Путешествие в страну мужчин - Климова Юлия - Страница 23

Катя дотронулась до его щеки… Раз, два, три… Что ж, он терпел, сколько мог.

Чуть наклонившись, Егор осторожно, сдерживаясь, коснулся Катюшкиных губ, но выдержки хватило ненадолго. Сжав ее руку, переплетя пальцы, через секунду он целовал ее уже жадно, неотрывно. «Вкусная девочка моя», – пронеслось в голове, и, надеясь встретить хотя бы всплеск сопротивления, он уложил Катю на спину. Но не было никаких преград, способных охладить, остановить. Она шелохнулась, шмыгнула носом и послушно закрыла глаза. И это перечеркнуло оставшиеся «нельзя», понесло вперед с такой скоростью, что в висках застучало….

Первые мгновенья Катюшка контролировала происходящее, но потом голова закружилась, и тело предательски откликнулось на ласку. Она ответила на поцелуй, и от этого стало хорошо, страшно и непонятно. Катя уже не видела Егора, лишь чувствовала, стремилась, боялась. Подобного с ней никогда не случалось, такие эмоции прежде не заполняли душу, не перечеркивали разум и волю, не молили о продолжении… Хватка Егора ослабла, а затем его рука коснулась подбородка, шеи, груди. Тихонько вжикнула молния кофты и на миг стало прохладно, затем его губы обожгли кожу, и Катюшка недовольно нахмурилась – как много на ней ненужной одежды, зачем? Пусть он снимет ее.

– Егор…

Он тут же остановился и, тяжело дыша, вновь вернулся к ее губам.

Но она не против, совсем не против, как объяснить, если сил нет даже на слова…

– Котенок…

«Он не назвал меня малявкой!» – где-то в глубине души подпрыгнул восторг, и улыбка растянулась до ушей.

Почувствовав руку Егора на груди, она заерзала от нетерпения, и он быстро снял бретельку лифчика. Сейчас бы открыть глаза, увидеть выражение его лица, но невозможно… Разве бывает настолько хорошо?

Не бывает.

Вопрос больно ужалил, и тело онемело.

– …ты портишь мои отношения с Сергеем!

– Настоящую любовь ничем не испортишь.

– Ты способен на все!

– Проверим?

Вот он и проверил, да? Катюшка резко оттолкнула Егора, подскочила, кое-как запахнула кофту и уставилась на него с открытой ненавистью.

– Справился, да?! – выдохнула она, гневно сжав кулаки. – Дурак! Ничего у тебя не получится, ясно?!

– Катя, – Егор быстро встал и шагнул к ней.

– Не подходи! – Она предупредительно выставила руку. – Для тебя все способы хороши, лишь бы победить! Ты такой же, как и мой отец! И вообще! Я люблю Сергея! Я с ним сюда приехала, с ним и уеду! – Голос дрожал, в глазах вновь блестели слезы. Кречетов сто лет над ней смеялся и еще столько же будет! Главное для него – выполнить поручение папочки, а на ее чувства – плевать! Дурацкий мир мужчин, в котором нет ничего хорошего! Еще бы понять, отчего Полина в этом ужасном мире чувствует себя комфортно?! А Сергей… а Сергей ее ждет, и она сейчас пойдет и подарит ему особый вечер! Жалко, что ли! И потом, она виновата (хороша, нечего сказать!). Практически падшая женщина! Кошмар! – Дурак! – крикнула Катя напоследок и пулей вылетела из домика.

Егор не бросился за ней, не поймал, не перекинул через плечо, не потащил к машине. Он слишком хорошо ее знал… Холодная улыбка скользнула по губам и исчезла.

– Петр Петрович, уж извините, но ситуация вышла из-под контроля…

Толстые книги стопками лежали на низких широких полках: без особого порядка, покрытые паутинным слоем пыли. Три маленькие тусклые лампы не столько давали свет, сколько являлись частью декораций, зато свечи горели ярко, призывно, наполняя «Магический салон Рады» ароматами: травяным, горьковато-цитрусовым, медовым, цветочным. Смесь получалась на удивление легкой, волнующей, гармоничной и мягко успокаивала смущенного Шурыгина. «Волшебный» стеклянный шар, возвышающийся на середине стола, бутылочки, баночки, амулеты, черные шторы, потрепанные стулья с неестественно изогнутыми спинками… Все на своих местах, как и прежде.

