.

До старого шлюза, если сталкер все правильно помнил, оставалось метров двести. Одна из массивных дверей все еще была в рабочем состоянии и запиралась на засов штурвального типа. Только тогда, когда между ними и кровососами будет пара десятков сантиметров легированной стали, Мотя мог быть уверенным, что опасность превратиться в высушенные мешки с костями миновала. И тут им в спины ударил дикий рев.

«Ну все, — подумал Мотя, — догулялся, сталкер!» То ли кровососы проснулись, то ли их разбудил страдающий бессонницей товарищ, это уже не имеет абсолютно никакого значения; через несколько мгновений из-за угла выглянет северный пушной зверек и мило улыбнется сотней щупалец. И ведь ничем толпу кровососов не остановить, остается только что есть мочи гнать к спасительной двери и надеяться на чудо.

6

Кто не бегал марш-бросок с полной выкладкой в Памплоне, тот не поймет, что сейчас чувствовали Маша с Мотей. Когда сорок килограмм бьют тебя по спине и мотаются из стороны в сторону, пытаясь тебя свалить с ног, когда полы пыльника опутывают ноги, мешая бегу, когда по боку тебя пребольно колотит постоянно пытающаяся слететь с плеча штурмовая винтовка и ты вынужден ее постоянно поддерживать одной рукой, а другой пытаться отцепить с пояса гранату и выдернуть чеку, трудно ставить олимпийские рекорды. Но адреналин и толпа тварей, каждая из которых во много раз опаснее десятка разъяренных быков, могут служить очень неплохим допингом. Оставшееся до двери расстояние Маша и Мотя преодолели за рекордное время, оставив далеко позади нынешнего рекордсмена в данной дисциплине Усейна Болта. Во время забега Мотя умудрился-таки снять с пояса гранату и выдернуть чеку, но в пылу он перепутал и вместо осколочной кинул за спину дымовую. Он не рассчитывал ни на то, что взрывом завалит туннель позади них, ни на то, что «единым махом семерых побивахом!», в конце концов, он не портняжка, а кровососы не мухи. Мотя рассчитывал, что взрыв дезориентирует хоть ненадолго преследующих их тварей, лишняя пара секунд может помочь им выжить. Добравшись до шлюза и потянув на себя дверь, он увидел, что ошибся и что именно его ошибка помогла им. В туннеле висела плотная дымовая завеса, и она почему-то испугала кровососов. Судя по реву, они топтались с обратной ее стороны, не решаясь пройти сквозь нее. То ли они воспринимали завесу как аномалию, то ли, не видя за дымом прохода, посчитали, что дальше хода нет, — непонятно, но факт оставался фактом — дым, заполнивший собой туннель, остановил охоту и беглецы успели добраться до шлюза.

Провернув запорный штурвал до упора и убедившись, что дверь надежно заперта, он без сил опустился на пол рядом с Машей, привалившись спиной к стене.

— С днем рождения, сталкер, — только и смог он сказать и расхохотался. Громко, с подвыванием, захлебываясь и истеря. Каждый день сталкеры ходят по Зоне, рискуя жизнями, каждый день оказываются в потенциально смертельных ситуациях, радиация медленно, но уверенно съедает часы и дни, отпущенные им природой. Но далеко не у каждого сталкера случаются дни, которые он может назвать своим вторым днем рождения. Заглянуть смерти в глаза и уйти живым удается только если твоя «крыша» там, наверху, круче «костлявой». У Моти это был уже третий такой случай, не считая основного, не забыть бы записать в календаре, хотя такое забудешь, как же.