Две недели на соблазнение - Маклейн Сара - Страница 37

В целом годы были добры к Луизе Хэдборн, но в каком-то смысле ее внешность свидетельствовала о том, что она потеряла все.

— Ты должна понимать, — сказала Джулиана, — что прошлое вернуть невозможно.

На материнском лице промелькнуло раздражение.

— Разумеется, я это понимаю. Я приехала не затем, чтобы вернуть титул. Или дом. Или Гейбриела с Николасом.

«И уж точно не меня», — подумала Джулиана.

— Но наступает такой момент, когда становится нелегко жить так, как жила я.

И тут Джулиана все поняла.

— Ты думаешь, что Гейбриел поможет тебе жить другой жизнью? — спросила она.

— Его воспитывали как будущего маркиза. Учили защищать семью любой ценой. Почему, ты думаешь, я просила твоего отца, чтобы тебя отправили сюда, если с ним что-то случится?

Джулиана нахмурилась.

— Ты его бросила!

— Да, — ответила мать без всякого сожаления в голосе.

— Гейбриел никогда не станет помогать тебе…

— Посмотрим, — перебила Луиза. И было очевидно, что она верила: сын обязательно ей поможет.

И тут Джулиане все стало ясно. Ведь это же лондонское общество, где репутация превыше всего, даже для маркиза Ралстона! Особенно для нынешнего маркиза Ралстона, имеющего жену и сестру, которых надо защищать.

Джулиана, прищурившись, проговорила:

— Ты знала. Знала, что вызовешь скандал. Знала, что он пойдет на все, лишь бы пригасить этот скандал. Ты думаешь, он назначит тебе содержание, чтобы ты продолжала вести ту жизнь, к которой привыкла.

Луиза усмехнулась и смахнула пылинку со своего платья, фасон которого устарел на несколько лет.

— А ты довольно быстро разгадала мою стратегию. Как я и говорила, мы с тобой не такие уж разные.

— Я не уверен в этом, мама, — послышался голос Ралстона, стоявшего у дверей. Джулиана повернулась к нему и к Калли. А маркиз добавил: — Разве я не ясно выразился, когда сказал, чтобы ты больше не приближалась к Ралстон-Хаусу?

Луиза с улыбкой вскинула на сына глаза.

— Я почти два десятка лет не была в Англии, дорогой. И уже подзабыла значения некоторых слов. — Она протянула руку Калли. — Вы, должно быть, молодая маркиза. К сожалению, меня очень быстро выпроводили из вашего дома вчера вечером, и мы не были должным образом представлены друг другу.

— Какое упущение, — съязвил Ралстон.

— Ты знаешь, зачем она здесь? — вмешалась Джулиана, от возмущения вскочив со стула. — Знаешь, что она хочет от тебя денег?

— Да, знаю, — отозвался Гейбриел. Потом вдруг уставился на платье сестры. — Черт побери, что с тобой стряслось?

— Думаю, сейчас не время обсуждать это, — подала голос Калли.

— Ты ведь не сделаешь это? — спросила Джулиана. — Ты ведь не пойдешь у нее на поводу?

— Я еще не решил.

— Гейбриел! — Джулиана едва удержалась, чтобы не топнуть ногой.

Маркиз же снова повернулся к гостье.

— Я бы хотел, чтобы ты ушла, мама. Если мы тебе понадобимся, пришлешь весточку. У Ника отличные слуги. Они знают, как связаться с нами.

— Она живет в лондонском доме Ника? — изумилась Джулиана. — Он будет взбешен, когда узнает!

— Глупости! Ник всегда любил меня больше всех, — заявила Луиза. Встав и направившись к двери, она добавила: — Я бы не удивилась, если бы Беннет подпалил мою накидку. Этот человек всегда относился ко мне с неприязнью.

— Значит, он прекрасно разбирается в людях, — сказала Джулиана, не сдержавшись.

— Ай-ай-ай, Джулиана! Можно подумать, что тебя никогда не учили хорошим манерам.

— Такое уж у меня было детство.

— Мм… — Луиза окинула платье дочери долгим взглядом. — Как ты полагаешь, если бы я осталась в Италии, сегодня ты все равно была бы вся в семенах и колосках?

Развернувшись, Луиза вышла из комнаты. А Джулиана очень пожалела, что не успела ответить колкостью на колкость матери.

— Просто не верится, что вы двое выросли такие совершенно нормальные с такой-то матерью, — заметила Калли.

