Криптономикон, часть 1 - Стивенсон Нил Таун - Страница 35

Пробегает Ами, распахивает дверь каюты.

— Идемте в рубку, — говорит она, — посмотрите.

Рэнди идет за ней.

— Кто это на большинстве фотографий? — спрашивает он.

— В шрамах, с «ежиком»?

— Да.

— Мой отец. Дуг.

— Дуглас Макартур Шафто? — спрашивает Рэнди. Он видел это имя на контракте с «Семпер марин».

— Он самый.

— Бывший «Морской лев»[23]?

— Ага. Только он не любит, когда так говорят. Уж очень заезженно.

— Почему его имя и фамилия кажутся мне знакомыми?

Ами вздыхает.

— Он получил свои пятнадцать минут славы в тысяча девятьсот семьдесят пятом.

— Не могу вспомнить.

— Комстока знаете?

— Генерального прокурора Пола Комстока? Врага криптографии?

— Я про его отца, Эрла Комстока.

— Идеолога холодной войны? Организатора войны во Вьетнаме?

— Никогда не слышала, чтобы его так называли, но да, мы говорим об одном человеке. Может быть, вы помните, что в тысяча девятьсот семьдесят пятом Эрл Комсток выпал, или был вытолкнут, из горнолыжного подъемника в Колорадо и сломал руку.

— Ах да. Вроде вспоминается.

— Отец… — Ами кивает на одну из фотографий, — был на соседнем сиденье.

— Случайно или…

— Чисто случайно. Не преднамеренно.

— Это с какой стороны посмотреть, — говорит Рэнди. — Если Эрл Комсток часто катался на лыжах, довольно велика вероятность, что рано или поздно он оказался бы в пятидесяти футах над землей рядом с ветераном-вьетнамцем.

— Без разницы. Я просто хочу сказать, что мне неохота об этом говорить.

— Я с ним познакомлюсь? — спрашивает Рэнди, глядя на фотографию.

Ами закусывает губу и смотрит на горизонт.

— В девяноста процентах случаев его присутствие на борту означает, что происходит нечто необычное. — Она открывает люк и, придерживая крышку, показывает Рэнди на высокие ступеньки.

— А остальные десять?

— Ему скучно или он поссорился с подружкой.

Рулевой «Глории» занят своим делом и не обращает на них внимания, что Рэнди воспринимает как знак профессионализма. В рубке множество самодельных столов из толстой фанеры или старых дверей, все свободное место занято электроникой: здесь есть факс, машинка поменьше, выдающая сводки погоды, три компьютера, спутниковый телефон, несколько радиотелефонов на базах для подзарядки, эхолот и другие гидроакустические приборы. Ами подводит Рэнди к большому экрану, на котором что-то вроде черно-белого фото гористой местности. «Локатор бокового обзора, — объясняет она. — Незаменимая вещь для такого рода работы. Показывает, что на дне».

Ами смотрит на одном из компьютеров текущие координаты и что-то быстро прикидывает в уме.

— Эрнесто, пять градусов вправо, пожалуйста.

— Есть, мэм, — говорит Эрнесто и поворачивает на пять градусов вправо.

— Что вы ищете?

— Бесплатное приложение, — объясняет Ами. — Маленький бонус для наших клиентов — экскурсия с показом достопримечательностей. Видите? Вот. — Она мизинцем показывает что-то, секунду назад возникшее на экране.

Рэнди нагибается и всматривается. Явно антропогенное образование: мешанина прямых углов и прямых линий.

— Похоже на груду обломков.

— Так и есть, — отвечает Ами. — Когда-то это была значительная часть филиппинского национального достояния.

— Что?!

— Во время войны, — говорит Ами, — после Перл-Харбора, но до того, как японцы заняли Манилу, правительство опустошило казну. Все золото и серебро упаковали в ящики и вывезли на Коррехидор — якобы для сохранности.

— Что значит «якобы»?

Ами пожимает плечами.

— Это Филиппины. У меня такое чувство, что определенная часть ушла на сторону. Однако много серебра оказалось здесь. — Она выпрямляется и кивает на Коррехидор за окном. — Тогда считалось, что Коррехидор неприступен.

— Когда примерно?

