Счастливый билет - Грэхем Линн - Страница 13

— Когда я не могу не думать о женщине, у этого всегда есть будущее, ma petite.

— Но это будущее тянется лишь до ближайшей встречи в постели.

— А разве не все романы начинаются одинаково? — возразил Наварр.

Он был прав, но ей снова захотелось его ударить. Тоуни не хотела так страстно его желать. Это задевало ее гордость и ум. И тут же она представила себе, как она лежит на кровати, а он раздевается и вот-вот к ней присоединится. У нее в голове все смешалось. Где-то глубоко внутри ее засело желание, которое лихорадочно искало выхода. Ее мозг пытался найти ответ, что будет с их отношениями после того, как она это желание удовлетворит. А вот телу ее было все равно.

— Сегодня ночью, малышка… я хочу сделать тебя своей. Ты не пожалеешь, — промурлыкал Наварр, кончиками пальцев обводя ее полные губы, посылая горячие волны во все тайные уголки ее тела.

А она беспомощно представляла себе, как его губы прижимаются к ее губам, думала о его умелых руках, о его сильном мощном теле. Тоуни даже вздохнуть не могла от волнения.

Мужчины отправились на охоту, а женщины остались обедать в замке и в разговорах за столом, казалось, силились перещеголять друг друга упоминаниями дорогущих покупок, поездок и прочих атрибутов богатой жизни. Тоуни даже обрадовалась, когда они отправились в спа-салон, где все оказались в отдельных кабинках.

— Вы с Наварром долго не продержитесь, — шепнула Катрина Тоуни на обратном пути в Стратмор.

— Почему ты так думаешь?

— Наварр заскучает и пойдет дальше своей дорогой. Как он это сделал со мной, — предупредила Катрина. — Я когда-то тоже была в него влюблена. Я вижу, как ты на него смотришь, прямо ешь глазами. Предупреждаю, когда он тебя бросит, будет ужасно больно.

— Он меня не бросит, — сквозь зубы процедила Тоуни. Ее выбило из колеи то, что она так себя вела в присутствии Наварра, а сама этого даже не замечала.

Когда она зашла в спальню, то с изумлением через открытую дверь ванной увидела обнаженного Наварра, вытирающего волосы полотенцем. Она покраснела, отвернулась и подошла к шкафу за платьем, которое собиралась сегодня надеть, — золотое, сверкающее, оно очень шло к ее рыжим волосам и светлой коже. Тоуни почувствовала, что ее ладони стали влажными. «Сегодня ночью я хочу сделать тебя своей». Она задрожала, когда в памяти у нее всплыли эти слова, полные обольщения, обещания. Она никогда не хотела ни одного мужчину так, как хотела Наварра Казьера.

Обернув бедра полотенцем, Наварр вышел из ванной и бросил на кровать ее мобильный:

— Звони бабушке.

Селестина взяла трубку после первого же звонка.

— Я тебе вчера звонила, но не смогла дозвониться. И я подумала, может, ты занята, дорогая. Хорошо бы, чтобы ты была занята в пятницу вечером. Это бы значило, что у тебя свидание. И я бы сильно этому порадовалась.

— Я сегодня иду на вечеринку, — сказала Тоуни, зная, как эта новость понравится старушке. — А зачем ты мне звонила?

— Меня попросила это сделать твоя подруга, сказала, что пытается с тобой связаться, а ты не берешь трубку. Та подруга, с работы. Джули.

— О, не волнуйся из-за этого. — У Тоуни мурашки по спине забегали. Что еще надо Джули? Как она посмела нарушить покой ее бабушки? И где, черт возьми, она взяла ее номер? Найти его она могла только в личном деле Тоуни. Неужели ее расчетливая подруга надеялась, что пожилая дама может знать, куда они с Наварром поехали?

— А что ты наденешь на вечеринку? — спросила жаждущая подробностей Селестина.

Тоуни детально описала свой наряд, зная, как ее бабушка любит такие вещи. Тоуни ужасно хотелось рассказать ей о вручении кинопремий, о Тиа Кастелли и ее муже и о замке, в котором она остановилась. Но она не смела ни слова выдохнуть из того, что Наварр мог считать конфиденциальной информацией. Вместо этого она поговорила с бабушкой о ее повседневных делах и заботах, и на душе у нее стало тепло и спокойно. В отличие от своей дочери Сьюзен, Селестина была человеком светлым и положительным и всегда и во всем старалась видеть хорошее.

