Криптономикон, часть 2 - Стивенсон Нил Таун - Страница 5

— И Берни на самом верху, — говорит Дуг.

— Да. Поэтому он, как генерал, отвечает за все, что происходит внизу. Альфред доверил свои деньги ему лично. Закон обязывает Берни проявлять должную заботливость, чтобы деньги тратились ответственно. Если Берни не проявит должную заботливость, его можно привлечь к суду.

— Ага.

— Да. Это сильно занимает Берни. В любой момент могут появиться адвокаты Альфреда и потребовать доказательств, что он проявлял должную заботливость. Берни должен крутиться как уж на сковородке, чтобы не подставиться.

— В данном случае Берни — это Дантист?

— Ага. Альфред, Алиса и остальные — его инвесторы, половина ортодонтов в округе Ориндж.

— А ты — инженер Дон?

— Нет, это ты инженер Дон. Я — руководящий сотрудник корпорации «Эпифит», то есть Вэл или Грант.

Вмешивается Ами:

— Но с чего Дантисту за тобой следить? Ты на него не работаешь.

— Увы, работаю. Со вчерашнего дня.

Отец и дочь разом навостряют уши.

— Дантист теперь владеет десятью процентами «Эпифита».

— Как это случилось? Последний раз, когда меня ставили в известность, — укоризненно говорит Дуг, — этот козел подавал на вас в суд.

— Подавал в суд, — говорит Рэнди, — потому что хотел войти в компанию. Мы не собирались в ближайшее время выставлять акции на торги, так что заполучить он их мог, только шантажируя нас судом.

— Ты же говорил, что иск дутый! — кричит Ами. Из всех троих лишь она не боится показать возмущение.

— Да. Но мы бы разорились, пока это доказали. С другой стороны, как только мы предложили Дантисту купить часть акций, он отозвал иск. Его деньги нам весьма кстати.

— Зато теперь за тобой наблюдают его люди.

— Да. Сейчас они на кабелеукладчике — утром подошли туда на тендере.

— И чем ты, по их мнению, занимаешься?

— Я сказал, что гидролокатор обнаружил свежие оползневые наплывы недалеко от будущей трассы кабеля и надо их осмотреть.

— Обычное дело.

— Проверяльщиков обмануть легко. Главное, проявить к ним должную заботу.

— Мы на месте. — Ами тянет джойстик, для большей выразительности выгибаясь вбок.

Дуг и Рэнди смотрят на экран. Там все черно. Циферки внизу показывают, что носовой крен пять градусов, бортовой — восемь, то есть аппарат практически горизонтален. Угол поворота стремительно меняется: аппарат крутится, как кошка, которая ловит свой хвост.

— Должна появиться в поле зрения примерно на пятидесяти градусах, — говорит Ами.

Угол поворота начинает меняться медленнее, проходит сто градусов, девяносто, восемьдесят. Примерно на семидесяти что-то выезжает на экран. Кажется, что из морского дна торчит пятнистая, изъеденная сахарная голова. Ами уговаривает пульт, и вращение становится совсем медленным. Сахарная голова вползает на середину экрана и замирает. «Фиксирую гироскопы, — говорит Ами. — Вперед!» Сахарная голова начинает расти. Аппарат движется на нее, встроенные гироскопы автоматически стабилизируют курс.

— Обойди ее с правого борта, — говорит Дуг Шафто. — Хочу посмотреть с другого угла. — Он что-то делает с видеомагнитофоном, который должен все это записывать.

Ами возвращает джойстик в нейтральное положение, потом совершает несколько движений, в результате которых лодка исчезает с экрана. Видно только коралловые выросты под камерами аппарата. Ами поворачивает его влево, и снова возникает тот же обтекаемый силуэт. Однако отсюда видно, что он торчит из дна под углом сорок пять градусов.

— Похоже на нос самолета. Бомбардировщика, — говорит Рэнди. — Как у В-29.

Дуг мотает головой.

— У бомбардировщиков круглое сечение, поскольку они под давлением. У этой штуки сечение более эллиптическое.

— Я не вижу поручней, орудий и прочей…

— Ерунды, которой утыкана классическая немецкая подлодка. Это более современная обтекаемая форма, — говорит Дуг. Он что-то кричит по-тагальски команде на «Глории-IV».

— С виду довольно корявая, — замечает Рэнди.

