Черная стрела - Стивенсон Роберт Льюис - Страница 1

Роберт Льюис Стивенсон

Черная стрела

Пролог

Джон Мщу-за-всех

Как-то раз после полудня поздней весной колокол на башне Тэнстоллского замка Мот зазвонил в неурочное время. Повсюду, в лесу и в полях, раскинувшихся вдоль реки, люди побросали работу и кинулись навстречу звону: собрались бедняки-крестьяне и в деревушке Тэнстолл; они с удивлением прислушивались к колоколу.

В те времена – в царствование старого короля Генриха VI[1] – деревушка Тэнстолл имела почти такой же вид, как теперь. По длинной зеленой долине, спускающейся к реке, было разбросано десятка два домов, построенных из тяжелых дубовых бревен. Дорога шла через мост, потом поднималась на противоположный берег, терялась в лесных зарослях, доходила до замка Мот и шла дальше, к аббатству Холивуд. Перед деревней, на склоне холма, стояла церковь, окруженная тисовыми деревьями. А кругом, куда ни кинешь взор, тянулись леса, над которыми возвышались вершины зеленых вязов и начинающих зеленеть дубов. Возле самого моста на бугре стоял каменный крест; здесь собралась кучка людей – шестеро женщин и долговязый малый в длинной красной рубахе; они спорили о том, что может означать звон колокола. Полчаса назад через деревню проскакал гонец; у харчевни он выпил кружку эля, не слезая с лошади, – так он торопился; но он и сам ничего не знал, он вез запечатанные письма сэра Дэниэла Брэкли сэру Оливеру Отсу – священнику, который управлял замком Мот, пока хозяин был в отъезде.

Внезапно раздался стук копыт; из леса выехал юный мастер[2] Ричард Шелтон, воспитанник сэра Дэниэла, и проскакал по гулкому мосту. Он-то уж наверняка знает, что случилось; его окликнули и попросили объяснить. Он охотно остановился. Это был загорелый сероглазый юноша лет восемнадцати, в куртке из оленьей кожи с черным бархатным воротником; на голове у него был зеленый капюшон, за плечами висел стальной арбалет. Гонец, как оказалось, привез важные известия. Предстоит битва. Сэр Дэниэл прислал приказ собрать всех мужчин, способных натягивать лук или носить алебарду, и гнать их как можно скорее в Каттли, а всем, кто ослушается, он грозит своим гневом; но о том, с кем и где придется сражаться, Дик не знал ничего. Скоро явится сюда сам сэр Оливер, а Беннет Хэтч уже вооружается, потому что вести отряд поручено ему.

– Война – разорение нашей доброй страны, – сказала одна из женщин. – Когда бароны воюют, крестьяне едят траву и корни.

– Нет, – возразил Дик. – Всякий, кто пойдет, будет получать по шести пенсов в день, а лучники – по двенадцати.

– Если они будут живы, – ответила женщина, – это неплохо. А что, если их убьют?

– Умереть за своего законного господина – лучшая смерть на свете, – сказал Дик.

– Он мне не господин, – сказал малый в красной рубахе. – Я стоял за Уэлсингэмов; мы все, живущие здесь, на Брайерлайской дороге, стояли за Уэлсингэмов до Сретения в позапрошлом году. А теперь я должен стоять за Брэкли! И все по закону! Разве это правильно? Что мне этот сэр Дэниэл? Что мне этот сэр Оливер, который больше смыслит в законах, чем в честности? У меня есть один законный господин – несчастный король Гарри Шестой,[3] – благослови его бог, – бедняга, не умеющий отличить правую руку от левой.

– Скверный у тебя язык, приятель, – ответил Дик. – Ты позоришь разом и своего славного господина, и его милость короля. Но король Гарри – хвала святым! – снова в добром разуме и скоро восстановит мир. Какой ты смелый, когда сэр Дэниэл не слышит тебя! Но я не доносчик. И довольно об этом!

– Я вам зла не желаю, мастер Ричард, – проговорил крестьянин. – Вы еще мальчик. А вот вырастете и увидите, что карманы ваши пусты. Больше я ничего не скажу. Да помогут святые соседям сэра Дэниэла и да защитит Богородица его воспитанников!