— В декабре сорок первого — январе сорок второго. Так или иначе, скоро стало ясно, что Коррехидор падет. В начале февраля одна подводная лодка забрала золото, вторая — людей, которых нельзя было оставлять неприятелю, вроде дешифровщиков. На серебро подлодок не хватило. Макартур оставил Филиппины в марте. Ящики с серебром выносили ночью и бросали в море.

— Вы меня подкалываете?

— Лучше утопить, чем оставить японцам, правда?

— Да, наверное.

— Японцы подняли значительную часть серебра. Они взяли в плен американских водолазов на Батаане и Коррехидоре и заставили их работать. Однако пленные ухитрялись припрятать часть серебра и передать филиппинцам, которые тайком доставляли его в Манилу. Серебра было столько, что оно совершенно подорвало японские оккупационные деньги.

— Так что мы видим сейчас?

— Остатки ящиков, развалившихся от удара о дно, — говорит Ами.

— А после войны серебро еще оставалось?

— Конечно, — легко отвечает Ами. — Большую часть сбросили сюда, и его подняли водолазы, но что-то вывалили в других местах. Одно такое место отец нашел в семидесятых.

— Обалдеть! Ерунда какая-то.

— А что?

— Не поверю, что груды серебра так и лежат тридцать лет бери, кто хочет.

— Вы плохо знаете Филиппины, — говорит Ами.

— Я знаю, что это бедная страна. Почему бы не поднять серебро?

— Большая часть охотников за сокровищами в этой части мира ищет добычу покрупнее, — говорит Ами, — или полегче.

Рэнди не унимается.

— По-моему, груда серебра на дне бухты — достаточно крупная и легкая добыча.

— Вовсе нет. Серебро не так дорого стоит. Ваза династии Сун, если ее поднять и очистить от ракушек, стоит дороже золота. Золота! А найти ее много легче — просто прощупываешь дно эхолотом. Затонувший корабль дает на экране характерную картинку. А старый ящик, разбитый, поросший кораллами и ракушками, больше всего похож на камень.

По мере того как они приближаются к Коррехидору, Рэнди видит, что хвост у острова корявый, из него там и сям торчат нагромождения каменных глыб. От толстой оконечности острова к кончику хвоста темная зелень джунглей постепенно сменяется более светлой растительностью, затем — красновато-бурой сухой почвой. Рэнди смотрит на один из скалистых выступов, который теперь венчает рупорная антенна, повернутая на восток, к зданию корпорации «Эпифит» в Интрамурос.

— Видите пещеры сразу над водой? — говорит Ами. Она, по всей видимости, жалеет, что завела речь о сокровищах, и теперь хочет сменить тему.

Рэнди с сожалением отводит взгляд от антенны, которой частично владеет, и смотрит туда, куда указывает девушка. Известняковый бок острова, круто уходящий в воду, изъеден дырами.

— Ага.

— Их пробили американцы для береговых орудий. Японцы расширили, и там помещались лодки-камикадзе.

— Обалдеть.

Рэнди слышит низкий горловой звук и, переведя взгляд, видит, что с ними поравнялась лодка. Она узкая и длинная, как каноэ, с балансирами по обоим бортам. На короткой мачте развеваются два флага; повсюду протянуты веревки, на них весело хлопает разноцветное постиранное белье. Посредине большой дизель без кожуха отравляет атмосферу клубами черного дыма. Ближе к носу несколько филиппинцев, включая женщин и детей, перекусывают под ярко-голубым тентом. На корме двое возятся с водолазным снаряжением. Один что-то держит у рта: микрофон. Рация на «Глории» хрипит по-тагальски. Эрнесто подавляет смешок, берет микрофон, коротко отвечает. Очевидно, это что-нибудь вроде: «Потом потреплемся. У нас в рубке клиент».

— Коллеги, — сухо поясняет Ами. По всему видно, что ей хочется отделаться от Рэнди и вернуться к работе.

— Спасибо за экскурсию, — говорит Рэнди. — Один вопрос.

Ами поднимает брови, стараясь выглядеть спокойной.

— Какую часть доходов «Семпер марин» дает охота за сокровищами?

— В этом месяце? В этом году? За десять лет? За все время существования фирмы?

— Без разницы.

— Год на год не приходится, — отвечает Ами. — Мы окупили «Глорию» и еще немного заработали вазами с затонувшего корабля. Но в иные годы весь доход давала работа, как эта.