— Похоже, ты очень близка с бабушкой, — сказал Наварр, когда Тоуни вернула ему телефон.

— Она замечательная, — нежно сказала девушка и взяла свои вещи, собираясь пойти переодеться. Она помнила его обвинение в том, что она его дразнит, и не собиралась давать ему больше поводов так думать.

— А твоя мама?

Тоуни замерла, повернувшись к нему спиной.

— У нас с ней сейчас прохладные отношения, — честно призналась она.

Во время их последней ссоры были сказаны вещи, которые вряд ли когда-нибудь удастся забыть. Тоуни никогда уже не выкинуть из головы то, каким разочарованием она, оказывается, стала для матери. Она отказалась по предложению матери красить рыжие волосы в каштановый цвет и надулась, когда та подарила ей лифчик для придания груди дополнительного объема. Она хорошо училась не по тем предметам в школе. Она выбрала не ту профессию, то есть отказалась, по мнению матери, от статуса и успеха в обществе. Но самое главное — Тоуни не использовала то, что была вхожа в мир своих богатых сводных сестер, где могла бы заполучить подходящего мужчину. А это, по словам матери, было совершенно непростительно. Последней каплей стало то, что дочь устроилась на работу горничной. Нет, Тоуни никогда не стать дочерью, которой Сьюзен могла бы хвастаться перед подругами.

Тоуни отогнала от себя эти неприятные воспоминания и занялась своим макияжем. Она внимательно следила за визажисткой, когда та колдовала над ней перед церемонией вручения кинопремий. И сейчас она гуще, чем обычно, подвела глаза и нанесла на веки блестящие золотистые тени. На губы она нанесла малиновый блеск. Ей пришлось потрудиться, чтобы без посторонней помощи застегнуть корсет платья. Взяв косметичку, Тоуни вышла из ванной.

При виде нее Наварр замер и сделал то, чего не делал почти никогда, — выпалил, не подумав:

— Этот цвет потрясающе идет к твоей коже и волосам.

— Спасибо. — Тоуни вдруг застеснялась, но внутри у нее потеплело.

Она отвернулась к туалетному столику надеть бриллиантовые сережки и браслет. И все же не удержалась и взглянула на его отражение в зеркале. В дизайнерском темно-сером костюме, красивый, высокий, утонченный, Наварр Казьер был воплощением женских фантазий об идеальном мужчине.

И тут она вдруг опомнилась. Ведь все это, начиная с ее роскошных нарядов и заканчивая отношениями с Наварром Казьером, было сплошным притворством. Нельзя об этом забывать.

Глава 6

Наварр скользил взглядом по лицам гостей в поисках Тоуни. Наконец он ее увидел — в приглушенном свете она сияла как золотистая богиня с огненно-рыжими волосами, в сверкающих бриллиантах. Тоуни разговаривала с высоким блондином, рука которого прямо-таки приклеилась к ее талии. Наварр тут же узнал ее собеседника: Тор Хэнсон, богатый банкир, который всегда пользовался успехом у женщин. Наварра не было в зале почти весь вечер, он обсуждал дела с Сэмом Коултером. И все-таки ему не понравилось, что ее здесь так хорошо развлекали. Похоже, она легко нашла ему замену. Наварра вдруг взяла злость. Причем она была такой силы, что сдержать ее он просто не мог.

— Прошу прощения, — начал он извиняться перед Тоуни за свое долгое отсутствие.

Тоуни повернулась на звук его голоса, на лице ее в равных пропорциях отразились облегчение и раздражение.

— Где ты был столько времени?

— Похоже, ты не читаешь деловую прессу, — заметил Тор Хэнсон, прекрасно понимая из последних едва заметных движений на бирже, какие изменения грядут в бизнес-империи Сэма Коултера.

Наварр крепко взял Тоуни за руку. Ему хотелось забрать ее от Хэнсона, отнести наверх, положить на кровать и удовлетворить жгучее желание, которое сейчас подпитывалось яростью.

— Спасибо, что приглядел за ней, Тор.

— Я не ребенок, которому нужна забота! — тут же взвилась Тоуни, но он, проигнорировав ее замечание, потащил ее за собой. — Почему ты так себя ведешь, Наварр? Что я сделала не так?