Драконы зимней ночи - Уэйс Маргарет - Страница 32

— Дракус Тсаро, дегхниах! — нараспев произнес Стурм по-соламнийски.

Громадный зеленый дракон просовывал голову на гибкой шее под арку, заслоняя собой свет. Имя его было Циан Кровавый Губитель. Его считали одним из громаднейших драконов Кринна: лишь Величайший Алый был крупнее его. Циан чуял сталь, человеческую плоть и эльфийскую кровь. Сверкающими глазами уставился он на пришельцев…

Они не могли сдвинуться с места. Скованные магическим ужасом, они были способны лишь стоять и смотреть, как рушились мраморные стены: дракон крушил камень с такой легкостью, точно это была ссохшаяся глина. Циан неотвратимо надвигался на них, разинув страшную пасть…

Они были совершенно беспомощны перед ним. Ослабевшие руки готовы были выронить оружие. Они готовились к смерти…

Дракон был уже совсем рядом, когда из неприметной двери появилась темная фигура и остановилась перед ними.

— Это ты, Рейстлин, — сказал Стурм. — Во имя Богов! Ты заплатишь за гибель брата!

И, забыв о драконе, помня лишь безжизненное тело Карамона, рыцарь бросился вперед, занося меч. Но Рейстлин смотрел на него холодно и непреклонно.

— Убей меня, рыцарь, и ты погубишь себя, да и всех остальных. Ибо моя магия — и только она — поможет вам одолеть Циана по прозвищу Кровавый Губитель!

— Остановись, Стурм! — Душу Таниса переполняло отвращение, но он знал, что маг был прав. Он чувствовал силу, исходившую от его черных, одежд. — Нам нужна его помощь…

— Нет, — покачал головой Стурм, пятясь прочь от подошедшего Рейстлина. — Я уже говорил тебе: полагаться на мага — это не для меня. Прощай, Танис.

И прежде, чем они успели остановить его, Стурм обошел Рейстлина и направился прямо к дракону. Громадная голова Циана раскачивалась на змеиной шее туда-сюда: его забавлял и радовал этот вызов его могуществу — самый первый с тех пор, как Циан покорил Сильванести.

— Сделай же что-нибудь! — Танис схватил Рейстлина за руку.

— Он стоит между мной и драконом, — отвечал тот. — Если я произнесу заклинание, оно уничтожит обоих.

— Стурм!.. — закричал Танис, и горестное эхо прокатилось по коридору.

Рыцарь помедлил, прислушиваясь… но прислушивался он не к голосу Полуэльфа. В ушах у него звучала песня боевой трубы — прозрачная и чистая, словно ветер, долетевший с заснеженных гор его родины. Эта песня летела сквозь мрак, отчаяние и смерть, наполняя сердце пронзительным счастьем.

И Стурм ответил на зов трубы радостным боевым кличем. Он высоко поднял отцовский меч, чей древний клинок был украшен изображениями Зимородка и Розы. Серебряный лунный свет пролился в разбитое окно, и меч вспыхнул, рассекая повисшую в воздухе тошнотворную зелень.

Вновь пропела труба, и вновь Стурм ответил… только на сей раз его голос дрогнул, ибо знакомая, чистая мелодия вдруг сменилась хриплым, зловещим ревом рогов.

Не может быть, сказал себе Стурм, идя навстречу дракону. Неужели это были вражеские рога? Неужели меня заманили в ловушку?.. И точно: из-за спины чудовища, хохоча над его простотой, выскакивали воины-дракониды…

Стурм остановился и покрепче перехватил меч. Его руки вспотели так, что промокли перчатки. Дракон был громаден и непобедим. Окруженный бесчисленным войском, он смотрел на Стурма и кровожадно облизывался…

У рыцаря свело судорогой мускулы живота. Все было кончено. В третий раз прокричал рог — зловеще и жутко. Все кончено. Все было вотще. Его ждало позорное поражение и смерть. С отчаянием и страхом он огляделся вокруг… Где же Танис? Танис — вот кто помог бы ему. Но Полуэльфа нигде не было видно. «Моя честь есть моя жизнь…» — начал он повторять рыцарский Кодекс, но привычные слова вдруг показались ему бессмысленными и пустыми. И потом, он ведь не был посвящен в рыцари — так какое отношение к нему имел Кодекс?.. Он посвятил свою жизнь ложным ценностям…

Рука Стурма, сжимавшая меч, дрогнула. Потом опустилась. Потом и вовсе разжалась, и меч упал на пол. Стурм упал на колени и заплакал, по-детски прикрывая руками голову…

И Циан Кровавый Губитель оборвал его жизнь одним взмахом лапы, насадив тело рыцаря на сверкающий коготь. А потом брезгливо уронил его на пол, и визжащие дракониды толпой ринулись к еще содрогавшемуся телу, намереваясь изрубить его на мелкие части…

Но между ними и поверженным рыцарем возникло сверкающее видение: меч Стурма подхватил маленький воитель, чьи доспехи серебрились в лунном луче. Лицом к лицу с драконидами стояла Лорана. По ее щекам текли слезы.

