Ты проснешься - Зосимкина Марина - Страница 8

– Послушай, Викусь, – прокашлявшись прервала молчание и свой внутренний диалог Катя, – давай все-таки попробуем допустить, что это был кто-то с улицы. Нам только нужно выяснить, возможно ли это было в принципе, понимаешь? Если да, то вот с этим самым мы и пойдем с тобой к следователю, вернее, я схожу. Тогда хоть Гене в глаза смогу посмотреть.

– А если мы выясним обратное, то и смотреть на него не будем, так, что ли? Убийцей его считать начнем? В результате собственного, так сказать, расследования? – взъерепенилась Викуся.

– Нет, – спокойно ответила Катя. – Мы тогда что-нибудь еще делать станем, потом видно будет. Но надо же с чего-то начать? У тебя есть другой план?

У Викуси плана не было, и даже то, что предложила Катя, ей в голову не пришло.

Вика вообще по складу своему предпочитала не генерировать, а критиковать. Но сейчас она с критикой притормозила, поскольку в ситуации, в которой оказался ее разлюбезный Генка, сидеть сложа руки и вправду было невозможно, а Катя предложила, хоть и убогий, с Викиной точки зрения, но все ж таки план.

– Ну давай попробуем, – вяло согласилась она. – С чего начнем попытку?

– Давай рассуждать логически, – произнесла Катя почти хрестоматийную фразу. – Есть у нас в наличии  аж четыре наружных двери, две с фасада и две, соответственно, со двора. И две лестницы, основная и запасная. И на каждую из них можно попасть как с крыльца, так и с черного хода. Правильно?

– Еще с каждого этажа можно попасть, – сохраняя скептический вид, подключилась Викуся.

– Совершенно верно, спасибо, Вик. Итак. Через главный вход преступник мог пройти?

И сама себе ответила:

– Не мог, его Михалычевы гвардейцы держат. Идем далее. Через вход со двора, который к задкам основной лестнице ведет, мог? В принципе, да.

– Он дурак? – ядовито спросила Викуся. – По этой лестнице до отбоя толпы носятся. Или он решил так затеряться?

– Значит, мог, но возможность, скорее всего, не использовал, – пропустив Викино хамство, невозмутимо продолжила Катя. – Что остается? Остается еще второе крыльцо. Той дверью вообще пользуются когда-нибудь?

Вика пожала плечами:

– Как ей можно пользоваться, если тамбур Танзилюшка под ведра и швабры приспособила? Она вообще туда шкаф железный загнала, он как раз эту дверь изнутри подпирает. Шкаф огромадный. Когда его мужики туда впихивали, мелких по спальням разогнали, такой мат стоял.

– Значит, у нас остается только та задняя дверь, которая на резервную лестницу выводит, так я понимаю?

– Именно, именно, – язвительно согласилась Викуся. –  Как раз про эту дверь все в один голос и поют, что она была закрыта. И на задвижку, и на замок.

Катя посмотрела на нее с грустным недоумением, но ничего не сказала, а Викуся вдруг опомнилась и даже слегка устыдилась. «Что это я выпендриваюсь? – покаянно подумала она, а потом сама себе ответила, что это у нее от стресса, но все равно надо кончать.

– Но если бы та дверь все-таки была открыта, мог бы преступник проникнуть на третий этаж? По этой запасной лестнице?

– Теть Кать, мог, конечно. Но ведь охранник же проверял. И Танзиля сказала ментам, что дверь вчера она закрыла

– Постой, Вик, что значит – закрыла? Она, что, открывала ее? Разве дверь не постоянно закрыта? Так сказать, намертво?

– Да там мешки с цементом вчера таскали, вроде небольшие с виду, а тяжелые такие, заразы. Мешков десять, наверно. На «Газели» заехали во двор и прямо за дверь сгружали, так к подвалу ближе. Мы с ребятами как раз из школы шли, поглазеть решили. Короче, пол там потрескался, сыро стало, конкретное болото. А недавно приходили две тетки, счетчики проверяли на трубах, ну и наткнулись на лужи. Развопились, что штраф нам накатят, потому что протечки у нас. Потом разобрались, правда, что их трубы тут не при чем, а ремонтировать-то все равно надо, вот и решили цементом по-быстрому нашлепать. А летом краску завезли, чтобы батареи красить, и одну банку шарахнули прямо об ступени. Прикинь, она почему-то в стекле была. Может, ворованная, как ты считаешь? Такая вонь стояла, что крысы дышать выбегали, рядком садились, честное слово, я не прикалываюсь!