— Я не такой уж нормальный, императрица. Да и насчет Джулианы не уверен.

Калли взглянула на нее с озорной улыбкой.

— Главная загадка вечера разгадана — это ты обрушила осеннюю композицию леди Нидэм!

Маркиз повернулся к сестре и пробормотал:

— Боже милостивый…

— И убежала, как нашкодивший котенок, — добавила Калли.

Джулиана покусывала нижнюю губу.

— Да, пожалуй. А что я должна была делать?

Гейбриел вздохнул, прошел к буфету и плеснул себе скотча.

— Хотя бы раз, Джулиана, ты могла бы воздержаться от скандального поведения. Хотя бы один раз.

— Гейбриел, осторожнее, — тихо сказала Калли.

— Что ж, хорошо. Но о чем же мы говорили только сегодня вечером, перед тем как поехать на бал? О том, что нам всем необходимо вести себя так, чтобы хотя бы попытаться сдержать этот торнадо, то есть нашу мать.

Джулиана поморщилась и пробормотала:

— Я не хотела…

— Ну разумеется, не хотела. Ты не хотела свалиться в Серпентайн и убегать от кого-то по нашему саду. И ты едва не оказалась скомпрометированной Лейтоном, полагаю.

— Гейбриел! — На сей раз Калли повысила голос.

Джулиана густо покраснела.

— Да, я не хотела. Но вижу, что ты мне не веришь.

— Ты должна признать, что делаешь это довольно затруднительным, сестра.

Она понимала, что брат очень сердит. Понимала, что он чувствовал себя в ловушке из-за приезда их матери, ее претензий, а также из-за того, что угроза, которую мать представляла для семейной репутации, была весьма велика. Кроме того, Джулиана прекрасно понимала, что Гейбриел просто срывал на ней злость.

Но ей надоело, что все указывают на ее недостатки — пусть даже они были правы.

— У меня сегодня не самый легкий из вечеров, — проворчала Джулиана. — Не считая того, что я свалилась с лестницы и впервые за десять лет имела разговор с матерью, я поспорила с тобой, испортила платье, убежала с бала и еще наблюдала, как…

«Наблюдала, как Саймон дает обещание другой», — закончила она мысленно.

— Что ты наблюдала?

Внезапно она почувствовала, что страшно устала. Устала от этого дня, от этой недели и от последних семи месяцев. Устала от Лондона.

Джулиана покачала головой:

— Ничего.

Последовала долгая пауза. Брат пристально наблюдал за ней, а она намеренно избегала его взгляда. В конце концов он вздохнул и пробормотал:

— Что ж, с меня тоже довольно этого безумия, — и вышел из комнаты.

Калли посмотрела ему вслед и тоже испустила тяжелый вздох.

— Он не хотел, ты же знаешь. Просто… для него все это ужасно неприятно.

Джулиана заглянула в добрые глаза невестки. Калли всегда была само спокойствие.

— Знаю, что неприятно. Но он не так уж не прав.

Они долго сидели молча. Наконец Джулиана не выдержала и сказала:

— Лейтон женится.

Невестка кивнула.

— Леди Пенелопа — хорошая партия.

— Она его не любит.

Калли склонила голову к плечу.

— Думаю, что так и есть.

И снова воцарилось молчание — оно тянулось так долго, пока Джулиане стало уже невмоготу терпеть. Глядя на свои руки, лежавшие на коленях, она тихо проговорила:

— Когда они поженятся? Что-нибудь говорили об этом?

— Я слышала, что где-то в конце ноября.

Джулиана кивнула, поджав губы.

Все кончено. Он для нее навсегда потерян.

Она сделала глубокий вдох.

— Думаю, мне лучше уехать из Лондона.

Глаза Калли расширились.

— Совсем?

— По крайней мере на ближайшее время.

Саймону требовалось выпить. И чем больше, тем лучше.

Он швырнул шляпу и перчатки слуге, дожидавшемуся его возвращения домой, затем быстро миновал холл и рывком распахнул дверь библиотеки, так что она с грохотом ударилась о стену. Но по-видимому, это не произвело особого впечатления на Леопольда. Пес поднял голову, с задумчивым видом потянул носом воздух и отвернулся.

Саймон же прошел к буфету, плеснул в стакан скотча и одним махом выпил обжигающую жидкость. И тотчас же налил еще один стакан.