Жизнь Святого Апостола Павла - Святитель (Херсонский) Иннокентий - Страница 12

Но для слова Божия нет уз (2 Тим. 2, 9). В полночь, когда земные судьи совершенно не думали уже об узниках, Павел воззвал к Судии Небесному, но не для того, чтобы молить Его об отмщении, а чтобы в духе веры и святой преданности излить пред Ним чувства хвалы и благодарности. Оглушаемая ропотом и воплями отчаяния темница, может быть, в первый раз огласилась звуками чистой равноангельской молитвы — зрелище умилительное для всякого, кто не закоснел в грехе, способное пробудить совесть самого упорного грешника! Узники слушали Апостолов безмолвно, со вниманием. Слышал и Тот, пред Кем не утаится ни одна слеза невинная, ни один вздох правды. Случившееся землетрясение вдруг с такою силой поколебало основания темницы, что все двери ее растворились сами собой. Между прочим произошло то, чего обыкновенное землетрясение никогда произвести не может — с заключенных спали все узы. За умилительным явлением непоколебимой преданности Промыслу Божию последовало явление сердечного сокрушения и душевного прозрения.

Отверстые двери темницы не позволяли сомневаться в том, что узники воспользуются этим случаем для своего спасения. Тем более надлежало опасаться за Павла и его спутников, отданных под особый надзор. Поэтому начальник темничной стражи извлек меч и хотел, умертвив себя, вслед за мнимыми беглецами бежать — из этого мира. Он не знал Бога Павлова, не знал, что на Апостолах были другие узы, которых не могло расторгнуть никакое потрясение не только земли, но и неба, что они были связаны Духом Святым (см.: Деян. 20, 22). Не делай себе никакого зла, — воскликнул Павел, — мы ибо все здесь. При этих словах гибельное смятение души — отчаяние, уступило место новому смятению чувств в душе римлянина. Он с трепетом вошел в темницу и, не видя более уз на заключенных, убедился, что никто из них не помышлял о бегстве. Можно ли было не повергнуться с благоговением пред такой торжествующей непорочностью? Римлянин пал к ногам Павла и Силы и молил разрешить собственные его узы, узы душевного ослепления, в которых держало его идолослужение. Такова сила влияния добра на человеческое сердце! В то время, как свод римских законов и угроза казней не могли исправить преступные сердца, одно молитвенное излияние сердечных чувств, сделанное узником, так сильно подействовало на находившихся в темнице преступников, что они явили пример повиновения законам, достойный времен Регула! Но узник этот был — Павел! Проникнутый страхом Божиим, начальник темничных стражей не думал более о страхе человеческом. Проповедники взяты были к нему в дом, их раны омыты, а ему преподано крещение.

Когда таким образом с усердием проявлена была к Павлу и его сотрудникам сердечная признательность новых чад его по вере, сама злоба врагов должна была преклониться пред их кротостью и невинностью. Градоправители, пораженные ужасом необыкновенного землетрясения, которое представлялось им наказанием за оказанную несправедливость и опрометчивость, беспристрастнее рассмотрев дело и, наконец, узнав о случившемся в темнице, прислали к начальнику темничной стражи приказание отпустить Апостолов. Тот с удовольствием поспешил его исполнить, но напрасно. Как, — возразил Павел, — нас, граждан римских, без суда всенародно били и бросили в темницу, а теперь тайно выпускают? Нет! Пусть придут судьи и освободят нас (ср.: Деян. 16, 37). В самом деле, наказать римского гражданина розгами и притом без суда (как был наказан Павел) значило оскорбить величие Рима и кесаря [30]. Наказанный таким образом мог подвергнуть судей своих строжайшей ответственности [31]. Но не этого хотел Павел. Он желал только одного — воспрепятствовать соблазну, который мог произойти, если бы Апостолы тайно удалились из Филипп: враги его не преминули бы разгласить, что проповедники Евангелия спаслись постыдным бегством, воспользовавшись землетрясением, разрушившим темницу. Поэтому, когда градоначальники явились [32] и, признав свою вину перед Павлом, смиренно молили его оставить город, он беспрекословно повиновался их желанию. Одно только могло еще удерживать проповедников в Филиппах — потребность утвердить в вере новообращенных, но чудо землетрясения, как справедливо замечает святитель Иоанн Златоуст, еще сильнее должно было располагать в пользу Евангелия филиппийцев по отшествии тех, для кого оно было произведено Промыслом, к тому же вместо проповедника с ними оставался обращенный начальник темничной стражи. Из того, что Апостолы не решились, вопреки просьбам градоначальников, остаться в городе, хотя имели на то полное право, видно, как тщательно избегали они всех случаев послужить поводом к народным беспокойствам.