— Прикоснитесь к нему, — сказала она, — и умрете!

— Лорана!.. — закричал Танис и бросился к ней, но на него тотчас ринулись дракониды. Отчаянными ударами он прокладывал себе путь, пробиваясь к эльфийке. Но едва ему это удалось, как раздался крик Китиары. Она звала его. Танис обернулся и увидел, что ее теснят дракониды. Он промедлил всего лишь мгновение… и увидел, как Лорана упала на тело Стурма, пронзенная сразу несколькими мечами.

— Нет! — крикнул он. — Лорана!..

К ней, скорее к ней… Но тут опять послышался зов Китиары, и он остановился, хватаясь за голову… Сверкнули клинки — и вот уже больше не было Китиары.

Полуэльф заплакал от горя и бешенства и понял, что сходит с ума. Скорее бы смерть. Может, хоть она прекратит эту пытку. Он бросился на дракона, занося волшебный меч Кит-Канана. В голове билась единственная мысль: убить! И умереть самому!..

Рейстлин вырос между ним и Цианом, словно обелиск из черного камня, и Танис упал на пол, зная, что сейчас будет убит. Он крепко сжал в кулаке маленькое золотое колечко и приготовился к смерти…

Но маг внезапно заговорил, произнося странные, дышащие силой слова, и в ответ раздался яростный рев дракона. Между ними начался поединок, но Танису уже не было дела. Крепко зажмурившись, он отрешился от всего. От смерти, от жизни. Лишь одно оставалось реальным: золотое колечко, стиснутое в кулаке…

Танис вдруг необыкновенно отчетливо ощутил его прохладный, твердый металл. Переплетение крохотных листьев, больно врезавшихся в ладонь…

Он еще сильнее сжал кулак. Кольцо впилось в тело. Боль. НАСТОЯЩАЯ боль…

Так я все-таки сплю!

Танис открыл глаза. Серебряный свет Солинари заливал Башню, смешиваясь с алым сиянием Лунитари. Танис лежал на холодном мраморном полу, так крепко стиснув кулак, что боль вынудила его проснуться. Эта боль… кольцо! Сон!.. Разом все вспомнив, Танис вскинулся в ужасе, оглядываясь кругом. Зал был пуст… если не считать еще одного человека. У стены, надрываясь кашлем, полулежал Рейстлин.

Танис кое-как поднялся на ноги и, пошатываясь, подошел к магу. Тот вытирал окровавленные губы, и кровь была алой, как лучи Лунитари, как одежды, прикрывавшие тщедушное, трясущееся тело.

Сон…

Танис разжал наконец кулак. Там ничего не было.

11. ПРОБУЖДЕНИЕ. Кошмар наяву

Полуэльф обвел взглядом коридор… Вокруг было пусто — как и в его ладони. Не было видно ни тел его друзей, ни дракона. Сквозь пролом в стене врывался порывистый ветер. Он шевелил алые одеяния Рейстлина и гнал по полу опавшие листья осин. Танис подошел к магу. Того не держали ноги; Танис его подхватил.

— Где все? — спросил он, встряхивая Рейстлина. — Лорана, Стурм… все остальные? А брат твой где? Они… умерли? И дракон…

— Дракона здесь больше нет, — сказал Рейстлин. — Око отослало его прочь, когда поняло, что ему со мной не совладать… — Высвободившись из рук полуэльфа, маг тяжело привалился к мраморной стене. — Оно было бессильно против меня такого, каков я был там… А теперь со мной и ребенок справился бы, — добавил он с горечью. И пожал плечами: — Что же до остальных… почем я знаю. Тебя, Полуэльф, спасла сила твоей любви. Меня — мое властолюбие. Вот почему мы сумели преодолеть кошмар и прорваться к реальности. Остальные же… нет, ничего сказать не берусь.

— Значит, Карамон тоже жив, — сказал Танис. — И тоже благодаря любви. Испуская последний вздох, он все-таки умолял меня тебя пощадить… Но скажи мне, маг — если мы, как ты утверждаешь, в самом деле видели будущее — неужели все случится именно так? И ничего нельзя изменить?..