Плененные любовью - Барбьери Элейн - Страница 49

Адам понимал, что далеко не сразу ему удастся превратить дружбу и доверие в настоящую любовь, но был уверен, что ему хватит терпения дождаться, пока душа Аманды залечит свои раны и оживет для нового чувства. Но главное – он скоро, уже очень скоро сможет вернуться к ней, чтобы снова взять под свою опеку, пока не настанет тот день, когда Аманда позволит ему окончательно посвятить ей свою жизнь и станет его женой.

6 июля 1758 года

Над озером Георг взошло солнце и залило золотыми лучами грандиозную картину множества плотов и лодок, двигавшихся в сторону форта Карильон и пестревших мундирами, блестевших надраенным оружием. Знамена реяли над сидевшими в лодках людьми, полными нетерпения броситься на врага. Враг не ожидал атаки, и войска быстро высадились, не встретив ни малейшего сопротивления, построились в четыре колонны и скрылись в лесу. Все шло по плану.

Адам маршировал в составе второй колонны. Они только начали продвижение по лесу, как разнеслась весть, что небольшой отряд из четырех сотен французов и индейцев поспешил поджечь свой лагерь и скрылся, едва завидел многочисленного противника. Воодушевленные первой победой, британцы в головной колонне двинулись дальше, углубляясь в темную, болотистую чащу. Колонна, в которой шел Адам, двигалась следом. Но вскоре стало ясно, что густая летняя листва мешает быстро сориентироваться даже самым опытным проводникам, и они на время потеряли нужное направление. Растерянные разведчики устроили короткое совещание с лордом Хау, пытаясь уточнить свое местоположение, когда в лесу раздался шум двигавшихся войск. Британцам не требовалось команды для того, чтобы сохранять тишину, – все затаили дыхание и ясно расслышали голоса приближавшихся людей. Судя по всему, противник также заблудился в этой глухомани. К ним направлялся тот самый отряд французов, что накануне удрал, напугавшись головной колонны. Их шаги раздавались все ближе. Вдруг кто-то со стороны французского отряда крикнул:

– Кто идет?!

Какой-то сообразительный разведчик поспешил ответить по-французски:

– Французы!

Однако он произнес это слово с английским акцентом. Надо ли говорить, что в следующую же секунду душный лесной воздух содрогнулся от грохота перестрелки…

Адам поспешил укрыться за толстым поваленным стволом и стрелял по противнику, пока лорд Хау старался выстроить пехоту в боевой порядок, чтобы задержать врага и дать основной колонне возможность двигаться дальше. Соблюдая осторожность, Хау повел своих людей в обход, через вершину холма, когда прозвучал роковой выстрел. Адам застыл на месте: он увидел, как этот блестящий командир был поражен прямо в грудь. Лорд вздрогнул и тяжело упал на землю. Лорд Хау убит?! Но как такое могло случиться?! Так глупо, так скоро, еще до того, как начался настоящий бой?.. Адам торопливо оглянулся и понял, что товарищи по оружию также не в состоянии поверить в случившееся несчастье и что только плотный вражеский обстрел удерживает их на месте, иначе все уже устремились бы туда, где лежа)! их любимый командир.

Бой продолжался, и с каждой минутой становилось ясно, чем обернулась для британцев гибель лорда Хау: боевой дух в его отряде сразу упал, сменившись нерешительностью, Когда наступила ночь и колонна каким-то чудом все же сумела спастись, Адам искренне удивился, как это они все не полегли под пулями французов.

7 июля 1758 года

Адам проснулся и увидел, что настроение солдат нисколько не изменилось. Колонна собирается доставить тело своего погибшего командира обратно к месту высадки. Этот новый марш по болотам дался солдатам нелегко. Потом им разрешили привести себя в порядок, а другую колонну, которой командовал полковник Брадстрит, направили вместо них с приказом выбить врага с лесопилки возле крепости. К концу этого бесконечного, изнурительного дня Аламу стало известно, что какой-то разведчик успел предупредить французов о приближении британской колонны и те сбежали, подпалив лесопилку и мост. Однако британцам удалось потушить пожар и восстановить мост настолько, что по нему можно было продолжать наступление.