Через Амфиполь и Аполлонию Павел пришел в Фессалонику, главный город второй области в Македонии. По обыкновению, проповедь его первоначально обращена была к своим единоплеменникам. В продолжение трех суббот (дни обыкновенных собраний в синагогах) он говорил с ними из Писаний, доказывая по пророческим книгам, что Мессии надлежало пострадать и воскреснуть и что проповедуемый им Иисус есть истинный Мессия. Множество иудеев, прозелитов и в том числе знатных женщин сделались его учениками. Павел обращался с ними, как мать обходится с младенцем (см.: 1 Фес. 2, 7), не скрывая, впрочем, от них и тех бедствий, каким они могут подвергнуться за искреннее исповедание Христа (см.: 1 Фес. 3, 4). В предостережение и утешение братии, он раскрыл пред ними учение о последних временах и последнем противнике христианства — антихристе, которое, как мы увидим, послужило для некоторых из них, по причине суемудрия людей, поводом к недоразумениям (см.: 2 Фес. 2, 2-12). Несмотря на то, что проповедь не оставляла Апостолу времени на другие дела, он не хотел получать пропитания от учеников своих и содержал себя собственными трудами, работая по ночам (см.: 1 Фес. 2, 9), а частью милостыней, которую присылали ему филиппийцы (см.: Флп. 4, 16). Фессалоникийцы чувствовали его апостольское бескорыстие и принимали слово его не как человеческое, но как слово Божие (ср.: 1 Фес. 2, 13).

Не было недостатка и в упорных врагах истины. Подговорив некоторых негодных людей, они вызвали в народе возмущение. Неистовая толпа с криком устремилась к дому Иасона, в котором остановился Павел со своими спутниками, и, не найдя их, повлекла Иасона на судилище. Эти всесветные возмутители, — кричали они, — пришли и сюда, а Иасон принял их, и все они поступают против повелений кесаря, почитая царем не его, а другого — Иисуса (ср.: Деян. 17, 6–7). Нельзя было клевете избрать обвинения более удачного. От него пострадал Божественный Основатель христианства, от него, преимущественно, как явствует из истории гонений на христиан, страдали и распространители вероучения. Градоначальники приведены были в великое смущение: надлежало ожидать самых печальных последствий. Но Иасон успокоил их, убедив, что нет ни малейшего повода к возмущению, и, может быть, дав обещание, что принятых им странников скоро не будет в городе.

В следующую ночь Павел и Сила, действительно, препровождены были в Верию — город, относящийся к третьей Македонской области. Здешние жители, как замечает святой Лука, были гораздо благомысленнее фессалоникийцев. Выслушав проповедь о Мессии, они поступили так, как надлежало поступить всякому здравомыслящему иудею: сличили услышанное с тем, что находится в книгах Ветхого Завета — черты возвещаемого Мессии — с чертами Обетованного. Следствием столь благоразумного испытания новой веры, по необходимости, было ее усердное принятие. Но фессалоникийские враги Павловы не дали продолжиться его духовному торжеству над сердцами благомыслящих вериан. Придя в Верию, они возмутили народ, и подвижники Евангелия снова должны были исполнить совет Спасителя: Когда же будут гнать вас в одном городе, бегите в другой (Мф. 10, 23). Оставив Тимофея и Силу с повелением скорее последовать за ним, Павел удалился в Афины (см.: Деян. 17, 1-15).