Чужеземец - Баранов Никита Эдуардович - Страница 28

Виктор вытянул руку с мечом вперед и неспешно выписал им восьмерку. Визуально оружие оставалось полуторным и выглядело очень даже тяжелым, но на деле же вес клинка едва ли превышал вес муравья, что на самом-то деле было как плюсом, так и минусом: с одной стороны, можно было фехтовать со скоростью света, но с другой – вся сила удара теперь зависела исключительно от мышечной силы самого фехтовальщика. И именно потому эту самую силу необходимо было постоянно повышать, чем Виктор и занимался весь последний год, порядочно набрав массу и обзаведясь завидным рельефом рук, груди и спины.

После плавной восьмерки Виктор сделал несколько резких выпадов в сторону воображаемого противника. Меч выдержал сопротивление воздуха и, хоть немного изогнулся во время движения, вернулся в исходное неколебимое состояние. Иномирца это вполне устраивало. Хотя на самом-то деле ему было совершенно не обязательно придавать огню форму того или иного оружия. Он вполне мог легким мановением руки призвать пламенную «дубину» или просто «палку». На крайний случай всегда можно стрелять в сторону врага огненными шарами, и хоть точность такого обстрела оставляла желать лучшего, количество возможных залпов за короткий промежуток времени поражало: при желании Виктор вполне обладал возможностью выпустить из рук до тридцати фаерболов размером с крупное яблоко всего за десять – пятнадцать секунд. Но после подобного залпа сил на последующий бой попросту не оставалось.

Виктор выбросил ладонь вперед, метнув меч в скалу. Лезвие с треском взорвалось, но через миг собралось в плотную сферу и вернулось обратно в руку иномирца, где вновь приняло форму клинка. Виктор остался довольным таким фокусом, потому что раньше у него это ну никак не выходило. Сноровки не хватало вовремя собрать языки пламени в шар и вернуть назад.

Еще пару часов иномирец упражнялся в рунной магии, отвлекая себя от волнений и тревог, попутно выполняя полезное дело. За это время он фехтовал, устраивал тир с фаерболами, окружал себя стеной огня, а под конец урока собрал из пламени фигуру Даши размером один к одному. Огненная девушка выглядела точь-в-точь как настоящая, только почему-то абсолютно нагая. И хоть за жаром и пламенем это особо не просматривалось, Виктор почему-то вдруг смутился от осознания того, какой его фантазия изваяла Дашу.

Вскоре вернулся Джамаф. Он с порога заверил иномирца, что пока беспокоиться не о чем. Отшельник довел девушку до лагеря, пожелал удачи и удалился на безопасное расстояние, чтобы наблюдать издалека. Но затем сильная пылевая буря в тех краях помешала этому созерцательному процессу, а потому Джамафу пришлось вернуться домой. По крайней мере, когда он в последний раз видел Дашу, она с легкостью и грацией перемещалась меж повозок и незаметно ускользала от взглядов стражи. Скорее всего, в ближайшем времени она уже вернется.

Но Виктора все равно одолела тревога. В его сознании уже возникали разные картины того, что могло приключиться с его подругой на этом задании. В лучшем случае, если ее поймают наемники, с ней может приключиться только смерть. Но если же Дашу решат не убивать, кто знает, что с ней сделают? Пытки, бессмысленные избиения? Продажа в рабство? Изнасилование?

От всех этих скверных мыслей Виктор был сам не свой. Он не мог найти себе места: то и дело прохаживался по берегу пруда, бесцельно бродил вокруг дома, затем пару минут сидел на скамейке во дворике и вновь принимался за хождение кругами. Отшельник же смирно сидел в стороне на старом бревне, спокойно ожидая появления Даши. Он, казалось, особо не беспокоился, но и помогать Виктору избавиться от тревоги не собирался. Джамаф просто наблюдал и молчал.

Когда наконец отшельнику надоело беспорядочное хождение иномирца туда-сюда, он негромко свистнул и подозвал к себе Виктора. Тот, заметно трясясь от нервного напряжения, подошел не сразу, но все-таки присел рядом и выжидающе уставился на Джамафа.

– Хотел с тобой поговорить кое о чем, – сказал отшельник. – Обрисую ситуацию в целом. Вы – беглецы. Вас ищут по всему герцогству и за его пределами. За ваши головы назначена крупная награда. У вас нет никакого имущества, вы, по сути, бездомные в чужом государстве, не знаете местного языка, не видите цели. Так?