«Жуткое местечко», – в который раз подумал Петр Петрович и опасливо поглядел на старую Раду.

Ох уж эти визиты вежливости! Одно дело, когда родители, сестры и братья понравившейся девушки – простые смертные (пусть и с ужасным характером!), но как быть, если единственная родственница возлюбленной оказывается практически ведьмой? Не совсем, конечно, почти.

Стопроцентная цыганка, гадалка и… хитрая старуха!

Шурыгин подавил улыбку, потому что «хитрой старухой» он называл Раду из вредности. Уж и помучила она его при первой встрече… натерпелся!

На вид ей лет семьдесят. Дородная, седые волосы, морщины на спокойном лице, достоинство в каждом движении и одновременно мудрая простота – какая старуха?! Пожилая леди? Возможно.

– Спасибо, что пришли, – разливая по чашкам чай, произнесла Рада. – Ждала вас.

«Ждала! – мысленно фыркнул Петр Петрович, не испытывая недовольства. Учитывая историю первого знакомства, ему непременно полагалось раздражаться, и он старательно вживался в роль. – Наверняка утром карты раскинула, трефового короля с дамой пик соединила, чугунной сковородкой сверху придавила – и нет проблем! Гости тут как тут!»

– А мы, честно говоря, к тебе завтра собирались, но потом передумали, – ответила Люба, помешивая тонюсенькой ложкой сахар.

«Ага, – продолжил мысленно возмущаться Петр Петрович, – наколдовала – вот и передумали. И не захочешь – придешь».

– А я сегодня умучилась – целый день народ бестолковый в дверь ломится. И всем привороты да любовь подавай! – махнула рукой Рада.

Шурыгин покраснел, поперхнулся печеньем и закашлял. Быстро восстановив дыхание, он заерзал на стуле и «участливо» поддержал разговор:

– У меня как раз с дочерью сейчас проблемы. Влюбилась и сбежала.

– Младшая, – кивнула старая Рада.

– Да.

Можно было не спрашивать, Люба рассказала или нет? Цыганские штучки, дело понятное!

И вдруг Шурыгина точно иглой кольнуло: недавно он заходил в этот салон с целью узнать будущее Ольги и Никиты, а не спросить ли о Катюшке? Когда закончится эпопея с Сергеем Романенко? Будет море слез или его младшая дочь наконец-то возьмется за ум, перестанет подражать Полине и направит силы на учебу? И еще… расстроена она или нет? Спасибо, Кречетов держит ситуацию под контролем, а то так и до нервного срыва недалеко! Кстати, последний раз он разговаривал с Егором утром.

– Вас что-то беспокоит, Петр Петрович, – загадочно улыбнулась старая Рада, и по спине Шурыгина побежал холодок.

– Может, еще чаю? – заботливо предложила Люба и коснулась пальцами его руки.

Как же она красива, особенно здесь, среди свечей, старинных книг и прочей магической атрибутики. И именно она вместе со своей мудрой бабушкой придает атмосфере салона подлинность – переплетено так много, что и не поймешь, где правда, а где вымысел, где тайна, где чудо, где судьба.

– Нет, спасибо, – ответил он сначала Любе, на миг поймав ее пальцы. – Я уже выпил две чашки, этого более чем достаточно. Очень вкусный чай.

Затем Шурыгин перевел взгляд на Раду и, собрав мужество, выдавил из себя:

– Да, я очень беспокоюсь о младшей дочери. Катюшка – совсем еще ребенок: наивна и немного избалована. И влюбленность эта… Не могли бы вы… – Он внутренне сжался и, решая покончить со сложной темой, трусостью, предвзятостью и многим другим разом, торопливо выпалил: – Не могли бы вы рассказать, что с ней происходит, и главное – чего ждать?

Петр Петрович покосился на Любу, боясь встретить насмешку, но его Эсмеральда с надеждой смотрела на старую Раду.

– Бабушка, – произнесла она строго, – ну ты же можешь…

– Могу, – ответила та и, проворчав: «Вообще-то, у меня рабочий день уже закончился», направилась к одной из полок, на которой лежала ветхая колода карт.

Глава 10

Душа, точно клавиши расстроенного пианино, то отчаянно всхлипывала, то хрипела, то стонала, то счастливо смеялась. Последнее выбивалось из общего трагического настроя, и Катюшка гнала прочь все, что казалось непонятным и удручало еще больше. Любые оправдания, утешения – долой! Ей плохо, она самый несчастный человек во вселенной!