8 июля 1758 года

Этот солнечный день казался особенно душным в сыром, густом лесу. Солдаты из колонны Адама успели как следует отдохнуть и пришли в себя. Теперь они рвались в бой, чтобы отомстить за гибель лорда Хау. Они уже встали в строй, когда пронесся слух, что генерал Аберкромби устроил себе штаб на покинутой лесопилке и намерен оттуда руководить ходом атаки. Адам снова с горечью подумал о гибели настоящего командира, но постарался подавить тревогу и недоброе предчувствие и занял свое место в строю, решительно сдвинув выгоревшие брови.

Разгоряченные, рвавшиеся в бой солдаты почти все утро двигались по душной непролазной чаще. Вдруг колонна остановилась, и задние ряды подняли ропот из-за этой непонятной задержки. Адам протолкался в голову колонны и вместе с другими замер при виде невероятной, неожиданной картины, представшей перед ними. Потому что лес оказался вырубленным насколько хватало глаз, а из бревен по приказу маркиза Монткальма была возведена неприступная стена, перегородившая весь полуостров, на котором располагалась крепость Карильон!.. Оборонительный частокол был необычно высоким, да к тому же подступы к нему перекрывали многочисленные засеки, грозно выставившие на британцев заостренные сучья. И в ту же минуту из-за этих засек французы открыли прицельный огонь. Чувствуя себя в безопасности, они стреляли только наверняка и первым же залпом успели положить множество врагов. Британцам ничего не оставалось, как поспешно отступить и залечь в ожидании приказов от генерала Аберкромби, в чей штаб было отправлено срочное донесение.

Адам вместе с остальными лежал на влажном мху и воевал с полчищами москитов, ожидая приказа. С одной стороны, продвинуться так далеко и застрять, не достигнув цели, было крайне обидно, но с другой стороны – даже у новобранца не возникало сомнений, что такие укрепления невозможно взять силами одной лишь пехоты. Тем невероятнее показался приказ, доставленный из штаба генерала Аберкромби. Они должны атаковать и преодолеть все преграды во что бы то ни стало!

Адам стоял в толпе ошарашенных людей и ждал, что вот-вот поднимется возмущенный шум и солдаты откажутся выполнять заведомо убийственный и бессмысленный приказ. Но, верные присяге, британцы молча построились для атаки.

Все внутри у Карстерса протестовало против такого сумасшествия. Ведь эти люди не могут не понимать, что их гонят на смерть!

Он затравленно оглянулся и увидел, что товарищи по оружию сознают безнадежность своей атаки, но на их лицах читалось также упрямое, необъяснимое стремление выполнить безумный приказ.

Адам занял свое место в отряде, который должен был огнем прикрывать атакующие силы, и с мрачной решимостью стал ждать сигнала.

И на всем протяжении этого душного, долгого летнего дня он следил за тем, как снова и снова, волна за волной бросались в атаку на неприступную стену эти отважные, обреченные на гибель воины • – только для того, чтобы увязнуть в сучьях засек и стать превосходной мишенью для французских стрелков. Те же немногие, кому удавалось прорваться через засеки, находили верную гибель под самой стеной от французских пуль или же сабель.

Час за часом гора трупов становилась все выше. Адам понял, что 42-й Горный полк – прославленная Черная Стража – погиб практически полностью, и кровь доблестных шотландцев смешалась на влажной лесной земле с кровью королевских стрелков и множества добровольцев из колоний – всех тех, кого обрекла на гибель безумная атака. И по-прежнему бледные, ошалевшие от этой жуткой бойни курьеры доставляли генералу Аберкромби, в безопасности отсиживавшемуся на лесопилке, кровавые отчеты о захлебнувшейся атаке, чтобы привезти обратно очередной приказ атаковать, не жалея сил!!!

Адам почти все это время провел на том месте, которое облюбовал для стрельбы с самого начала. Он окончательно отупел, став невольным свидетелем самонадеянной глупости чванливого старика, сотнями бросавшего людей в чудовищную по своей бессмысленности атаку. Он больше не мог стрелять, а сидел как заколдованный и смотрел, как выдвигается вперед новая цепь, как солдаты падают, заливая кровью мокрую землю – только ради того, чтобы их место заняла очередная цепь обреченных. Воздух дрожал от беспорядочной пальбы и воплей умирающих. Резкий запах горелого пороха смешивался с еще более отвратительным запахом крови и смерти. Адам чуть не задохнулся, и его вырвало горькой, жгучей желчью.