Катя решила не отвлекаться на крыс, несмотря на то, что Викусе очень хотелось, чтобы та взвизгнула или ужаснулась как-то, или поахала. Катя только улыбнулась мельком и спросила:

– Скажи, Викусь, а во сколько вы из школы вчера пришли?

– В четыре. Ну, может, без двадцати. И как раз хвост «Газелин» увидели, когда она во двор сворачивала. Любопытно же, вот мы кружочек вокруг дома и сделали.

– Вик, а Танзиля всегда такая нервная или только сегодня? Может, все-таки дверь вчера она не закрыла?

– Блин! Похоже. Думаешь, это она нарочно? В сговоре была? С убийцей? Вот сволочь.

– Неважно, Викусь. То есть я хочу сказать, что сейчас это неважно. Она могла и просто забыть и, кстати, от этого тоже можно нервничать. А важно то, что преступник все-таки мог  попасть на третий этаж незамеченным.

– Теть Кать, не получается все равно. Ребята-охранники каждый вечер ту лестницу проверяют, и вчера проверяли. Ты же слышала, что дедуля Терехин менту отвечал. Мы с тобой, когда только пришли, кусок разговора слышали. Ну, помнишь?

Катя вспомнила, да, что-то такое было. Вежливый молодой человек, на которого они наткнулись сразу же, как только открыли входную дверь, обернулся в их сторону и поинтересовался, кто они такие. Изучив Катин паспорт, а потом внимательно осмотрев Викусю, осведомился у Петра Михайловича, известны ли ему эти две особы. Получив утвердительный ответ, кивнул и больше на особ не глядел, давая таким образом понять, что они свободны, а сам снова повернулся в сторону охранника для продолжения разговора.

Петр Михайлович был, кажется, на взводе, но держался молодцом, хотя и говорил механическим голосом. Катя разобрала только что-то про инструкцию, которая категорически запрещает покидать этот пост у входа, и поэтому сдающий смену отправляется проверять запасную лестницу только после прибытия смену принимающего, что и было неукоснительно проделано сдающим, в лице Фадеева Петра Федоровича, и принимающим, в лице его самого, Терехина Петра Михайловича.

Тут его собеседник опять повернул голову в сторону Кати и Викуси, и они испарились.

– Да, я помню, – сказала Катя, – только что это нам такого особенного дает? Убийство совершено было примерно от восьми до девяти вечера, а обход лестницы был до восьми. И мы знаем, что с четырех часов дверь могла быть не заперта.

– И кто же ее тогда запер? – мрачно осведомилась Вика. – Нам попался аккуратный преступник, который за собой закрывает двери?

– Либо нам попался аккуратный преступник, который за собой запирает двери, либо дверь могла закрыть Танзиля, но позже, а не сразу после разгрузки стройматериалов. И дверь мог закрыть охранник Петя. Увидел, что она не на задвижке и устранил непорядок. Для того ведь и проверять отправился, не так ли?

– Точно! – взбудоражилась Вика, – А не сказал об этом Михалычу, чтобы Михалыч не задавался. Они же там постоянно бодаются из-за этой лестницы, пацанам ходить в лом, а тут получается, что дедуля прав!

– Последнюю версию мы можем проверить с тобой прямо сейчас, – пробормотала Катерина, быстро нажимая на кнопки сотового.

– Але, – бодро проговорила она в трубку. – Здорово, Петро, это Катерина. Как там у тебя, в порядке? Комп не глючит больше? Ну нормулек, рада. Доложили тебе, что у нас тут стряслось? Да, хорошего мало. Да, со всеми говорили. Тетки, конечно, в истерике, а ты как думал. Старик ваш молодцом держится. Это уже другой вопрос, что все равно залезли. Если бы та дверочка была открыта, с вами бы совсем иначе говорили, не находишь? И я о том. Так что, ты молоток, что вчера ее закрыл. А? Вот, догадалась. То есть как – фиолетово? Вот ты о чем... Петь, а вы прямо до самого третьего этажа проверяете? Тяжелая у вас служба. Да нет, не прикалываюсь! И не издеваюсь, да не обижайся ты! А, ну конечно. Ну молодец, что убедился. Ну, давай, отдыхай пока. С тобой, небось, тоже поговорить захотят. Как там у них называется – снять показания, готовься и не дрейфь. Пока!