— Понаросло всякой дряни, — соглашается Дуг. — Но форма узнается. Не сплющило.

На прао перебегает матрос со старым атласом из уникальной библиотеки «Глории-IV». Это иллюстрированная история немецких подводных лодок. Дуг пролистывает три четверти книги и останавливается на фотографии, которая выглядит до боли знакомой.

— Господи, прямо Желтая Субмарина у «Битлз», — говорит Рэнди. Ами вынимает голову из колпака и отодвигает Рэнди, чтобы взглянуть.

— Только она не желтая, — говорит Дуглас. — Это было новое поколение. Если бы Гитлер построил их несколько десятков, он мог бы выиграть войну. — Перелистывает еще несколько страниц. На них лодки с похожими обводами.

На поперечном разрезе показан тонкостенный эллиптический внешний корпус, в который заключен толстый, идеально круглый внутренний.

— Круглый корпус — прочный. Всегда был заполнен воздухом под давлением в одну атмосферу, для команды. Снаружи легкий — гладкий и обтекаемый, с емкостями для топлива и перекиси водорода…

— Лодка несла свой собственный окислитель? Как ракета?

— Конечно. Для движения под водой. Все свободное пространство в этом корпусе заполнялось водой, чтобы его не раздавило давлением.

Дуг подносит книгу к телевизору и поворачивает, сравнивая очертания подводной лодки с силуэтом на экране. Он неровный, покрытый кораллами и водорослями, но сходство несомненно.

— Интересно, почему она не лежит просто на дне? — спрашивает Рэнди.

Дуг хватает начатую пластиковую бутылку с водой и швыряет за борт. Бутылка всплывает дном кверху.

— Почему она не лежит ровно, Рэнди?

— Потому что с одной стороны остался воздушный пузырь, — мямлит Рэнди.

— У лодки была повреждена корма. Нос задрался. Морская вода хлынула в пробоину на корме и вытеснила весь воздух в носовую часть. Глубина сто пятьдесят четыре метра. Давление пятнадцать атмосфер. Что тебе говорит закон Бойля?

— Что объем воздуха должен сократиться в пятнадцать раз.

— В точку. Внезапно четырнадцать пятнадцатых лодки наполняются водой, оставшаяся пятнадцатая часть — пузырь сжатого воздуха, способного некоторое время поддерживать жизнь. Большая часть команды погибла. Лодка быстро тонет, ударяется о дно, переламывается, нос остается торчать вверх. Если в пузыре оставались люди, то они умерли долгой мучительной смертью. Упокой, Господи, их души.

В других обстоятельствах последняя фраза покоробила бы Рэнди, однако сейчас кажется единственно уместной. Что ни говори о верующих, у них всегда найдутся слова для такой минуты. Какие варианты у атеиста? Да, организмы, обитавшие в лодке, вероятно, утрачивали мыслительные функции в течение продолжительного периода времени и потом превратились в куски тухлого мяса.

— Приближаюсь к боевой рубке, — объявляет Ами.

Согласно атласу, у лодки не должно быть традиционной высокой надстройки, только обтекаемая выпуклость. Ами подводит аппарат к самой лодке и поворачивает его. По экрану ползет корпус — коралловая гора, в которой невозможно узнать творение человеческих рук, — пока не показывается что-то черное. Это идеально круглая дыра. Из нее выплывает угорь, сердито скалится на камеру, зубы и глотка на мгновение заполняют экран. Потом угорь уплывает, и становится видна крышка люка, висящая на петлях рядом с дырой.

— Кто-то открыл люк, — говорит Ами.

— Господи, — выдыхает Дуглас Макартур Шафто. — Господи. — Он откидывается от телевизора, как будто не в силах больше смотреть. Потом вылезает из-под навеса и встает, глядя Южно-Китайское море. — Кто-то выбрался из этой подлодки.

Ами по-прежнему зачарована и полностью слилась с джойстиками, как тринадцатилетний мальчишка у игровой приставки. Рэнди трет непривычно голое место на запястье и смотрит на экран, но не видит ничего, кроме идеально круглой дыры.

Примерно через минуту он выходит к Дугу. Тот ритуально закуривает сигару.

— В такую минуту положено перекурить, — бормочет Дуг. — Будешь?

— Конечно. Спасибо. — Рэнди вынимает складной ножик со множеством лезвий и срезает кончик у толстой кубинской сигары. — Почему ты сказал, что в такую минуту надо перекурить?