– Ну нет. Цель-то у нас есть! Как же тот торговец? Как же Чарли? Мы должны его вызволить из заточения!

– Это понятно. Чарли, так скажем, лишь промежуточное достижение. А что потом? Предположим, Даша возвращается с фениксом жива-здорова, затем вы еще пару недель окончательно зализываете раны и твердо встаете на ноги. А что дальше? У вас есть какие-нибудь планы, мысли по этому поводу? Возвращаться обратно в герцогство? Искать счастья в ханстве? Или, может, бежать дальше куда глаза глядят? Каков будет конец?

Виктор слегка опешил. Он не ожидал такого количества вопросов, на которые не знал ответа.

– Ну… честно говоря… в Авельон возвращаться мы не станем. Зачем? Там нас ждет только виселица. Хотя, несомненно, смысл есть. Найти бы тех ведьмаков, забрать обратно Книгу и мой меч…

– Вещи – это всего лишь вещи. Они заменяемы. Не горюй по утраченному имуществу, ведь самое главное, что у тебя есть, ты сохранил – это твоя жизнь. А все остальное приложится.

– Заменяемы? – усмехнулся Виктор. – Эта Книга – могущественный артефакт, которому нет равных ни в моем, ни в вашем мире. А меч – это изящная реликвия, единственный экземпляр такого рода фламберга, принадлежавший роду Чариззов долгое время. И где я найду им замену?

– Тебе обязательно нужна замена той же гипотетической значимости? То есть могущественный артефакт ты променяешь лишь на столь же могущественный артефакт? Для тебя настолько важно иметь все это?

– Нет, конечно, – смутился иномирец. – Это… ты прав, это всего лишь вещи. Но жалко все-таки. Столько сил было потрачено на их поиски. Терять что-либо всегда тяжело, особенно если это что-то имеет огромную ценность.

– Забудь о Книге и клинке. Отправишься за ними – встретишь свою смерть. Ответь мне на вопрос: сколько стоит твоя жизнь?

– Эм… сколько стоит? В смысле в деньгах? Или как?

– Цену и способ оплаты ты выбираешь сам. Подумай как следует, я не призываю тебя к ответу немедленно. Но все-таки мне очень хочется в скором времени услышать максимально развернутый ответ. Хорошо?

– Без проблем, конечно. Но к чему ты все это говоришь? Разве это в данный момент так важно?

– Важно или нет… ты оперируешь терминами, у которых нет четкого определения. Для кого-то сейчас важно съесть тарелку супа. Для кого-то – приобрести новые золотые серьги. Для кого-то – просто дожить до завтрашнего утра. Забудь о важности. Представь себе этот самый момент как огромный круг, в центре которого находишься ты. И на границах этого круга, на равном расстоянии от тебя, находится… абсолютно все. Все, к чему ты относишься. Вон там – Даша с ее шпионской вылазкой. Вон там – медленно подступающий голод и желание съесть какой-нибудь пирожок. Там – твое желание забрать себе назад Книгу и фламберг. Расстояние до всего этого абсолютно одинаковое, разница лишь в последствиях того, что ты выберешь и сочтешь более приоритетным в данный момент. Наверное, я говорю туманно и не совсем понятно, но…

– Понятно. Но отчего-то мне совсем не хочется принимать твою точку зрения. Точнее, хочется, но что-то меня оттягивает назад. Не знаю отчего.

– Это страх перед неизвестностью, которым обладает каждое из разумных существ во всех мирах. Просто я даю тебе сейчас некую информацию, вытаскивающую тебя из твоей же зоны комфорта. А иногда, чтобы двигаться дальше и начать развиваться, эту зону комфорта нужно покинуть ну строго обязательно. Иначе так и застопоришься на одном месте, а это, уверяю тебя, ни к чему полезному не приводит. По сути вся жизнь – это непрекращающееся движение. Нет, разумеется, не в прямом смысле. Ты движешься в определенную сторону: в детстве исследуешь окружающий мир и задаешь вопросы. В последующей юности развиваешься в определенном направлении: учишься профессии или ратному делу, планируешь свою дальнейшую жизнь, раскладываешь по полкам каждый ее этап. Затем ты занимаешься запланированными делами, продолжая оттачивать свое мастерство, заводишь семью, детей – а это уже новое направление движения. Даже в старости, имея дряхлое и непригодное для жизни тело, ты продолжаешь двигаться вперед. Но уже совсем по иному пути, который большинство смертных принимать не хочет. И очень зря, говоря откровенно.