– Клипсби! – сказал Ричард. – Честь моя не позволяет мне слушать такие речи. Сэр Дэниэл – мой добрый господин и мой опекун.

– Ну, если так, – сказал Клипсби, – я вам задам загадку. На чьей стороне сэр Дэниэл?

– Не знаю, – ответил Дик и слегка покраснел, потому что его опекун в это смутное время беспрестанно переходил с одной стороны на другую, и после каждой измены богатства его увеличивались.

– Никто этого не знает, – сказал Клипсби. – Он ложится спать сторонником Ланкастера, а просыпается сторонником Йорка.

На мосту раздался стук железных подков; обернувшись, они увидели скачущего верхом Беннета Хэтча. Это был смуглый седеющий мужчина с тяжелой рукой и суровым лицом, вооруженный копьем и мечом, в стальном шлеме и кожаной куртке. Он был большой человек в тех краях – правая рука сэра Дэниэла в мирное и военное время, а сейчас, по приказу своего господина, – начальник отряда в сто воинов.

– Клипсби, – крикнул он, – отправляйся в замок Мот и пошли туда всех бездельников! Оружейник выдаст тебе кольчугу и шлем. Мы должны двинуться в путь до вечернего звона. Смотри же: того, кто последним явится на сбор, сэр Дэниэл накажет. Помни об этом! Я знаю, какой ты мошенник!.. Нэнс, – прибавил он, обращаясь к одной из женщин, – старик Эппньярд в деревне?

– Нет, – ответила женщина. – Он в поле.

Люди разошлись. Клипсби лениво побрел через мост, а Беннет и юный Шелтон поехали вместе вверх по дороге через деревню, мимо церкви.

– Поглядим на старого ворчуна, – сказал Беннет. – Он будет так длинно восхвалять Гарри Пятого,[4] что, слушая его болтовню, успеешь подковать лошадь. И все оттого, что он воевал с французами!

Дом, к которому они направлялись, стоял в самом конце деревни, среди кустов сирени; с трех сторон его огибали луга, тянувшиеся до опушки леса.

Хэтч спрыгнул с коня, закинул уздечку на забор и вместе с Диком пошел в поле, где старый солдат, стоя по колена в капусте, рыл землю и время от времени запевал надтреснутым голосом начало какой-то песни. Вся одежда его была кожаная, только капюшон и воротник были сделаны из черной байки и завязаны красными тесемками; лицо его и цветом и морщинами напоминало скорлупу грецкого ореха, но его старые серые глаза были еще ясны и видели хорошо. То ли он был глуховат, то ли считал недостойным старого стрелка, участвовавшего в битве при Азенкуре,[5] обращать внимание на всякие мелочи, но ни громкие призывы набата, ни появление Беннета с мальчиком не сдвинули его с места. Он продолжал упрямо копать землю, напевая очень тонким, скрипучим голосом:

– Ник Эппльярд, – сказал Хэтч, – сэр Оливер шлет тебе привет и просит немедленно принять начальство над замком Мот.

Старик поднял голову.

– Благослови вас бог, господа! – проговорил он насмешливо. – А куда отправляется мастер Хэтч?

– Мастер Хэтч едет в Кэттли и берет с собой всех, кто может сесть на коня, – ответил Беннет. – Предстоит битва, и мой господин требует подкреплений.

– Ах, вот как! – сказал Эппльярд. – А сколько человек ты оставишь мне?

– Я оставлю тебе шесть добрых молодцов и сэра Оливера в придачу, – ответил Хэтч.

– Такой гарнизон замка не защитит, – сказал Эппльярд. – Для защиты замка требуется человек сорок.

– Вот потому мы к тебе и обратились, старый ворчун! – ответил Хэтч. – Кто, кроме тебя, может защитить такой замок с таким гарнизоном?

– Ага! Когда болит мозоль, вспоминают о старом башмаке, – сказал Ник. – Никто из вас не умеет ни на коне сидеть, ни алебарду держать. А как вы все стреляете из лука, – святой Михаил! Если бы старик Гарри Пятый воскрес, он позволил бы вам стрелять в себя и платил бы по фартингу[6] за выстрел!